Ася с Нехорошевым двигались легко и ритмично, воздух вокруг них исходил тем легким свечением, которое бывает у пар, объединенных неслучайно и, возможно, навеки. Они смотрели друг на друга с легкой улыбкой, заранее прощая все ошибки, описки и кляксы в долгой, только еще начатой совместной повести.
Никуся оказалась крепким орешком. Все, что было очевидно и не нуждалось в доказательствах для Аси и Нехорошева, она воспринимала лишь как один из возможных вариантов действия.
Они оба так жаждали напиться им, что он вынужден был выводить краник из своей аорты и, задыхаясь, питать их самим собою, нарезать кусочками свое тело и, корчась от боли, кормить их с ложечки: соответствовать их вкусам, ожиданиям, подчиняться, привыкать, зависеть, страдать угрызениями совести.
доставляло удовольствие кого-то спасать, лечить, видеть, как тощее становится упитанным, лысое – пушистым, гнойное – здоровым, грязное – чистым. Процесс созидания и развития ее вдохновлял, напитывал радостью, наделял силой. Разрушение же было невыносимым.
