Я не стал доказывать моему собеседнику, что в сорок пятом Америка могла это сделать, если б хотела, а теперь не может, если и пожелает.
Сейчас я бы добавил: не вздумайте присоединять Америку к соцлагерю ни мирным, ни военным путем! Если это произойдет, то кто нам поможет хлебом и продуктами в неурожайные годы и даже в урожайные? Где мы будем выпрашивать кредиты на строительство коммунизма? У Эфиопии или у Kим Ир Сена?
Еще такую советскую пословицу: «Россию всю продали, Правды больше нет, один Труд за две копейки остался» («Правда», «Советская Россия», «Труд» — названия газет).
В последнее время были факты открытого грабежа: изымали у людей во время обыска их собственные деньги, у пенсионеров — их пенсию, оставляя им три рубля.
Государственный атеизм поубавил свою активность, а религия в какой-то степени даже если и не стала прямо поощряться, то, во всяком случае, гонения на нее немного уменьшились. Появление священников сопровождалось слухами о том, что их повыпускали из тюрем и лагерей. Пооткрывались закрытые раньше церкви. По-видимому, власти не без оснований считали, что церковь вовсе не «опиум для народа», хотя бы в годину испытаний и бедствий. Старый прием большевиков: в борьбе с более сильным врагом (а фашизм был врагом смертельным к тому же!) можно временно примириться с более слабым. Тем более после победы никто и ничто не помешает вновь расправиться с религией.
А вдруг и нашим придется отчитываться в деяниях, которые стыдливо называют «ошибками», «перегибами» или еще мягче и туманнее — «пережитыми трудностями героического прошлого» (когда речь идет о миллионах несправедливо осужденных и убитых, о пытках в застенках KГБ, об объявлении врагами целых народов, о развале сельского хозяйства страны и о тому подобных мелочах).
В вагоне, в котором вы находились, произошла кража. — И какое я имею к этому отношение? — Нам поступил сигнал, и мы обязаны принять меры. — Kакое мне до всего этого дело? — повторяю свой вопрос. — Есть основания подозревать вас. — Я ехал в купейном вагоне. В моем
