сказала одна феминистка? «Войну полов женщины выиграли, теперь кормят и содержат пленных»
Никогда не спорьте с идиотами, вы опускаетесь на их уровень, где они задавят вас опытом».
– Марк Твен
– Надумала кое-что, – призналась она, и, глянув на закрывшуюся за скандальной красотулей ресторанную дверь, добавила: – А я не всегда выдерживаю, когда сталкиваюсь с таким воинствующим хамством, отвечать не умею, да и пачкаться не хочется, пугаюсь иногда и сбегаю. Нет у меня такой силы душевной – выслушивать их. – И чуть улыбнулась: – Захаровна говорит про таких людей, что это у них от скорбности головы, «ума не дадено, только гонор замест его».
Вина – это очень тяжелая ноша, разрушающая. И не нужная.
«Человек стремится нагромоздить всякие правила и сложности, порожденные его страхами. А жизнь, она изысканно проста, и человеку только-то и надо, что услышать свою истинную душу и то, как звучат в унисон с ней души близких ей людей и природа». Вот и все, понимаешь?
Люди странно устроены, они ко всему привыкают – и к хорошему, и к плохому, и к больному.
«Никогда не спорьте с идиотами, вы опускаетесь на их уровень, где они задавят вас опытом».
– Марк Твен,
«Никто из людей-то никогда знать не может и представить в разуме никому не дадено, куда приведет его жизнь-то».
«Войну полов женщины выиграли, теперь кормят и содержат пленных».
Он целовал ее, гладил, прижимал, тискал и постанывал!
Это было так горячо, так по-настоящему! И она отвечала ему и плавилась в его руках, и он чувствовал эту ее шоколадную расплавленность, и пил ее тихие вздохи, и гладил ее прекрасную горячую грудь через неизвестного названия кофточку, и, оторвав от пола, прижал к себе, чтобы чувствовать ее всю, и закопался пальцами в ее волосы, сдвигая резинку на хвосте.
Его несло вперед в это жаркое, прекрасное, закипающее, что происходило между ними, и не хотелось останавливаться и хоть на мгновение отпускать ее от себя…
Но остатками разума, еще не до конца замутненного ее откликом, ее нежностью, бархатистостью кожи, жаром, вздохами – звуками, которые она издавала, запахом и каким-то невероятным усилием, стоившим ему болезненного ощущения в паху, Максим смог прервать этот поцелуй.
