Лепет
Книга стихов
Ксения Емельянова

© Ксения Емельянова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Здесь все меня переживет

(А. Ахматова)

«Волосы запахнут речной водой…»

 

Волосы запахнут речной водой,

станет прозрачнее вода глаз.

Если ты еще хочешь увидеть меня молодой,

время сделать это – сейчас.

Скоро мой сын станет жителем дачных мест,

будет бродить теленком в кустах смородины,

излазает каждый метр на пару км окрест

и всю жизнь будет звать это Родиной.

Я пополню ряды ситцевых матерей,

галерею женских образов: голос, руки, подол.

Время вокруг завьется – чем дальше от меня, тем быстрей,

а в центре спирали все еще влажен воздух

и холодит ступню мною вымытый пол.

А у русских рек каждый год те же русые мальчики,

те же на бок брошенные велосипеды,

пожилые пары и дети, купальщики-дачники…

Сосед вечерком говорит соседу:

«Умер Абрагин-то, пчел который держал».

На соседнем участке старая женщина,

жена (вдова) его Вера,

разговаривает с пионами:

«Уже отцветаете. Как же жаль.

Вы мои хорошие…»

А они опадают, и слушают,

в руки ее клонят головы,

и не верят.

 

«Небо огромно и голубо, пусто…»

 

Небо огромно и голубо, пусто.

Небо, небо над головой, тянет.

Тянется к небу лук и цветет капуста.

Полоть, поливать. Гадать, где тебя застанет.

До последнего часа чистить на суп картошку.

Легкие дни, полные трудной работы.

Руки, привычные к тряпке и поварешке.

Трудные дни легко улетают, что ты.

Небо, как вакуум, втягивает все, что

плохо держится. Время опережая,

можно бы было выскользнуть ненарочно,

если б земля за ноги не держала.

Неугомонные старые руки эти

сами собой работают, заводные.

Сколько любви они дали – живите, дети.

Ешьте, внучки и доченьки, пейте, мои родные.

Руки свои увидит и не узнает.

Я ль это? – думает. – Я. И когда успела?

Время меня качает и пеленает.

Ждет, когда я поспею.

Над головой высокое простирается,

взглянешь – порадует радугой или птицей.

Вспомнится, как наяву проявится,

время другое, которое часто снится.

Там молодая мама из леса красную

ягоду носит – ведрами. Утром ранним

в небе поют самолеты неясную гласную.

И земля почти зарастила раны.

Вечером к музыке сходятся группами, парами

фронтовики – для девчат старики практически,

из летного училища – молодые парни,

и девушки – из педагогического.

Все там было иначе. Только небо осталось то же,

тянет за пуповину к сердцу и темени.

Голубой колыбелью пространства и времени

обнимает нас. И зачатки на нас похожих

уже носит в себе.

 

«вот ковыляет по парку пустой пакет…»

 

вот ковыляет по парку пустой пакет

воздух перебирает древесный пух

дальние звуки трогают нежно слух

все слегка шевелится, но вроде бы ветра нет

   

подросток-щенок инспектирует сумки тёть

огороды сорного времени не прополоть

ветошка серая, нежность житья-бытья

прошлогодняя верба, вчерашняя поминальная кутья

   

вещи в руках рассыпаются, обращаются в пыль

дворники их сметают из небыли в быль

потихоньку отворачивается от солнца лицо земли

и, взлетая, гудит вдали

   

электричка – пустая коробочка. неуют телес.

человека у эскалатора пакуют в пакет небес.

куколка. смерть моя. дверь. на траве двора

скачет прозрачная детвора

 

Человекочас

 

терпкий ветер, как тёплый лепет, вчерашний день

близко-близко, око видит да зуб неймёт

время в банке – на полку, пожалуйста, не задень

– для застолья на новый год

   

звон трамвая в арке, эхо и воздух снов

это лето тепло экономило – про запас

консервированное молчанье, моя любовь

человекочас

   

одичавших ассоциаций не соберёт,

спит мой ум пастухом под деревом, крепок ствол

а вокруг золотые пчёлы творят свой мёд

на живую нитку шитое вещество

 

Поздняя осень

 

1.

Поздняя осень. Девушка в двадцать восемь.

Судьба на ладони, но надо ее прожить.

Первое дело, когда становишься взрослым, —

детские игры свои оплатить.

Память закидывает вопросами.

Как бы душою не покривить.

Судьба формируется, как рельеф, как речное русло,

в землетрясениях юности,

вторит пейзажам родной земли.

Где родился, там пригодился.

С кем водился, чему учился.

От кого отвернулся.

Кому слова и дела твои не помогли.

С этих высот жизнь кажется обозримой.

Солнце сияет на всем, и белым-бела

тропка до самой смерти. Давай, родимая.

Ребеночка на руки и пошла.

   

2.

Поздняя осень – женщина в двадцать восемь.

На солнышке молодо выглядит, улыбается.

Излучает ответное гаснущее свечение.

Жизнь, как битая октябрьская антоновка,

душиста и неказиста,

как лес в ноябре, безлистый,

в нежданно погожий день забывает, что плохо одет,

греет веточки.

В ожидании зимы

земля подставляет бока

в желтых клочьях травы на буром подшерстке,

как дворняга вылинявшую шкуру, —

солнцу, ослепительному белому солнцу,

которое, как любящий взгляд Бога,

все преображает в чистую

пронзительную

красоту.