Валерия Галкова

Эмка

История о нездоровом обожании и тотальной нелюбви

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Фотограф Tyler Nix

© Валерия Галкова, 2018

© Tyler Nix, фотографии, 2018

Он был Большим Боссом, а стал преданным щенком, что готов ластиться, даже если Она вдруг решит нарочно наступить ему на хвост.

Он был Артемом Владиславовичем Брандтом, а стал, боже мой, стал Темой, Темочкой, пацаном, жадным до Ее любви и внимания.

А Она — она всегда была Эмкой, яркой, независимой, громкоголосой, ду-ше-раз-ди-ра-ющей. И ни убавить, ни прибавить.

18+

ISBN 978-5-4493-1056-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Эмка

Никогда не знаешь, что произойдет с тобой, если вдруг на мгновение придется отступить от заданного самому себе жизненного курса. Артем Брандт, например, неожиданно влюбился. Хотя, ничего не предвещало. Просто в тот день у его машины пробило колесо по пути следования на очень важную встречу, и пока водитель занимался решением этой проблемы, Артему пришлось коротать время в придорожной кофейне. Учитывая тот факт, что он терпеть не может кофе, представьте, как же сильно он был недоволен. Если бы знал, что последует за всем этим и как круто изменится его жизнь, может и ни стал бы возмущаться, ни подумал бы даже материть водителя, на чем свет стоит, да и вообще, вел бы себя спокойно и воспитанно. Но как можно знать?

Артем Владиславович Брандт, по правде, вообще никогда никого не любил. Любовь отца и матери казалась ему автоматической, заявленной заранее по условиям подписанного когда-то договора. А раз в договоре участвуют обе стороны, то и он как бы тоже подписался на младенческие мамины поцелуи, юношеские похлопывания от отца и стартовый капитал после окончания университета. Все, что выходило за рамки договоренностей, пресекалось сразу, рубилось на корню. Безжалостно. Ни разу за тридцать лет своей жизни Артем не искал других вариантов, а зачем? Договор выполнялся честно. Когда подошло время участвовать в разговорах на тему, мол, братан, а ты чего, жениться-то не надумал, он усмехался, отвечал дерзко, с подтекстом, что не надумал и вряд ли когда вообще. И точка. Жирная такая, наглая и бесповоротная. А братаны в ответ на это только недоумевали да покачивали головой, переглядываясь.

И кофе Брандт тоже не любил. Потому что вся лирика, скрытая в этом напитке, казалось ему подделкой. И встречи все эти за чашечкой эспрессо, капучино. Тьфу, глупость несусветная, мишура. В жизни нет места пустым разговорам.

А вышло все совсем иначе. Впервые в жизни Брандт просто не успел договориться, не поставил роспись, размашисто и остро. Судьба-чертовка, мигом смекнув, что к чему, подсунула ему все сразу. Бросила наотмашь, мол, на, подавись. И кофе, и девку, и пустые разговоры.

***

Он толкнул дверь, разбудив лениво дремлющую подвеску над ней. Та сразу оживилась, благодарно улюлюкнула, разразилась долгой речью. Но Артем уже не слушал, шагнув в помещение кофейни, он как-то сразу стушевался, занервничал, что было абсолютно ему несвойственно. Все столы были свободны, а это значит, что стоит ему занять одно из них, как налетят коршунами официанты, разрывая и мучая его, Артемово, и без того уставшее тело. Другое дело — дорогие рестораны, вот где ты — настоящий гость, желанный, вальяжный, независимый. А это что? Ну, забегаловка же чистой воды.

Вздохнув и бросив печальный взгляд на уже притихший, словно обиженный невниманием, колокольчик и на водителя, что на другой стороне улице пытался вызвонить аварийную службу, Брандт деловито проследовал к окну, занял место.

Над ухом едва ли не сразу прозвучало:

— Доброе утро! Пожалуйста, Ваше меню, — ламинированный буклет начал нагло протискиваться под руку. Артем, отодвигаясь подальше, с вызовом бросил:

— А что в кофейнях необходимо меню? Одного названия не достаточно?

Голос, ничуть не обидевшись, прощебетал:

— О, ну что вы. Конечно, не достаточно. Ведь кофе — это целое искусство, наука, если хотите. А, кроме того, кофе нельзя пить просто так, обязательно необходим десерт. Ведь вся суть заключается в послевкусии, в тех нотках, которые появляются на ваших рецепторах. Залог достойного послевкусия — это…

Не дослушивая, гость ответил:

— Я понял. Не продолжайте. Принесите что-нибудь наименее отвратное и горькое и счет сразу. И меню заберите.

Артем поднял глаза на свою собеседницу, давая понять, что разговор закончен. Но она продолжила:

— У вас, по видимости, уже с утра не задался день. Но это ничего, бывает. Такие как вы у нас частые гости. Знаете, что в этом случае отлично помогает?

Ошалев от такой бестактности, Брандт уже было собирался грубо послать эту любительницу кофе и чужих мертвых душ, но что-то в нем щелкнуло, дыхнуло горячим, прошептало о том, что это и позже можно, а ты пока послушай, просто послушай. И он послушал.

— И что же? Коньячок в пропорции три к одному?

Очень по-детски хихикнув, официантка ответила:

— Да нет же. Когда все плохо-плохо и грустно-грустно, нужно просто добавить в напиток корицы. Ее пахучие нотки…

В очередной раз не дослушивая, Артем махнул рукой, мол, черт с тобой, как скажешь, так и будет. Корица, коньячок, да не важно.

Не прекращая улыбаться, официантка юрко забрала меню и поспешила к стойке.

Он проводил ее взглядом, оценивая, как делал всегда при знакомстве с девушками. Брандт, конечно, ни одну из них не любил, но ведь развлекаться-то никто не запрещал. Наоборот, в отличие от любви, что хватает за глотку и мучает, жадно перебирая тебя до самого последнего нервного окончания, развлечения полезны для здоровья — сплошное расслабление и позитив. Даже придумал свою шкалу, ну там от нуля до пяти и так далее. Эта была на восьмерочку. Эта была очень даже ничего.

Чувствуя себя уже гораздо свободнее, Артем Владиславович развалился в кресле и начал вызванивать своего водителя:

— Алло, это я. Ну, что там?

Водитель испуганно и заискивающе промямлил, что аварийка приехала, тачку забрала, а запасная машина еще в пути. Он, конечно, извиняется. Сожалеет, что так вышло, безусловно. Но он не виноват. Совсем не он виноват.

— Ладно, ладно, не тушуйся. Я тут задержусь еще, так что, как машина подъедет, звякни.

Отключив вызов, Брандт заметил, что к нему уже торопливо направляется заказ. Официантка, не прекращая улыбаться, аккуратно поставила перед ним дымящуюся чашку, а следом еще и блюдо с десертом.

— Я этого не заказывал.

— Знаю, но, поверьте, вам понравится.

Артем усмехнулся, но кивнул и потянулся за ложкой:

— Ну-ну, посмотрим. Как тебя зовут-то хоть, а?

Девушка, ничуть не смутившись, бойко ответила:

— Эмка.

Брандт от удивления поперхнулся, закашлялся, покраснел. Торопливо схватив салфетку, он переспросил:

— Как!?

Эмка кокетливо поправила челку и повторила:

— Эмка, как размер одежды, знаете, M-ка. Что вас так взволновало? — она, прищурившись, смотрела на Артема, не отводя глаз и не пытаясь скромничать. Он это сразу понял.

— То есть, Эмма, да? — Брандт и сам не знал, что его так задело. Может то, как она смотрела на него, без тени смущения, а скорее даже с вызовом. Может имя это ее дурацкое. А может эта ее болтливость, которая его отчего-то совсем не раздражала.

— По паспорту да. Но я не люблю, когда по паспорту. Вы лучше бы не разговаривали, а пробовали десерт. Яблочный штрудель лучше всего есть горячим в сочетании с шариком обжигающе-холодного пломбира.

Артем Владиславович, уже в который раз за утро, усмехнулся, но спорить не стал, попробовал, и кофе выпил, до самой последней капли. А он, к слову, был и не совсем уж дрянным, даже не пришлось яростно разрывать все пакеты с сахаром, чтобы заглушить его вязкость и горечь.

Закончив этот незапланированный завтрак, Брандт расплатился, оставив щедрые чаевые, и неторопливо направился к стойке.

Эмма стояла там и разговаривала по телефону. В любой другой раз он бы точно хамовато прикрикнул, властно давая понять собеседнику, кто здесь хозяин. Но смотря на эту девчонку, продолжавшую, как ни в чем не бывало, свой разговор, Артем интуитивно чувствовал, что его власть попросту разобьется о ее независимость. Он ей не указ. Ей вообще никто не указ. Таких экземпляров в его коллекции еще не было, и это раззадоривало, злило, заставляло подчиняться.

— Эмма, спасибо за кофе, — Брандт попытался было обратить на себя ее внимание, но она, не прерывая разговора, только помахала ему на прощание рукой.

***

До офиса он в тот день добрался только после обеда. Сидя на переговорах с канадскими партнерами, Артем вдруг поймал себя на мысли, что сейчас неплохо было бы кофейку, того самого, с корицей. Удивившись самому себе, он вызвал секретаршу. Она появилась сразу, грациозно пересекла кабинет, томно наклонилась к нему:

— Чаю, Артем Владиславович?

— Кофе, и корицы добавь.

Если секретарша и почувствовала недоумение, то виду не подала, не меняя интонации, пропела:

— Хорошо, Артем Владиславович.

Кофе вскоре важно потеснил на его столе контракты и документы, но важность не меняла его гадкого вкуса и горечи. Сделав глоток, Артем отодвинул это пойло подальше, снова вызвал секретаршу и рявкнул:

— Чай принеси мне.

Эмка оказалась права, кофе — это наука, но чтобы эту науку привносить в мир, далеко не у каждого руки растут из нужного места.

***

Брандт вернулся к Эмке на следующее же утро. Да, именно к ней, в ее болтливый кофейный мир. Зашел в кафе и сразу направился к стойке. Целенаправленно. Эмка заметила его сразу, улыбнулась, мягко склонив голову, и не успел он приблизиться, как крикнула:

— Эй, подожди меня в машине, я сейчас приду.

Артем и не удивился даже, не нахмурился, покорно кивнул и отправился обратно в машину. Ждать. А пока шел, пытался ответить на вопрос, куда делось его именитое превосходство, куда исчезло желание всегда смотреть на окружающих сверху вниз? Но отчего-то на душе было очень спокойно и даже, стыдно признаться, радостно. Он никогда не ощущал ничего подобного. Оказавшись в двадцать три года с мешком денег на руках и абсолютным незнанием жизни в голове, Артему пришлось научиться постоянно держать ситуацию под контролем, проверять и перепроверять каждую деталь, заострять внимание на мелочах. Друзья называли его «Большим Боссом». И кем же он был сейчас? Возвращаясь в машину, кем он был? Подкаблучником или просто влюбленным идиотом? Лучше бы первое, конечно, потому как второму Брандт был абсолютно не обучен.

Эмка вернулась минут через пять, стремительно распахнула дверь, он хотел было выскочить, придержать, помочь, но она только деловито сказала:

— Я сама.

И в этом «я сама» было все: ее независимость, ее непослушание и страсть. Страсть в ней была дикая. Артем совсем потерялся, утонул в Эмкиных ореховых глазах, заблудился в запахе ее духов, приторных, с нотками бергамота и мяты, ошалел от того, как вблизи она оказалась еще красивее, чем вчера. Ни убавить, ни прибавить.

Он завел мотор, и они поехали. Молча. Впрочем, ненадолго. Эмка, повернувшись к нему, весело сказала:

— А я знала, что ты вернешься. Еще вчера знала. Как тебя зовут-то хоть, а?

Брандт собрался было ответить уверенно и громко, чтобы она ни в коем случае не заметила его слабость, но вышло плохо. Совсем не вышло, можно сказать. Голос его подвел, и получилось только прошелестеть:

— Артем.

— А, Тема значит, очень приятно.

Артем Владиславович хотел возмутиться, поправить, но не смог. Не было более никакого Артема Владиславовича, а на его месте сидел сейчас влюбленный мальчик Тема, только так и никак по-другому.

— Ты голодна? — Артем вел машину и старался не смотреть на нее, не обращать внимания на ее красивые ноги, расположившиеся в каком-то поганом метре от его руки. — Хочу показать тебе одно место, там очень хорошая грузинская кухня.

— Ну, давай так, Темочка. А я, кстати, была в Грузии. Как-то с подругой махнули с пьяной головы, утром проснулись и поехали. Потрясающая страна, конечно. А ты был?

Брандт только покачал головой. Все его командировки ограничивались исключительно западным направлением, а отпуск он себе не позволял. Отпуск означал, что ответственность нужно будет переложить на других. Это было невозможно.

Чтобы не показаться букой, Артем тоже задал вопрос:

— Ты отлично варишь кофе. Где-то училась?

Эмка рассмеялась:

— Ты забавный. Разве же этому можно научиться? Тут уж либо дано, либо нет.

Вспомнив свою секретаршу, Брандт согласно кивнул.

Тот вечер в ресторане они провели по большей части молча, Эмка наслаждалась кухней и обстановкой, а Тема наслаждался ею.

Когда вышли на улицу, он несмело предложил подвезти, проводить ее, всерьез боялся, что откажет. И ведь может же, чертовка. Но Эмка согласилась и запрыгнула в машину.

Артем еще середине пути понял, что поцелует ее. И пусть она будет драться, вырываться, кричать матом, с нее станется, пожалуй. А он все равно ее не отпустит.

Машина остановилась возле подъезда. Тема повернулся к Эмке, впервые за весь вечер, не струсив перед ее взглядом, медленно наклонился, провел рукой по щеке. Она не двигалась. Внутренне выдохнув, он тогда потянулся ближе, еще ближе. Поцеловал. Спустя мгновение понял, что Эмка отвечает тем же, не думая даже сопротивляться. Внутри у Темы все замерло, предательски ухнуло от сердца вниз и застучало где-то под ребрами. Отстранившись, они еще долго смотрели друг на друга, потом Эмка нежно улыбнувшись, сказала:

— Я позвоню тебе.

И исчезла. Артем только потом понял, что она не позвонит. Она ведь даже не знает номера его телефона. Все пропало, господи. Все зря.

***

Эмка позвонила спустя сутки, когда он уже почти смирился, поклялся, что ни за что не вернется в кофейню и согласился с тем, что так она просто захотела избавиться от него. Увидев незнакомый номер на дисплее, Тема не подумал даже, что это Эмка, его Эмка. Ему часто звонили без обратного адреса и места в телефонной книжке.

— Брандт слушает.

— Ого, как официально, Тем, — Эмка громко рассмеялась, — забыл, наверное, уже обо мне? Я — дурында, пообещала перезвонить, а номер-то не взяла. Ты чего мне не напомнил?

В горле пересохло. Забыл? Да разве мог он такую забыть? Артем только тихо ответил:

— Какое счастье, что ты нашлась, Эмка. Слышишь?

Она вмиг посерьезнела, также тихо произнесла:

— Давай увидимся вечером? Адрес и время скину смс-кой. Идет?

— ДА!

***

Артем приехал задолго до необходимого времени. Эмка назначила встречу в ночном клубе, а он даже не удивился. Такая обстановка была в ее духе — шумная, дерзкая, с-ума-сводящая и свободолюбивая.

Втайне надеясь, что нынче-то им точно найдется, о чем поговорить, что случится настоящее свидание, Брандт приехал в клуб с огромным букетом пионов. Не стал брать розы потому, что они его Эмке были совершенно не к лицу. Эмка — она была не такая, как остальные. Тема отчего-то точно знал, что она — другая, инопланетная.

Чтобы сразу увидеть ее, Артем сел прямо напротив входа, заказал виски и начал ждать. Поначалу пытался придумать речь, что-то не банальное, но и не чересчур официальное, а потом плюнул на это дело, будь, как будет. Он как будто уже смирился, что капитаном их корабля может быть только Эмка, только ее голосу можно верить, только она знает, что верно, только рядом с ней можно закрыть глаза и не бояться.

Эмка появилась через полчаса, очень даже смело клюнула Тему в губы и сразу потянула танцевать. Пионы так и остались одиноко лежать на сиденьях, будто в напоминание о чьем-то не случившемся счастье. Артем потом пришел к выводу, что пионы ей тоже не к лицу. И не только пионы. Эмка и цветы — они друг другу совсем не нужны, они друг другу чужие.

В тот вечер им снова не удалось поговорить, а, может, оно и не нужно было вовсе. Тема насчитал семнадцать проигранных песен, пока, не моргая, смотрел на танцующую с закрытыми глазами Эмку. И все молил, чтобы была и пятая, и десятая, и двадцатая. Но восемнадцатой не случилось, клуб закрывался в три часа ночи. Они вышли на улицу, Артем — тихий, задумчивый, Эмка — раскрепощенная, запыхавшаяся. Словно по привычке прыгнула в его машину, а он так и остался стоять. Эмка тогда со всей дури ударила по гудку и высунувшись в окно недоуменно сказала:

— Ну, ты чего, поехали.

Тема повернулся к ней и тихо, будто даже умоляя, спросил:

— Давай ко мне?

Эмка вздохнула и мягко ответила:

— Нет, это лишнее. Отвези меня домой и не обижайся.

А он и не обиделся, хотя сначала стало горько, пусто, страшно от того, что сейчас он ее отвезет и больше никогда не увидит. Но то, как Эмка ответила, то, как смотрела на него, все это точно было не в последний раз.

На прощание Тема ее поцеловал, уже ни капли не смущаясь и не боясь отказа. Отстранившись, Эмка улыбнулась и сказала:

— Я найду тебя сама.

Артем в ответ на это только счастливо закивал, часто-часто, почувствовав, как страх, что шершавой рукой держал его за глотку, отступает. Она больше не исчезнет.

***

Тема не узнавал себя, смотрел в зеркало и не понимал, куда делся Большой Босс, где и кому сейчас отдает команды Артем Владиславович. Сам он теперь больше молчал и думал. Когда она появится? А что делает сейчас? Почему не звонит уже пять суток? Наигралась? На этом вопросе Артем сдавался, посылал все к черту и возвращался к работе. Но по вечерам снова становилось тошно, горько и обидно. Очень обидно. Он сидел в своей квартире и понимал, что Эмка всегда будет счастливее, чем он. Одна, с ним или с кем-то другим, она все равно будет сама по себе. И не укротить, не схватить ее за руку, не запереть в своих апартаментах в центре города, не задобрить деньгами и подарками. Эмка не останется, да еще и пошлет куда подальше. Но что тогда? Что он может ей предложить? Ответа не находилось.

В один из таких вечеров раздался звонок в дверь. Артем не спешил открывать, но посетитель был настойчив и нагл, не успокоившись одним только звонком, он вскоре начал с силой колотить в дверь. Терпение Брандта, и без того изношенное последними событиями, взорвалось, он кинулся к двери, намереваясь доходчиво объяснить, что дома никого нет. Но крик и ругательства застряли в горле — на пороге стояла Эмка, держа в одной руке бутылку вина, а в другой — свои туфли.

— Что, спрятаться решил, хитрюга? — она без всяких церемоний легонько оттолкнула его и прошла в квартиру.

Тема захлопнул дверь и пошел за ней. Вопросов в его голове стало больше, но отвечать на них он сейчас не будет. Сейчас он просто будет счастливым, а все остальное, все то, что неприятно покалывает, зудит и раздражает, все это — потом, завтра, когда Эмка снова уйдет. Почему-то Тема был уверен, что сегодняшнюю ночь они проведут вместе, ведь когда являются под вечер, значит точно с намерением остаться.

Эмка тем временем уже разыскала бокалы и разлила вино. Артем нашел ее, сидящую на диване и призывно улыбающуюся.

— Ты как будто не рад. Что не так, Тем? Я не вовремя?

— Ну что ты такое говоришь. Я очень рад! Очень! — Тема сел рядом и несмело дотронулся до Эмки.

— Эй, эй, не торопись. Я пришла не просто так. Может нам пора начать разговаривать, а то мы только молчим и целуемся? — она протянула ему второй бокал, — Расскажи мне о себе. Кто ты?

«Я самый последний влюбленный идиот», подумал Тема, но вслух сказал:

— Ну, ничего себе. Что же ты хочешь знать?

Эмка безапелляционно выкрикнула:

— Все!

Артем усмехнулся, но спорить не стал:

— Жил-был мальчик Тема…

Эмка расхохоталась, заерзала и хитро ответила:

— Нет! Не так!

Тема почувствовал, как от ее звонкого смеха внутри разливается тепло, и напряжение последних суток отступает, сдается, стыдливо поднимая руки и прячась в темном углу. Он тоже захохотал и продолжил:

— Ну, ладно-ладно. Как ты хочешь?

— Чем ты занимаешься?

— У меня своя PR-компания, занимаюсь разработкой рекламных проектов здесь и за рубежом.

Эмка прищурилась:

— Серьезный человек.

— Большой Босс, — хохотнул Брандт, — А ты? Чем ты живешь, кроме того, что потрясающе варишь кофе?

— Нет-нет-нет, обо мне не будем. Мы с тобой еще не разобрались. Рассказывай дальше.

И он начал говорить. О семье, которая всегда была по договору, о работе, которая и в будни и в праздники, о любви… Тут он запнулся, отвел глаза, замолчал.

Эмка наклонилась ближе, прошептала:

— Что такое?

Тема потянулся к ней и тихо ответил:

— Я люблю тебя!

— Так, ну все, тебе больше не наливать. Какая любовь, ты что? Ты совсем меня не знаешь, — она поднялась и начала расправлять юбку.

Артем схватил ее за руку и взмолился:

— Я не вру тебе. Я люблю! Тебя люблю! Даже если я ничего не буду о тебе знать. Куда ты собираешься? — он вдруг понял, что она не останется. Слишком уж поспешно закончился разговор.

Эмка вырвалась и спокойно произнесла:

— Домой, конечно.

— Но… ты, мы…

— Спасибо за чудесный вечер. Я позвоню.

Дверь оглушительно хлопнула через пару минут, испугав Брандта и вновь вернув его в мир сомнений, навязчивых вопросов и пугающей пустоты.

***

Артем уже было приготовился ждать, когда Эмка вновь объявится, ворвется в квартиру, оборвет телефон, свалится на его голову, суматошная, невероятная, волнительная. Но обстоятельства не оставили выбора, и Теме пришлось нарушить уговор, проявив инициативу самому.

Брандту предложили возглавить один из филиалов крупной рекламной компании в Берлине, что подразумевало переезд и новую прописку. Он обещал подумать, читай, посоветоваться с Эмкой, читай, забрать ее с собой. Партнеры в ответ на это недовольно скривились, дали времени до завтра.

Потому и мчался сейчас через все мыслимые пробки, тщетно пытаясь унять предательски шевелящееся под ложечкой волнение. Нам просто нужно уехать. Сменить обстановку. И все тогда будет, и разговоры нормальные, человеческие, и кофе в постель, и постель сама по себе тоже.

Тема ворвался в кофейню, едва не сорвав подвеску над дверью. Та, как и в первую их встречу, оживилась, но разразилась визгливым сопрано, закудахтала от возмущения. Брандт обернулся, грубо прикрикнул и побежал дальше. Боже, только бы она согласилась.

Эмка стояла к нему спиной, но услышав шаги, обернулась. Артему даже показалось, что в ее глазах мелькнул страх. Она, чеканя каждое слово, спросила:

— Что ты здесь делаешь? Я же сказала, что сама позвоню.

Тема под ее суровым взглядом, будто даже уменьшился, сконфузился, нервно переступил с ноги на ногу, сказал:

— Это очень важно, я не мог ждать, правда.

Эмка в ответ кивнула, мол, продолжай.

— Мне предложили работу в Германии, с квартирой, машиной, все, как надо. Давай поедем вместе? Прошу, только не отказывай сразу.

Эмкино лицо тронула легкая улыбка:

— Вечером дам ответ, — сказав это, она резко развернулась, давая понять, что тема исчерпана.

Артем согласно покачал головой и направился к выходу. Значит, он будет ждать до вечера.

Весь день все валилось из рук, голова отказывалась думать, глаза — вчитываться, уши — вслушиваться и понимать. Каждые десять минут Артем дергался в поисках мобильного, проверял сообщения, звонки, почту, везде, где Эмка могла бы появиться. Он даже не пытался разобраться, откуда она знает его номер и точный адрес. Все это сейчас было не важно. Пусть она просто согласится, пусть просто пришлет банальное «ОК», пусть. И уже потом, после будут разговоры и вопросы. Господи, помоги.

Телефон радостно оживился и издал пронзительное «дзинь» около восьми. Сообщение гласило «Когда едем?».

Тема сначала не поверил, вскочил с дивана, заметался по квартире, глотнул виски и только потом торопливо напечатал ответ «Завтра я куплю билеты и улажу вопросы с документами. Значит, послезавтра. Эмка, я так тебя люблю!».

Эмка ничего не ответила, но Артем и не подумал даже обижаться или выспрашивать. Самый главный ответ уже был в его руках, обжигающий и долгожданный. А про любовь — это не к спеху. У них впереди еще много времени.

***

Артем стоял под табло вылета и, заметно нервничая, дергал себя за пуговицы плаща. Они договорились встретиться здесь и вместе пройти регистрацию. Самолет улетал через четыре часа.

Маята с документами стоила Теме всего пару сотен баксов, и он с радостью переложил это дело на своего помощника. От одного только не удержался, заглянул все-таки в копию Эмкиного паспорта. Ее полное имя — Денисова Эмма Витальевна, двадцать шесть лет, место рождения — Москва. Прочитав, Артем, будто даже успокоился, а в душе поселилась какая-то ребячья радость. Он стал к своей Эмке чуть ближе.

Спустя еще пару минут Брандт услышал голос из-за спины:

— Время идет, а вы все такие же.

Артем повернулся и, не скрывая радости, потянулся к Эмке. Какая же она была красивая!

— Эй, ты чего? А где твои вещи? Хотя, черт возьми, я задаю глупые вопросы. Вещи купим, главное — ты здесь.

Эмка смотрела на него бесстрастно и даже будто равнодушно:

— Говорю же, вы совсем не меняетесь. Все у вас покупается и продается. Шмотки, девки, чувства.

Тема, наконец, перестал улыбаться. Нахмурившись, он недоуменно спросил:

— Кто «вы»? Мы здесь одни с тобой.

Она вдруг начала смеяться, громко, с нотками истерики и безысходности. Артем подумал, что это, наверное, какая-то психологическая игра, проверка на устойчивость. Это ничего, это не страшно. Но Эмка успокоилась также внезапно, как и начала. Голосом, который Тема едва узнал, сказала:

— Ну, ты и придурок! Все еще не понял? Я никуда с тобой не поеду, и никуда не собиралась ехать.

Артем стоял, силясь не верить ни одному ее слову.

— Эмма, что ты такое говоришь?