Ведь Шариков не имеет собственных мыслей. Что ему Швондер скажет, то он и повторяет. Швондер – это своего рода Преображенский, но только на другом уровне, на противоположном полюсе. Он тоже преображает Шарикова, но только преображает по своему образу, образу такого маленького, такого районного Азазелло
Собственно говоря, повесть Булгакова предсказывает 1930-е годы, во время которых народ, действительно освободившийся, но использовавший свою свободу для разрухи, грязи, вранья и хамства, насилия над бывшими, будет загнан в прежнее стойло. Его загонят туда, даже когда он победит в величайшей в мировой истории войне. Никакая победа не сделала их свободными, люди просыпались с тем же ужасом по ночам. Только немногие, сравнительно немногие, что после победы попали в лагеря, начали, подобно бывшему подполковнику Кузнецову в Кенгире, поднимать лагерные восстания. Но ведь восставали только те, кому терять нечего. Все остальные цеплялись за жалкие остатки свободы, за жизнь, за еду. И в результате загон в хлев произошел успешно. Поэтому ответ Булгакова на главный вопрос «как можно сделать раба свободным?» медицински циничен: никак.
Но в том-то и дело, что рабья природа Шарика осталась неизменной. В качестве пса он ужасно мил, ласков, хоть и хитер – он противен в качестве Шарикова.
