Михаил Юрьевич Лермонтов

Смерть поэта

Отмщенья, государь, отмщенья!

Паду к ногам твоим:

Будь справедлив и накажи убийцу,

Чтоб казнь его в позднейшие века

Твой правый суд потомству возвестила,

Чтоб видели злодеи в ней пример.

        Погиб поэт! — невольник чести —

        Пал, оклеветанный молвой,

        С свинцом в груди и жаждой мести,

        Поникнув гордой головой!..

        Не вынесла душа поэта

        Позора мелочных обид,

        Восстал он против мнений света

        Один, как прежде... и убит!

        Убит!.. к чему теперь рыданья,

        Пустых похвал ненужный хор

        И жалкий лепет оправданья?

        Судьбы свершился приговор!

        Не вы ль сперва так злобно гнали

        Его свободный, смелый дар

        И для потехи раздували

        Чуть затаившийся пожар?

        Что ж? веселитесь... — он мучений

        Последних вынести не мог:

        Угас, как светоч, дивный гений,

        Увял торжественный венок.

        Его убийца хладнокровно

        Навел удар... спасенья нет:

        Пустое сердце бьется ровно.

        В руке не дрогнул пистолет,

        И что за диво?.. издалека,

        Подобный сотням беглецов,

        На ловлю счастья и чинов

        Заброшен к нам по воле рока;

        Смеясь, он дерзко презирал

        Земли чужой язык и нравы;

        Не мог щадить он нашей славы;

        Не мог понять в сей миг кровавый,

        На что́ он руку поднимал!..

        И он убит — и взят могилой,

        Как тот певец, неведомый, но милый,

        Добыча ревности глухой,

        Воспетый им с такою чудной силой,

Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной

Вступил он в этот свет, завистливый и душный

Для сердца вольного и пламенных страстей?

Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,

Зачем поверил он словам и ласкам ложным,

     Он, с юных лет постигнувший людей?..

И прежний сняв венок, — они венец терновый,

Увитый лаврами, надели на него:

     Но иглы тайные сурово

     Язвили славное чело;

Отравлены его последние мгновенья

Коварным шепотом насмешливых невежд,

     И умер он — с напрасной жаждой мщенья,

С досадой тайною обманутых надежд.

     Замолкли звуки чудных песен,

     Не раздаваться им опять:

     Приют певца угрюм и тесен,

     И на устах его печать.

     А вы, надменные потомки

Известной подлостью прославленных отцов,

Пятою рабскою поправшие обломки

Игрою счастия обиженных родов!

Вы, жадною толпой стоящие у трона,

Свободы, Гения и Славы палачи!

     Таитесь вы под сению закона,

     Пред вами суд и правда — всё молчи!..

Но есть и божий суд, наперсники разврата!

     Есть грозный суд: он ждет;

     Он не доступен звону злата,

И мысли и дела он знает наперед.

Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:

     Оно вам не поможет вновь,

И вы не смоете всей вашей черной кровью

     Поэта праведную кровь!

1837