Я поняла, что причиной моих страхов, застенчивости, привычки краснеть на самом деле была невероятная эгоцентричность, я слишком много думала о себе, а еще о том, что подумают обо мне люди, – вместо того, чтобы обратить внимание на собеседника.
Мир не остановится, если я сделаю или скажу что-то неправильно. Я поняла, что я не такая важная птица. Остальные люди переживают те же проблемы: чувствуют неловкость, не знают, что сказать, как поступить. Осознание этого все меняет и приносит чувство легкости и комфорта.
Со временем я поняла, что стиль — это гораздо больше, чем просто одежда, которую мы носим. Это и походка, и улыбка, и блеск в глазах — то есть то, как мы проживаем свою жизнь.
Если вас с кем-то познакомили, то при следующей встрече вы должны с ним поздороваться. Достаточно простого «привет». Притворяясь, что не заметили человека, вы намекаете, что вы либо ослепли, либо что вы идиотка.
Забавно, потому что я долго была очень застенчивой.
Помню, я краснела как рак, когда мне надо было выступать перед публикой.
В начальной школе мне из-за этого приходилось туго. Попроситься в туалет было так трудно, что я и не просилась. И мучилась целый день. Ответить вслух на вопрос учителя казалось пыткой. Я тушевалась перед классом, а потом несколько недель переживала и твердила маме, что «больше никогда не пойду в эту школу».
Не считая этой особенности, я была прилежной и послушной ученицей.
У меня было мало друзей. Мне казалось, я странная, не такая, как все.
В средней школе дела пошли лучше. Застенчивая девочка превратилась в задумчивого и очень ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНОГО (драматическая интонация!) подростка. У меня был очень узкий круг друзей. Точнее — две подруги. Две наши главные зануды.
Мы вели философские беседы, курили, пили кофе и чувствовали себя избранными.
И вот однажды, когда мне было около пятнадцати, появилась Анна.
Она была моей полной противоположностью. Блондинка, шумная, веселая, непосредственная. Совершенный сорванец, воплощение легкости бытия; представьте Кэмерон Диас с французским акцентом. Она постоянно подтрунивала над собой, смеялась над своими ошибками, и ее радость и уверенность в себе привлекали к ней окружающих.
Ее родители были дипломаты, так что она путешествовала по миру, пожила в разных местах, говорила на четырех языках, своими глазами видела президентов, общалась с нищими и взахлеб рассказывала о тех и о других.
Я была околдована. Мы подружились в мгновение ока, и мир словно распахнулся передо мной.
