Я ела виноград, и у меня было ощущение, что я ем солнечный свет и минералы почвы, на котором он рос.
Думая о Блоке, неожиданно помыл окна. Прямо в ноябре. Когда ни один нормальный человек их уже не моет. Помыл, сел и подумал: «Помыть окна в ноябре. Когда уже заморозки, но снег еще не пришел. Как же это круто. Жив, жив еще маленький тихий океан во мне».
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету.
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну,
И стало дивно на мосту
Смотреть в такую глубину,
В такую высоту.
Свирель поет: взошла звезда,
Пастух, гони стада…
И под мостом поет вода:
Смотри, какие быстрины,
Оставь заботы навсегда,
Такой прозрачной глубины
Не видел никогда…
Такой глубокой тишины
Не слышал никогда…
Смотри, какие быстрины,
Когда ты видел эти сны?
Когда утонул «Титаник», Блок метался по Петербургу в состоянии крайней ажитации. В то время как многие люди были подавлены таким количеством жертв, он был в совершенном восторге перед силой стихии, поглотившей гигантский корабль, как щепку.
Когда же Блок уезжает в деревню, болезнь как рукой снимает. Порубит дрова – сердце и не болит. (Это и я всем говорю: ходите по одиннадцать километров в день, и все будет хорошо. Хотя вот я хожу и побольше, но сердце ночью тянет. Какая-то брешь в наших с врачами рекомендациях.)
Поэтому, наверное, Флобера и называли отшельником из Круассе. «Я – человек-перо, я существую из-за него, ради него». Так он говорил сам про себя. Как это здорово. Только ради этого и стоит существовать.
«Я всегда пытался жить в башне из слоновой кости, – однажды сказал Флобер, – но нечистоты накатывают, как прибой, и сокрушают ее стены».
…И вот теперь у тебя за окном вечная наша зима, утро, синие сумерки. Из окна видно, как дети гуськом, не торжествуя, понуро идут в школу. Плетутся шагом как-нибудь, так сказать.
Это жизнь, дети. Там, в этой жизни, вас ждут знания. Правда, никто вам не сказал, что эти знания в жизни вряд ли пригодятся: вот я изучал геометрию в школе, ничего не помню, смотрю на вас через плечо, сидя у компьютера, через стеклянную дверь в балконе, как вы идете гуськом, не торжествуя и даже не взрывая бразды.
Сергей Параджанов всю свою жизнь делал коллажи, и особенно много, когда его отлучали на время от кинематографа. Он говорил, что это «спрессованные фильмы». А многие кадры из его фильмов такими ожившими коллажами, кстати, и являются.
Так вот: смысл этого короткого стихотворения очень простой: пора менять сущность. Менять кожу. Становиться реальной Душой. И этот путь очень долгий.