Калифорнийская тайна Никсона и Громыко
сокровенная литература
Василий Ананьевич Борисенко

© Василий Ананьевич Борисенко, 2016

Редактор Олег Анатольевич Данильченко

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1-глава.

Предисловие: Вообще то это произведение хотелось бы, чтоб читатели приняли как за некую легенду, но для избранных непростых людей, которые составляет меньшинство в обществе, это конечно, сокровенная литература из раздела «О, всём Небывалом на свете». Для всех пессимистов, простых людей, могу лишь добавить, что через Интернет, можно найти в СМИ высказывание родных и близких Громыкина А. А. Что пред самой кончиной, бывший министр Иностранных дел, посмел однако проговориться им, но на чуть-чуть, сказав вдохновлённо с какой-то гордостью, примерно так:» Если б я только мог рассказать вам одну тайную историю из своей жизни, то я верю тогда б, весь мир сразу же перевернулся!?» Мудрый политик Ричард Никсон, поступил после этой необычайной истории, как бы иначе. Выполняя своё поручение от Сун Дина, он прибыл в октябре 1993 году в Москву, где посетил изолятор в Люфортово, где встретился с Руцким и с Хасбулатовым. Он нарочно не рассказал им, что их посещал в трудные минуты для них, сам повелитель: Девяти истоков Сун Дин. Специально не выполнив такого простого поручения, он автоматически вскоре умирает, а его душу сразу же забрал учитель Истинного ученья, праведник Сун Дин, который дал ему новое бренное тело и сделав его последним своим, девятым учеником, для Высшего – Истинного ученья на земле.

Возможно даже здесь сказать:

Не каждый должен тайну знать.

Эпоха наступила снова-новая

Но для Руси опять-тревожная.

Одни говорят, что она – демократическая.

А другие ж твердят наоборот-мафиозная.

Но всё равно, это «Новое время»

Для рассказчика лучшее бремя:

Вывернуть из Небытия её мошну;

И тайну рассказать всего одну.

А начиналась она, когда социализм

Был россиянам, будто бы коммунизм.

И у руля страны великой идеальной;

Стоял наш Леонид Брежнев-дорогой.

Под лето семьдесят третьего года

Генсек решил в Америку податься,

Чтоб там, вдали уже от своего народа:

После важных дел, смог бы оттянуться.

Ну, а потом зараз рукою благодатной:

Вознаградить себя опять звездой.

И вот когда подписан был документ

Соглашение» ОСВ», не к смеху-ради.

Тут Никсон закатил большой банкет:

По случаю оттепели, начатой благодати;

От-которой с земли нашей снимет гнёт:

По крайней мере, на очень много лет.

Да, умел тогда вождь Советов показать

Всему враждебному, буржуазному сословию;

Как можно с дамочками обаятельно плясать,

И всякого зелья выпить с целую бадью.

А главное: соблюсти ещё весь этикет:

Не завалиться, и не обрыгнуться на паркет

Но лишь настало утро, этот забияка

Сумел, однако, голову свою поднять,

И бровастый, крупный в образе гуляка,

Решил с себя одну проблему снять.

И приказал министра Громыкина привезти,

Который все дела его, давно умел вести.

Но тот прибыл, увы, совсем не скоро, —

Что генсек вновь «набрался» коньяку;

Но, встретившись с приказчиком, он быстро

Отрезвел и сухому с тонкими губами человеку

Такие байки по секрету начал тут нести,

Хотя и не должен был по долгу чести:

«Мой друг, – генсек с кровати зашамкал, —

Вчера-сь на ужине мне Никсон уверял;

Что я сперва по правде даже и опешил

Мистические страсти, такие вот напрял,

Как можно посмотреть на потусторонний мир

Или попробовать на вкус Волшебный эликсир?

Но главное, чтоб мы смогли бы посмотреть

Дабы потом нам было бы спокойно помереть,

Какой единственный, политический строй

На планете останется навсегда, на веки!

Да и в будущем не мешало бы одной ногой

Хотя бы побывать в течении времени её реки.

А сделать это может лишь один волшебник,

Живущий в дебрях калифорнийских, как отшельник…»

«Как можно, Леонид Ильич, вам верить, —

Прервав его, ему Громыкин молвил, —

Что президент такое мог нагородить?

А если, правда? Вряд ли нас в такое посвятил.

Скорее, сходно всё на хитрое коварство;

А для неё присуще лишь затейливое бахвальство.

Ведь по лживости такой подумать можно,

Здесь у них в стране какой-то Бог живёт?!

И этим расшатать уж будет им не сложно

Уставы наши к идеальной жизни наперёд:

Вед у них цель взорвать путь к коммунизму,

Чтоб поклонялись люди только капитализму.

Здесь, без сомненья, козни от ЦРУ

Чтоб затевать нам свою грязную игру.

Им, бестиям, тошно очень из-за того,

Что мы защитим от домыслов любого,

И зря стараются, толсто сумочные поддонки,

Нас заставить верить в эти предрассудки.

Скорей всего там гипнотизер-артист

Кой видно на руку, естественно, нечист.

Разденет перед телекамерою догола,

Чтоб выставить вас за драного, козла.

Я бы за его такие шутки и проделки, —

Показал президенту только дудки».

«Но, друг мой, – за гнусавил генсек, —

Вчера пришлось мне дать добро.

Ведь знаешь ты, какой я человек,

Когда Бес, как говорят, уже в ребро.

И вот от танцев, и марочных бутылок,

Сейчас трещит спина и ещё затылок.

Ах, какие дамы были на балу кокетки,

…Блудные глазки все падшие красотки:

Липучие они до нашего пахотного брата.

По – надевали все на себя столько злата;

Ну, словно все, как Небесные богини,

По крайней мере, ясно: все герцогини!

Конечно же, был ими очень озабочен

Что птахами такими я сильно окружён.

Они все лезли до меня с улыбочкой, щипаясь,

Или спокойно, сексуально, даже прижимаясь.

А потом, заманивали меня размякшего на танцы,

Вот как умеют развлекаться эти иноверцы.

Ох, как мне тяжко брат, однако же, сейчас

И ни с чего охрип, мой прежний громкий глас,

В душе, поверь, как будто, котики скребутся,

Ещё живот мой смел арбузом здесь раздуться.

А главное представь: не помню я, до сей поры,

Куда запропастились у меня проклятые штаны!

Ой – ой! Мой любезный друг Андрюха!

Какую бяку выворачивает отрыжка,

Притом ещё и тошнота идёт из брюха.

А голова, как колокольная кубышка,

По всем, по швам, она негожая, трещит, —

И явно только опохмелиться лишь велит.

Да ты не бойся друг мой, как каналья

Это всё пойми для встряски и веселья.

Но если даже, это какой-то заговор,

Мы расторгнем, подписанный договор.

И это толстосумам даже больше навредит.

А в ядерной войне и так понятно, никто не победит.

А вообще на блеф это, в общем, не похоже, —

...