Мне больше не стыдно за то, кто я есть, но я не хочу жить в мире, где я недостаточно хороша и все, что бы я ни делала, будет недостаточно хорошо, потому что я нуль, всегда буду нулем, и это невозможно изменить.
— Тогда почему ты захотел поцеловать меня?
— Ну, мы же друзья, правда? — Каллум снова пожал плечами.
Я невольно заулыбалась:
— Конечно.
— Кого ж тогда целовать, если не друзей? — ухмыльнулся Каллум.
потом он без предупреждения прикоснулся языком к моему языку.
— Фу! — Я тут же отпрянула, высунула язык и вытерла его рукой. — Это еще зачем?
— Не так уж и плохо было, правда?
— Не смей совать язык мне в рот.
— Какая разница? И вообще — мне-то откуда знать? — Я обиделась. — Я что, раньше с мальчиками целовалась?
— Тогда влево.
— В мое лево или в твое лево?
— Э-э… в твое.
Я сделала, как попросили, и сказала:
— Давай скорей, а то у меня шею сведет.
Но сколько их должно быть, таких ретроградов, чтобы оказалось, что предрассудками одержимы не отдельные люди, а общество в целом?
Я стоял на песке в своем единственном приличном синем костюме, смотрел, как волны накатывают на берег и отбегают обратно, и думал, зачем они это делают. Какой в этом смысл? Или никакого? Есть ли смысл у чего-нибудь в этом мире — или Линетт была права?
Нет, я не считала себя лучше прочих, ничего подобного, но с чего-то надо было начинать, кому-то придется показать всем, какие они лицемеры.
Почему бы не прямо сейчас?
Почему бы не мне?
— Имя-фамилия? — рявкнул он.
«Что происходит? Ты читать разучился?!»
— Каллум Макгрегор.
— Возраст?
— Пятнадцать.
«Цифры тоже подзабыл, да? Бедняжечка».
— Куда едешь?
— В Праздничный парк.
— Зачем?
«На педикюр».
— На пикник.
— Где живешь?
«На Луне».
— В Медоувью.
Никто ничего не понимает. Никто.
Особенно я.
Да тебе надо основать международную корпорацию по торговле этим дерьмом, — протянула я. — Высококачественное удобрение. Разбогатеешь!
