Эания… – он резко подается вперед и горячо произносит прямо в губы, – сердце разрывается, если тебя нет рядом. Каждая мысль о тебе, о твоих зеленых глазах, в которые хочется смотреть бесконечно долго, о твоих мягких губах… Я готов противостоять целому миру, если он вздумает угрожать тебе… Готов умереть, чтобы ты жила, Эания. Я и не представлял, что умею так… что смогу так чувствовать после того, как потерял семью.
Острие ножа отбрасывает свет от огня. Рука с оружием заносится надо мной. Что-то перехватывает меня поперек груди, тянет в сторону. Возле уха раздается обжигающий шепот:
Я присаживаюсь на пенек недалеко от огня, и маг молча протягивает бутыль с водой. Мы не разговариваем ни когда ужинаем, ни когда Тайлос гасит костер, ни когда укладываемся спать. Оно и к лучшему. Ни к чему обсуждать то, что вообще не должно было произойти. Я разглядываю яркие звезды, усыпавшие чернильное небо, когда Тайлос все-таки решает нарушить наше обоюдное молчание. От звука его голоса мое сердце запинается и снова набирает темп. – Завтра мы наконец достигнем долины, так? – Так. – Хорошо. Я согласно киваю, пусть он и не видит. Но хорошо ли это? – Тайлос, – я сглатываю запинку и продолжаю, – зачем тебе в долину? Маг долго молчит. Он всегда так делает, когда я задаю неудобные вопросы, но в конечном итоге отвечает. Вот и сейчас я дожидаюсь его негромкого вздоха: – Мне обещали, что там я найду ответы на
Смысл в том, чтобы со всей ясностью осознать, что в любой кромешной тьме в твоей руке будет другая рука, которую не отпустишь ты и которая не отпустит тебя, как бы страшно ни было. И так до тех пор, пока вас не коснется серебристый свет. Взаимное до
