Оглавление

1. ЗАПАХ
2. ЭПИЛОГ
3. Глава 1. «Отчаяние жертвы»
4. Глава 2. Кризис веры
5. Глава 3. Въевшийся запах
6. Глава 4. Освобождение
7. ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Я долго просидел в яме, сырой и убогой. Глаза были связаны, руки заперты в кандалы. Если бы мне только объяснили за что… Если бы мне только дали шанс исправиться.

Но отец с рождения повторял мне, что я — убожество. Он твердил это снова и снова…

Он вырывал меня из хрупких рук матери и кидал в эту вырытую темницу.

А когда я однажды выбрался из нее, загнав сырую землю так глубоко под ногти, что та смешалась с кровью и стала гнить… Мой родитель начал связывать меня…

Странная штука жизнь… Если ты попадаешь в ад, то ад становится твоей картиной мира. И ни один сраный психолог не убедит меня в обратном.

Когда я помог моей матери бежать, папаша объявил мне войну. Это противостояние сделало меня сильнее, помогло мне стать тем, кто я есть. Однажды я услышал как девушка шептала слова молитвы… так горячо и так преданно, словно верила, что Бог — это высшее проявление любви. Я помню, что убил ее с особым изяществом… потому что Бога нет. И весь мир соткан из боли и зла.

Глава 1. «Отчаяние жертвы»

Мне не нужно было читать умных книг, моя дорогая, чтобы понять, что я стал сильнее и перестал бояться своего мучителя.

Однажды, когда папаша вернулся пьяный из бара, я смотрел по телеку серию симпсонов и жевал попкорн. Да, бывали и такие редкие минуты нормального существования, когда я мог просто побыть ребенком и не терзаться муками боли или приступами внезапно накатывающей паники.

Папаша с порога что-то зарычал, но я не сдвинулся с места. Я весь день работал на ферме и жутко устал. Ах да, разве я не говорил, что мой добродетельный папаша приучал меня к физическому труду? С пяти лет я таскал тяжелые бревна из леса… с семи помогал ему сколачивать мебель… Я носил воду с родника… Я сам убирал в доме и готовил. Если я пытался ослушаться, он нещадно бил меня. Он бил мою мать, когда она еще была тут… и однажды она потеряла еще неродившегося ребенка… Она долго плакала… И эти слезы настолько сильно ранили меня тогда, что я ударил отца бутылкой виски, и мама бежала.

Я не пошел с ней, потому что решил бороться. Пойми меня правильно, прекрасная незнакомка… Я остался, потому что предвкушал ту борьбу, из которой выйду победителем. А иначе он бы нагнал ее… Он бы мог ее убить, мою мать, а меня бы вышвырнул прочь. А так у него остался я — нежеланный сын и «мальчик для битья».

После того, как в доме остались только мы… отец еще больше озверел, если такое было возможно. Он держал меня в яме неделями, он привязывал меня к деревянной балке в сарае и порол до потери сознания.

Теперь я знаю почему. Теперь я сам порой схожу с ума от похоти и адреналина, бушующего в моей крови, разрывающего плоть и сносящего последние остатки рассудка. Только я пошел дальше своего папаши. Для меня это было сигналом убивать… сладостным сигналом тела, зовущего на охоту. Я мог уловить едва заметный аромат… мог почуять запах кожи и я знал, что это будет моя новая жертва.

Я слышал как она кричала…

Вечер начался с того, что отец привел в дом женщину. Она предстала передо мной в струящемся белом платье, слишком откровенном, пробуждающем незнакомые мне чувства.

Они скрылись в подвале, и я слышал их голоса, хихиканье и странную возню. А приоткрыв дверь, я увидел обнаженное тело, раскачивающееся на жирном теле отца. Когда она наконец слезла с него, то начала одевать свое платье, развернувшись к отцу спиной. Но он вдруг схватил ее за волосы и потащил к себе. А потом взял ее силой. Она извивалась и кричала, но отца это только раззадоривало и подстегивало.

Ему хватило одного удара, чтобы женщина упала. Неодетое до конца платье замаралось кровью, стекающей по шее… Отец поднялся и заметив меня, злобно ухмыльнулся.

Утром я отмывал деревянный пол, пропитавшийся кровью. Я уже мог привыкнуть ко всему, что происходило или могло произойти в этом доме…

Днем я убежал далеко в лес, чтобы подстрелить птиц. А еще я любил сидеть среди высоких деревьев у самой реки и слушать звуки природы. Кто-то боится один находиться в лесу, но я в такие минуты по-настоящему отдыхал.

Однажды меня заметил местный егерь и расспрашивал меня почему я торчу в лесу, вместо того, чтобы быть в школе. Но я уже научился врать и прятать свое истинное я. Потому что так было легче. Это было ключом ко всему. Это было сладкой игрой, когда ты мог быть кем угодно и люди верили тебе…

Еще немного до того мгновения, как я покину эти места. Как я совершу первое настоящее убийство и смогу начать жизнь, полную приключений и манящей охоты на жертв. У меня не останется ни капли сострадания, никакой веры в лучшее или проблеска любви. И даже когда судьба сведет меня с теми, кто от всего сердца желал мне добра, хотел помочь мне и узнавал ужасающую правду… это был верный признак их скорой смерти, потому что я не терпел жалости. Мне можно было только бросить вызов. Но представляешь каким должен был быть мой противник? Страшнее и злее моего отца. Опаснее и бешенее, безжалостней и беспощаднее…

Она бы тебе понравилась, папа…

Как раз в твоем стиле. Это мой подарок.

У нее дивная фарфоровая кожа. У нее длинные белокурые волосы. Нет, она совсем не плакала и не кричала. Я сделал это легко, заманив ее в наш дом. Зря она гуляла неподалеку… Зря познакомилась со мной. Но это было легко… Я смог поцеловать ее и сразу почуял запах кожи, что-то цветочное и летнее… словно приносящий ветром запах дикой ягоды…

Она недавно приехала в наш тихий городок погостить у родных. Ей было всего 18…Я положу ее сюда, рядом с твоим телом. Я никогда не буду возвращаться на это место. Но всегда буду помнить время первого убийства, начало начал…

Копы никогда не найдут вас… Потому что я сбегу в другие города. Я заметаю следы и прощаюсь с прошлым…

В тот первый раз я сделал все красиво. Я одел ее в длинное платье и положил ей цветы… Я долго смотрел на безжизненное лицо и вспоминал последние минуты, когда дух еще не покинул юное тело, когда еще глаза ее смотрели на меня загадочно и с интересом. О, я мог бы быть с нею, я мог бы играть в любовь, мог бы говорить ей то, что она хотела услышать…

Но у меня были другие правила… Мой чудесный отец научил меня обращаться с людьми по-иному. Что до матери, то я похоронил воспоминания о ней в глубинах моей памяти. И если бы я позволил себе жить с мыслями о ней, то давно бы раскис и сдался. Я бы сдох в своей яме и не прошел бы свой путь. Ты можешь меня ненавидеть… но даже такие как я имеют право на жизнь…

________

Отдел расследования убийств в С.Д.

— Добрый день Миссис Маршалл. Я — детектив Обермли. Я звоню по поводу вашей племянницы Патриши, пропавшей три недели назад.

— Да… да… Добрый день детектив… о, это так ужасно!! Патриша была так юна… готовилась поступить в академию народных искусств… она прекрасно танцевала… она была чудесной девочкой… очень доброй и отзывчивой…

Детектив Обермли терпеливо выслушал хвалебную песнь жертве и отмел версию о том, что домашние Патриши Маршалл могли быть замешаны в этом деле. Хотя… никогда не знаешь наверняка. Он помнил одно расследование, где пожилой социально активный мужчина и дед семерых внучек, похитил и убил одну из их подруг. Никто долго не мог поверить в то, что этот милый старикашка был на такое способен. Но слава богу они собрали достаточно улик… Но главным был мотив!! Мотив этого деда… " девочка была так хороша и невинна… что в нем проснулись былые страсть и влечение.» Черт бы тебя побрал, старый растлитель малолетних!! Что, нельзя было вызвать проститутку?! Но детектив отлично понимал почему дед выбрал именно такой вариант. Потому что так проще… проще сделать в втихушку и забыть. Он верил в то, что его не заподозрят и никогда не раскроют его тайну… Боже!! Скольких извращенцев, маньяков, педофилов и ритуальных убийц насмотрелся Рэймонд Обермли… Сколько странных, запутанных и необъяснимых с точки зрения здравого смысла дел он расследовал. И он обожал свою работу. Он всегда с особым рвением хватался за улики, детали, свидетелей и место преступления… Он садился на хвост преступнику и хватал его в нужный момент. Его прозвали «черной птицей». Потому что он больше всего любил ночь. Как и большинство нападавших и убийц. Он часто работал в одиночестве, складывая головоломки из деталей расследования… он имел всегда свой план и действовал одному ему известными путями и методами. И он всегда ловил виновного. Всегда доводил дело до конца…

Детектив Обермли узнал о Патрише Маршалл достаточно, чтобы понять выбор преступника. У этих убийц мания на молодых и красивых, нетронутых жестоким опытом жизни девушек. Словно они желают забрать эту невинность, пока это не сделали другие. Но Рэймонд ощущал, что тут было что-то еще… Что это не просто маньяк, а тонкий художник… мастер, чье искусство имеет извращенную, но изящную подоплеку. И это вновь подстегнуло детектива. Он так любил эти игры, он обожал наживки, оставляемые преступником. Этот был умен. 10 пропавших девушек в разных штатах и только один случайно обнаруженный труп. Девочка из Мичигана гуляла недалеко от дома в лесу с собакой. Лабрадор Тайна вдруг вырвалась с поводка, хотя всегда была послушной и доброй и можно было еще поспорить кто кого выгуливает, потому что лабрадор была чуть больше самой девочки.

Собака помчалась к реке. Недалеко от спуска, она зарылась в кусты дикой ежевики и громко лаяла, копая землю. Так и нашли труп пятнадцатилетней Амелии Рупор. Девушка пропала три месяца назад. Родители наняли частного детектива и он привел их к таинственному незнакомцу, который предложил подвести Амелию с вечеринки. Ох уж эти вечеринки! Дом через два квартала. Девушка бывала там не раз и часто возвращалась пешком. Обермли мог рассуждать, что было у этого убийцы что-то, что привлекало этих жертв: приятная внешность, мелодичный голос или какая-то харизма общения. Родители Амелии заверили полицию, что их дочь никогда бы не села в машину к незнакомцу… Родители часто ошибаются. Полицейские любят шутить на совещаниях, что родители чаще всего даже на десять процентов не знают своих детей. И к сожалению узнать мотив Амелии Рупор уже не предоставляется возможным…

О, я определенно могу посвятить тебя в свои планы…

Сначала я обмою тебя в реке. Потом заплету твои мокрые волосы и украшу цветами. Я знаю, ты хочешь жить. Ты боишься, поэтому твой пульс бьется намного быстрее, чем обычно.

Мне понравились твои глаза. В темноте ночи, в тусклом свете улиц, они как будто мерцали. Но главным все равно было не это. Наверное, ты стащила их у мамы. Эти пряные духи. Тебе нравился их аромат, но ты чуть сбрызнула запястья. И оттого запах, мягко окутавший твою кожу стал волнующе сладким… Я уловил его, стоя у телефонной будки. Ты прошла легкой походкой, болтая по мобильнику в сторону автобусной остановки. Уже 11 вечера… Видимо это важно для тебя. Я имею в виду то, ради чего ты так поздно возвращаешься домой. И мне очень повезло, потому что твой тупица-бойфренд не успел за тобой приехать… Я подслушал твой разговор.

И теперь ты здесь. Льешь напрасно свои горькие слезы. Потому что я уже вижу и предвкушаю твою смерть. Мне нравится водить холодным лезвием по твоим запястьям, представляя как по ним стекает кровь. О, запах крови мне особенно приятен. Кровь пахнет всем одновременно… влажной землей, кислой ягодой… весенним дождем и дикими цветами. Самой жизнью и далекой смертью. Но тебе повезло. Я выбрал тебя, а значит и сама смерть выбрала тебя…

На тебе дурацкое платье, а я люблю что-то поизысканнее. Я одеваю тебя в бледно-розовые шелка. Ты почти готова, моя дорогая. Мне остается только насладиться тобой, твоим телом… Дать волю своим диким инстинктам и услышать твои крики. А потом я смогу оборвать нить твоей судьбы и похоронить тебя, спев тебе прощальную песню. Гудбай, Беатрисс. Сегодня тебя зовут так…

Моя жизнь состоит из красивых и простых ритуалов. Каждое утро я ем в одной забегаловке, где официанткой работает взрослая, но довольно симпатичная женщина по имени Мерэдит. Мы иногда болтаем с ней… Я специально втерся к ней в доверие, потому что работникам кафе обычно многое известно, они любят сплетни и не любят полицию. Когда нашли тело Патриши Маршалл, хотя для меня она осталась дивной Луизой, чья кожа пахла жасмином… Я как р