— У трицератопсов два детёныша покрылись сыпью. — Опять ветрянка, — кивнул Анзу. — Уже второй случай на третьем участке. Я беру десять литров зелёнки и иду. — А я читал в «Вестнике терапевта», что современные врачи уже не мажут сыпь зелёнкой, — сказал терапевт Эдмон. — Ты угробишь детей своей ядовитой зелёнкой. И сам умрёшь от её вредоносных паров. Это устаревший метод. — Устаревший, зато проверенный, — возразил Анзу. — Трицератопсы любят зелёнку. Зелёных детёнышей в зелёной траве ни один хищник не найдёт. Профилактика травматизма. Травматизмом деликатно называлось, когда кто-нибудь кого-нибудь съел. А что, не травма, что ли?
Хорошо, тогда пойдём через речку, вон там брод. Не поскользнись. — А почему брод не напротив больницы? Удобнее бы было. — Удобнее, — согласился Анзу, осторожно ступая по скользким камням брода
Ночные Тени — млекопитающие неизвестных пород (кто их разберёт, этих подозрительных личностей). В штате больницы не состоят, нанимаются отдельно как дежуранты, если срочные ночные операции или необходимо присмотреть ночью за тяжёлыми пациентами. В сюжете не участвуют, но существуют
Анечка, медсестра — хищная девушка-дромеозавр (из семьи атроцирапторов), весьма эффектная: два с половиной метра росту, крепкие длинные челюсти с большим количеством зубов, мощные ноги, покрытые крупными жёсткими перьями, длинные руки, тоже оперённые — почти крылья, длинные кривые когти.
Никси, санитарка — из млекопитающих, небольшая и изящная, как все тогдашние млекопитающие, меньше полуметра. Совершенно непонятно, как она выполняет тяжёлую санитарскую работу. Возможно, волшебством. Неизвестно, то ли сумчатая, то ли из насекомоядных.
Заур, аптекарь — молодой зауролоф, мелкий для своего рода, всего семь метров в длину (возможно, ещё не вырос). Клюв ложковидный — очень удобно для смешивания лекарств. Травоядный, это тоже хорошо для фармацевта — он знает все лекарственные травы. Гребень над глазницами вытянут назад в виде шипа, что придаёт ему несколько романтичный вид
