Часть первая. К облачной вершине
Эпизод первый
01
Весенний лес, деревьев строй,
Лугов зелёные пустоты,
И песнь под солнечные ноты
Лучами света под собой
Рисует стык зелёно-синий
Из непростых далёких линий,
Что, под себя вминая высь,
По горизонту разошлись.
Небес резная синева
Тот горизонт отожествляет,
Когда сиянием мерцает
Её прозрачность, и трава
На взбудоражившемся поле,
Забыв безвременно о воле
Своей природной и родной,
Неровно дышит синевой.
Ещё рассвет не позабыт
С негромким птичьим перестуком,
Когда трава легла со звуком
От конских рыцарских копыт.
Природа здешняя не рада
По появлению отряда
Совсем, как водится, была,
И потому вовсю спала.
И прям под Солнцем видел сон
Такой воистину горячий,
Здесь каждый лист осин незрячий
Европы северных сторон;
С неумирающих иголок
От тёплых месяцев недолог
Вечнозелёный тихий год
Пряморастущих вверх господ.
Всегда господствуют в лесу
Высоты эти древних сосен,
Их крепкий нрав порой несносен,
Храня бесследную красу.
Но, как враждебное наследство,
Темнит людское им соседство.
И нету в мире ничего;
Что б поубавило его.
Как и сейчас, и до сих пор
Большой зелёный лес невинный
Не забывает те картины,
Что приукрасили простор.
Пехоты марша громкий топот
Ещё лоснится, словно шёпот
В уставших тоненьких ушах,
На взбудораженных полях.
И марш взлохмаченных коней
Стальному всаднику в угоду
Для, вновь проснувшейся, природы
Ещё ужасней и страшней.
Везде, как будто не впервые,
Галопом кони боевые
Идут, не видя под собой
Травы весенней молодой.
Не чтут её и сапоги
Своим военным интересом,
Держася, кузнечным железом
Давно подкованной, ноги.
Не оставляя в почве кромок,
Неуважителен и громок
Был гордый рыцарский отряд,
Неся мечи на чей-то град…
02
Бойцов лихих широкий шаг
Размежевался на просторе,
И лёгким танцем будто вторил
Им развивающийся стяг.
Коней тяжёлые же танцы
Не поспешили развеваться
По полосе неотступной,
Чтоб не растягивался строй.
На зеленеющийся мир
Большого леса расписного
С седла пурпурного большого
Глядит отряда командир.
Доспех лоснится, как рубаха,
И ровным слоем красный бархат,
Свисая вниз с широких плеч,
Призакрывал собою меч.
Его узорчатый клинок
На вид довольно благородный
Поднимет жар и в непогодный,
Лучом не тронутый, денёк.
Там сталь хорошего подмеса,
А на клинке поверх эфеса
Рукою мастера вживлён,
Огнём пылающий, дракон.
Была талантлива рука
Его и сказочно затейна,
И этот чудный оружейник
Силён уж был, наверняка.
И потому тот меч роскошный
Не раз на битвах крик истошный
С груди вражины выбивал
И никогда не отступал…
Шаги, шаги со всех сторон
Его отряда боевого,
Как вдруг их сладившийся говор
Подвинул голос: «Максигон!».
Он потихоньку оглянулся,
Когда от ветра плащ раздулся,
И томно взглядом обкидал
Того, кто там его позвал.
А рядом, также кинув взор
Один из рыцарей очами,
С ним поравнявшийся конями,
Начать пытался разговор.
Спросил командующий сходу:
«Чего тебе неймётся, Бродо?!».
А тот в ответ: «Хочу спросить,
Когда отряд остановить?!
Мы понимаем, что одно
Зовёт нас всех большое дело,
Но в этих проклятых пределах
Шагаем мы уже давно.
Бойцы и рыцари устали
Смотреть вперёд на эти дали,
И Спикус тоже отдых ждёт
Среди своих стальных пехот…».
И Максигон опять взглянул
В его усталые глазища,
И конь его вдобавок, хлыща
По сторонам, хвостом вильнул.
Проговорил он: «Как стемнеет,
За тем пролеском, что левее
От той горы, где виден снег,
Раскинем лагерь на ночлег…».
03
Пейзаж заснеженной горы
Мелькнул в глазу, чуть душу леча,
И по чуть-чуть уставший вечер
Подкрался, будто из норы.
Пал мрак на фоне снежных фресок,
И их намеченный пролесок,
Попал под топот точно в срок,
Откинув с пояса клинок.
Поспешно слезли с лошадей
Стальные рыцари и сразу,
Убрав подшлемники от глазу,
Свалились меж густых ветвей.
И полумёртвая пехота
Нашла такую же заботу
С конями рядом для себя,
О битых шлемах не скорбя.
Лишь штук двенадцать часовых
Там на посту стоять остались,
Чтоб невзначай не подобрались
До них из зарослей лесных,
Перед лицом стоят что дыбом,
Врагов клинки какие-либо
И не застали всех врасплох,
Как шабутных наивных крох.
