***
Я объявляю Времени бесполезную эту войну.
Грудью иду на Время; руки — пламенем — ввысь.
Двумя языками огня. У вечной ночи в плену.
Я не хочу глядеть назад. Но шепчу себе: оглянись.
Растерянно озираюсь. Ну сказали ж тебе,
никогда, никогда, никогда
Не гляди назад! Там петля и яд. Видать за версту.
Там ненависть поднесут
В столовой ложке, лечебный твой мельхиор,
к галчино раскрытому рту… и зубов слюда
Блеснет беззащитно, забьешься в истерике,
глотнешь горчайший, огненный Суд.
Я вижу, что было.
Бабка-призрак продает у метро
незримые пирожки.
Из лимузина незримого — на мостовую прыг —
призрачная звезда.
У нее на плечах — песцы!
У старухи — в бельмах зрачки.
…обе они — в черной земле. Избиты снегами венки
На пышном надгробье, чугунном кресте:
сизые иглы инея в холода.
Я вижу, что есть.
Я все еще здесь. Ни прилечь, ни присесть.
Упасть и уснуть, а наутро — в путь,
труд лечит, когда знобит…
В шубу старую запахнусь. Повторю Гавриила.
Вот вам благая весть —
Обнимитесь, люди,
без боязни, боли, обмана, обид.
Я вижу, что будет!
Люди, я никакой не пророк.
Я просто девчонка старая,
дышу свечными нагарами
Страстей Господних в песцовых снегах —
Я, Время, тебе объявляю войну,
даю последний зарок —
Пускай неведом будет мне
твой бедный, последний страх.
Снег зло, наотмашь сечет меня.
Канкан сумеречных огней
На Площади… новые флаги полощутся…
колесом катится голова…
Я, Время, храбро дерусь с тобой!
Да все меньше в запасе дрожащих дней.
А видишь, стою в огнях, и невидим тебе мой страх,
и мертво ты, видишь, а я жива.
