Оглавление

Кирилл Л. Темнее тысячи лун

Предисловие

Знаете, я всегда считал себя умным человеком. Возможно, это просто очередное проявление гордыни, но, как мне видится, у меня присутствует определенное умение анализировать и воспринимать вещи, которое вы сумеете встретить далеко не в каждом. Так это или не так, отношусь я к себе, как к парню неглупому. Может, здесь найдутся читатели, которые думают так же и подмечают в себе навык мыслить нестандартно? Уверен, что есть.

Сколько бы единомышленников здесь ни было, вряд ли искателям удастся найти справедливую оценку того, что принято понимать как интеллект. Заметьте: речь идет не об одаренности в сфере изучения технических наук (вернее, не только об этой одаренности), а о здоровом миросозерцании. В разной степени уникальный набор взглядов присущ каждому человеку, способному мыслить. Исключений нет, хоть взгляды и бывают крайне примитивными в силу различных причин, будь то банальная необразованность и духовная бедность или болезненные состояния души, ниспосланные нам свыше.

Но все еще непонятно то, что следует принимать за настоящую примитивность мышления. Люди склонны относить к низкому и высокому совершенно разносторонние ролевые модели. Если посмотреть на это поверхностно, то кажется, что это исключительно вопрос восприятия.

Все же человечеству будущего предстоит сделать выбор между монизмом и плюрализмом в этом вопросе. Сегодня кто-то допускает возможность того, что два индивида, обладающих диаметрально противоположными мировоззрениями могут считаться абсолютно равными. Я же уверен, что для нашего мира предполагается истинное определение «ума», способное создать четкую иерархию низших и высших философий. Сейчас принято кликать гением каждого второго, даже людей с откровенно мерзкими паттернами мыслей и поведения. Глупо принимать это за норму.

Задача ищущего проста и невероятно сложна одновременно: понять, в чем же заключается эта самая правда. Проблемно отыскать ролевую модель, на примере которой можно производить достоверный анализ умственных качеств и убеждений. Если поразмыслить, мы повторно упремся в личное видение. Многое зависит от ощущения реальности, а у разных слоев людских чувственные восприятия сильно различаются. Существует ли выход из этого цикла, или человечеству никогда не суждено познать разум до конца?

Предисловие написано до того, как я написал основную историю, поэтому после преобразования частички моей души в текст мы вместе сможем сделать выводы, необязательно схожие. Не вижу смысла растягивать это рассуждение, ибо не нам предстоит рассуживать упущения и споры. Ценность литературы и искусства вообще основывается на способности каждого «потребителя» делать выводы самостоятельно. Предлагаю снизить градус напряжения и погрузиться в историю, а в конце я снова предпочту промолчать.

Часть 1. Наслаждайся воздухом

1

Помню этот жаркий и ясный июльский день. Спросите любого ребенка, и он скажет вам, что июль — самый прекрасный месяц. По крайней мере, раньше у детей было принято любить лето.

Деревья мирно колыхались, подхватывая потоки теплого ветра. Похожий на сказку день оживлял и местных сорванцов. Какие-то мальчуганы бегали по двору и громко кричали. От детских воплей отделяла только музыка, играющая в наушниках. Уже и не вспомню, что я слушал в тот момент, но, скорее всего, летнюю песню с немного грустным мотивом. На лавочке сидели бабушки и что-то активно обсуждали. Они были очень тепло одеты, совсем не по погоде. К старикам я всегда старался относиться уважительно, даже если они казались мне, мягко говоря, странными. За уважением таился один из моих величайших страхов — страх старости. Смерть не так ужасна, как испытания, через которые проходят многие пожилые люди. Вот поэтому я пытался ставить себя на их место в ситуациях, вызывающих у меня неоднозначную реакцию.

Под ногами полз жук. Большой. Черный. С ребяческим любопытством я приковал свой взгляд к нему. В голове мелькнул помысел об уничтожении букашки. Слишком хороший день, чтобы умирать, — подумал я. Отмахнувшись от мыслей, я вновь сосредоточился на музыке. Тело наполняла особая энергия, чувствовался настоящий расцвет сил, эмоций. Хотелось навсегда раствориться в мягких нотах и преобразоваться в приятную для слуха обывателя звуковую волну. В такие мгновения понимаешь, как коротка жизнь. На секундочку, мне было шестнадцать. Уже не тот неокрепший птенец, а практически взрослый мужчина. Да, я все еще чертовски молод, но недавно был еще моложе и глупее. Будто бы всего года четыре назад я мало чем отличался от детворы, резвящейся неподалеку. Время неумолимо летит вперед. Мы смотрим в прошлое и даже не осознаем, сколько воды утекло с тех сладких пор.

С проблемой скоротечности жизни приходила и необходимость искать свое место в этой жизни. А получится ли у тебя? — задавался я вопросом. Не упустишь ли возможности, не растратишь ли таланты? Кем станешь в будущем? А будет ли это будущее вообще?

Я мог просидеть так еще минут пять, думая о неминуемом выборе. Мои раздумья прервал громкий кашель позади. Звонкий и противный звук прорвался через наушники и ударил по ушам. Что-то внутри меня поморщилось и побудило меня повернуть голову в направлении источника кашляющего женского голоса.

Нестарая женщина стояла около высокого тополя. Облокотившись на ствол, она беседовала по телефону и параллельно курила тлеющую сигарету. Лицо было знакомым, я встречал ее ранее. Девушка жила в этом доме уже несколько лет точно, но я не знал о ней ровным счетом ничего, даже ее имени. О возрасте судить не берусь. Мой глазомер стабильно плохо справлялся с задачами такого рода. Виновато ли в этом мое слабое зрение, или же я попросту плохо разбирался во внешности — вопрос иной. Тем временем любопытство взяло верх. Я поставил музыку на паузу, оголил уши и стал вслушиваться в разговор.

— В смысле ты занята сегодня? — мне показалось, что ее рожицу скривила гримаса. — Ты же обещала мне встретиться вечером.

Даже мне, слепому кроту, стало отчетливо видно, что настроение курильщицы начало быстро ухудшаться. Силовые линии негатива словно пробили слой почвы под ней и устремились еще ниже, прямо под землю.

— Постоянно ты так. Не можешь уделить мне хотя бы капельку времени. Я разве многого прошу?

Повисла пауза. Смолкли даже птицы, чье пение беспрерывно сопровождало те летние деньки.

— Ясно, удачки тебе. Позвони потом.

Если она пыталась скрыть злобу и обиду в голосе, то получилось это очень неважно. Мобильник исчез в кармане ее модных широких штанов. Девушка затянулась, закашлялась снова и затушила сигарету об руку. Я помню, как ее глаза пробежались по двору. На несколько секунд и я удостоился ее взора. Только в этот момент до меня дошло, что я пялился на нее уже довольно долго, поэтому я смутился и отвел взгляд на землю, где ранее ползало насекомое. Его уже и след простыл, пора и мне последовать его примеру — верно подметил я. Поизучав пару травинок и бычок под ногами секунд десять, я поднялся с лавочки и стремительно зашагал в сторону подъезда.

2

Квартира располагалась на последнем этаже кирпичной пятиэтажки. Дом представлял собою типичную советскую «брежнёвку», построенную, кажется, в шестидесятых годах. Я неторопливо минул лестничные пролёты и оказался около черной стальной двери. Наша квартира — двухкомнатная. Площадь небольшая, но нам с матерью хватало. Отец редко ночевал дома: из-за работы он практически постоянно уезжал в длительные командировки. Зарабатывал он достойно, но мы все равно не собирались перебираться в жилище попросторнее. Мама тепло отзывалась о нашем местечке, называла его «уютным гнездышком». Я полностью разделял ее точку зрения, потому и мне было комфортно.

Жили мы хорошо, денег всегда хватало не только на базовые потребности, но и на развлечения. Родители любили побаловать меня. Мне было довольно проблемно выбирать себе подарки на праздники: все необходимое имелось в достатке, а мое изощренное воображение не справлялось с новыми придумками. Даже алчность обошла меня стороной. Деньги были в достатке, тратил я их редко, и они оставались для меня просто бумажками, которые можно на что-то поменять. Не только богатые люди считают, что счастье не в деньгах. Я разделял их мнение с самого детства. Для меня было очевидно, что только оступившиеся люди все время гонятся за деньгами, принимая их за благо. Живут, словно утащат все купюры, дома, машины, дорогую одежду и прочую чушь в могилу. Я знал это, просто знал. Не спрашивайте откуда и не просите доказательств.

Из зала доносился голос телевизионного диктора. Мама смотрела дневной выпуск новостей. Мы обменялись короткими приветствиями, после чего я направился в комнату, чтобы умыться и переодеться. Спальня и по совместительству рабочий кабинет предстала передо мной во всей красе. Интерьер не был каким-то космическим, все как обычно: старенький диван, в некоторых местах сломанный, но не сломленный; стол, за которым я просидел множество вечеров, выполняя домашку, начиная от основ русского языка, чтения и математики, заканчивая задачами по ядерной физике и органической химии; большой шкаф с одеждой и бесполезными вещами, которые явно видали лучшие времена. Следовало давным-давно навести порядок и повыкидывать хлам, но мое отношение к вещам не позволяло так поступить. Мне почему-то трудно было взять и швырнуть в мусорный пакет свою сломанную игрушечную машинку.

На диване вытянулся и весьма привлекательно спал кот. Его серая шерстка гармонировала с темной обивкой дивана. Марсик — милейшее, преданное и безобидное животное. В силу своего почтенного, по кошачьим меркам, возраста, он ел и спал, спал и ел. Мы души друг в друге не чаяли. Может, это и будет понятно не всем, но хозяева питомцев знают, о чем здесь сказано.

Разобравшись с делами, я хотел было направиться на кухню, чтобы пообедать, но меня окликнула мать. Голод давал неплохой стимул действовать быстро, поэтому я пулей влетел в зал.

— Степа! Иди сюда.

— Да, мам. Что такое?

— Не надоело тебе торчать на улице? — в вопросе прозвучал упрек.

— Надоело, посижу дома, — я отвечал ровным голосом.

— Ты новости читал сегодня? Видал, что творится? — с необычной тревогой в голосе выдала она. Новости я читал, и, кажется, осознавал, куда идет разговор. Подметил одну странность, которая насторожила и заинтересовала меня, ведь ранее подобного рода новости отзывались в ней пренебрежением и сухим, холодным безразличием, но никак не беспокойством, которым была окутана ее аура во время того злополучного разговора.

— Ты про самолет? Да, я в курсе.

— Ужасно, не правда ли? — ее реакция продолжала удивлять.

Я только пожал плечами и выдавил неуместную улыбку, за что получил очень уж осаждающие нотки во взгляде родных глаз. С этого взгляда в моей голове начала выстраиваться логическая цепочка, впоследствии приведшая к поразительным выводам.

— Не вижу ничего смешного. Лучше бы подумал своей дурной головой, — теперь она откровенно разозлилась, но дурная голова пока не способна была на понимание причин.

А дело-то вот в чем: согласно последним данным, около десяти часов назад потерпел крушение истребитель нового поколения наших ВВС около восточных границ, оба пилота погибли. Казалось бы — несчастный случай, но в прессе заговорили о том, что самолет, предположительно, сбит. Такие новости всегда вызывают общественный резонанс, не обошлось и в этот раз. Во-первых, кто и как сбил, и сбил ли вообще — не уточнялось. Во-вторых, поговаривали, что падение вышло уж совсем неудачным и жертвами стали не только пилоты. Напрягало меня то, что эта волна не обошла стороной мою мать, которой такие темы противны. Ее не беспокоили казусы в сфере, которую она называла «грязным развлечением бездушных людишек». Но в тот день в глазах читалось смятение, а это — очень редкое для нее состояние.

— Почему в тебе резко проснулось сострадание? — первая попытка прорвать оборону с моей стороны.

— Вдруг эти идиоты развяжут войну? Что с нами станет тогда? — после этих слов зародились сомнения насчет реальности происходящего.

— Я не понимаю! Никакой войны не будет, успокойся! — я тоже начинал закипать.

— Хорошо, что мыслишь позитивно, — ее лицо совершенно неожиданно из встревоженного превратилось в печальное, причем печаль эта поразила меня и отозвалась где-то в самом сердце. — Еда на столе, иди кушать.

Именно таким запомнился этот день и наша странная дискуссия. Не размытыми обрывками фраз и образов, а целостной, единой картиной. Я вспоминаю те события или каким-то образом проживаю все заново? Теперь вспоминать куда приятнее, чем некоторое время назад.

3

Я и не заметил, как снова оказался на лавочке. Июльское солнышко дарило ровно столько же ярких лучиков света, которые игриво виляли в промежутках между листиками и оставляли на земле причудливые колеблющиеся тени. Торопиться незачем — копнем глубже. Все было таким же, только спектр моих эмоций серьезно переменился. Умиротворение перемешивалось со страшным предчувствием. Я даже ощущал этот процесс, то у себя в груди, то в кишках. Двор по-прежнему заполняли дети и старики, но их головы были обращены к макушкам деревьев. Люди замерли, всматривались в безоблачное пространство, явно ждали чего-то грандиозного. Я повторил за ними, но не увидел ничего примечательного. Удалось лишь уловить далекое гудение, которое с каждой секундой развивалось, словно симфония гениального композитора из восемнадцатого века. Услышав гул, предчувствие в груди дало знать, что сопровождает меня не просто так. С усилением рева нарастали и волнения в моем организме. Тошнота медленно ползла из низов моего живота, подступал