— Блин! — воскликнул он. У меня глаза полезли на лоб. Не знаю, где он такого набрался, но явно не от Роберта Браунинга, но, может, драматурги Елизаветинской эпохи именно так и выражались. Впрочем, я не большой знаток драматургии Елизаветинской эпохи.
Еще много лет назад Фред почему-то вбил себе в голову, что Вулф обладает безграничными возможностями, а значит, работа на него не связана с каким бы то ни было риском. Хотелось бы мне видеть лицо Фреда, когда в один прекрасный день Вулф поручит ему поехать в Москву или проследить за Хрущевым.
— У Библии есть одно интересное свойство, — повернувшись к Вулфу, сказал я. — Я двадцать лет не был в церкви, и современная наука доказала, что на небесах на двести градусов Фаренгейта жарче, чем в аду.
