Тот, кто врет артистически, оказывается гораздо ближе к истине, нежели подозревает
однако с большим трудом удержался от того, чтобы не втянуть голову в плечи и не пойти зигзагом на случай, если Хрингорлу вздумается метнуть тяжеленный браслет ему в голову
и пламя не то очистительного, не то погребального костра взметнулось к небесам
В желтом свете пламени, прыгавшего за перекошенной черной дверцей, груды эти изменили свой цвет: они не были больше черными и усеянными огненными точками, а представляли собою смесь множества цветов — блестящего черного, темно-коричневого, тошнотворного пурпурно-синего, фиолетового, бархатисто-черного и белоснежного — груды окровавленной плоти и костей, алевшие пятнами крови и красных чулок.
Руки и ноги девушек были обглоданы до костей, тела прогрызены до сердец, но лица остались нетронутыми. И это было страшное зрелище: сине-фиолетовые трупные пятна, зубы оскалены, глаза вылезли из орбит, все черты искажены дикой болью. Только все так же сияли черные и каштановые волосы, да зубы, ослепительно-белые зубы.
Но они с Фафхрдом не бросились внутрь, как только что намеревались: вместе с дымом, чуть тошнотворным ароматом чего-то женского, но только не духов, и прокисшим звериным запахом из комнаты потянуло чем-то неизвестным и крайне опасным
Когда лишаешь человека жизни в бою — это не убийство.
Мышелов снова пожал плечами:
— Убийство есть убийство, как его ни назови. Точно так же, как еда есть еда, а пьянство есть пьянство
Почти бегом Мышелов повел его сквозь прокопченный лес труб с колпаками и без оных, вентиляционных раструбов, которые благодаря хвостовому оперению всегда были повернуты в сторону ветра, водяных баков на черных ножках, крышек люков, голубятен и ловушек на птиц.
На коньке крыши Мышелов увидел еще одного вора в платке, державшего потайной фонарь. Он быстро закрывал и снова открывал окошко фонаря, сигнализируя слабым зеленым лучом кому-то в северной стороне, где в ответ мигала еле заметная красная точка — то ли на дамбе, то ли на верхушке мачты корабля, стоящего на рейде во Внутреннем море. Контрабанда
Ну вот, а один из ее покровителей, торговец по имени Мурф, недавно приехавший из Клелг-Нара, обратил внимание на мой ум, смелость и тактичность, а также на те же качества моего приятеля. Он принялся нас прощупывать и в конце концов заявил, что мы, должно быть, ненавидим Цех Воров за то, что он держит в руках Цех Нищих. Чувствуя, что у нас появился шанс помочь вам, мы ему подыграли, и неделю назад он записал нас в ячейку из трех человек, которая находится на периферии заговорщицкой сети, сплетенной Семеркой.
— И вы намеревались действовать на свой страх и риск? — ледяным тоном спросил Кровас, выпрямившись и крепко сжав подлокотники.
— Ну нет, — без тени коварства возразил Мышелов. — Мы сообщали о каждом нашем шаге дневному нищмейстеру, он нас хвалил, велел вылезти вон из кожи, но собрать как можно больше сведений и слухов о заговоре Семерки.
— На Бардачной поселилась новая куртизанка, зовут Тьярья — высокая, хороша собой, но горбатая, что, как ни странно, нравится многим клиентам. Недавно она ко мне воспылала — то ли потому, что мы оба увечные, то ли из жалости, что я такой молодой, а уже слепой — она-то в это верит! — а может, это сочетание заводит красотку, точно так же как ее кривая спина возбуждает некоторых клиентов. Ну вот, а один из ее покровителей, торговец по имени Мурф, недавно
