— Другая?! — тут Наталью накрыло и она, сама не ожидая от себя и введя его в замешательство, впервые закатила истерику, с каждым словом переходя на крик и разбрызгивая слезы. — Другая?! Это ты говоришь мне? Твоей любимой, разбалованной тобою же, маленькой девочке? Ты же еще вчера меня так называл. Как ты там говорил: нежная и ранимая?! Тобою воспитанной в баловстве и заботе. Другая? Ты знаешь других?!
Наташа не была умна и не скрывала этого. Зато она была неописуемо, своеобразно красива и умело этим пользовалась, с самого детства. Придя первый раз в детский сад, она боялась остаться без мамы всего пару минут. Маленькая и худенькая, с кудряшками мандаринового цвета и ярко голубыми глазами, усыпанная веснушками с ног до головы, она походила на игрушку и дети, увидев ее, потянулись к ней. Девочки — как к любимой кукле. Мальчики — словно к солнышку.
— Наталья! Ты дашь мне слово сказать?
— А ты еще не все сказал? Разве в твоем сообщении есть недосказанность? Другая! У тебя есть другая! Значит я вещь? Попользовался и теперь на свалку? — вскочила, собираясь уйти, но тут же подошла к нему, уселась рядом: — Я поняла! Очередная выпускница. Конечно, я же десять лет мозолила тебе глаза. Смена подросла, надо менять!
— Наталья! Выпей воды и успокойся. Поговорим завтра. — поднялся, направился к двери.
— Ты куда?! — вскочила она следом.
— Тебе нужно побыть одной. Встретимся завтра и поговорим.
— Думаешь, завтра мне будет лучше или легче? После такого сообщения. Или за ночь я наверстаю те десять лет, которые была твоей игрушкой?
— Хорошо, я приду послезавтра.
