автордың кітабын онлайн тегін оқу Серый и соседка
Кира Измайлова
Серый и соседка
Он еще молод, но не хочет жить. Она — его ровесница, и не позволит ему умереть. И да поможет им полная луна…
Он тогда еще ходил с палкой, выбрался вот в поликлинику за очередным направлением, а там этот чертов подземный переход…
— Вам помочь? — негромко спросила какая-то девушка, приостановившись на спуске.
— Спасибо, не нужно, — ответил он и добавил зачем-то: — Я просто отдыхаю.
Она пожала плечами и упорхнула, а через пару минут он услышал все то же «вам помочь?» и увидел, как эта фея затаскивает вверх по лестнице набитую картошкой сумку-тележку какой-то пенсионерки уже с противоположной стороны перехода. Еще недавно он занес бы эту сумку наверх одной рукой, не особенно напрягаясь, а девушка тащила ее с явным трудом, хотя и шутила о чем-то, судя по улыбке и выражению лица. Старушка поспешала следом и старалась придерживать свой багаж снизу, но что с нее проку? А ему теперь какие сумки, себя бы до врача дотащить…
В следующий раз они столкнулись в магазине. Он как раз решал, обойтись без сыра или позвать на помощь кого-то из персонала, потому что одновременно опираться на палку, держать корзину и доставать до нужной полки он не мог. О том, чтобы поставить чертову корзину на пол, добыть кусок сыра с самой верхотуры, а потом поднять ее снова, не могло быть и речи — ему до сих пор было мучительно больно нагибаться, а тем более поднимать что-то тяжелее килограмма. В смысле, нести он мог и больше, а вот поднять с пола — нет. Ну а тележки в этом магазинчике не были предусмотрены, слишком маленький, в проходах и с корзинкой-то не развернешься!
— Этот? — спросили над ухом, и он дернулся. Девушка показывала ему упаковку сыра, и он невольно кивнул. — Что вам еще нужно?
Ему еще нужна была минералка, бутылки три — от таблеток мучила страшная жажда. Донести столько в рюкзаке он был в состоянии, хотя при нужде обошелся бы и водопроводной водой. Ну и мелочь всякая вроде макарон и пельменей пригодилась бы, чтобы не морочиться с готовкой, но тогда он сказал:
— Ничего.
— Зачем вы врете? — спросила девушка, отобрав у него корзину. — Кусок сыра, пакет молока и батон? Холостяцкий ужин?
— Вам-то какое дело?
— Никакое. Говорите, что еще брать. Я же вижу, вам трудно по полкам шарить, только вы, мужики, все такие — умирать будете, но не сознаетесь!
— Вам это зачем? — сквозь зубы спросил он.
— Зарабатываю плюсик в карму, — фыркнула она. — Чай-кофе есть? Сахар, соль, мука нужны? Хотя на кой черт вам мука, не пироги же вы будете печь!
— Я умею пироги печь, между прочим, — зачем-то сказал Алексей. — Осетинские. Говорят, выходит почти как там…
— Ничего себе таланты, — улыбнулась девушка. — Но не в этот раз. Мясо, колбаса нужны? Овощи?
Он помотал головой.
— Тогда идите на кассу, очередь займите, а я себе тут прихвачу кое-что.
Алексей ненавидел взгляды кассирш, особенно если это были женщины в летах. Те, что из ближнего зарубежья, покупателей не рассматривали, а если и взглядывали на него с жалостью, то очень коротко, тут же опуская глаза. А вот местные подмечали всё, явно чтобы поделиться потом со знакомыми, и почему-то это ранило больнее, чем осколки, перебившие ему ноги и зацепившие позвоночник.
Как нарочно, сегодня работала только одна касса с вездесущей Елизаветой Дмитриевной, старшим кассиром. Она пробивала товар медленно, со вкусом, успевая обменяться репликами со всеми покупателями — это были жильцы одного дома, все прекрасно знали друг друга, поэтому им имелось, чем поделиться. Или, например, можно еще было обсудить новость о строительстве подземной стоянки, хотя машин ни у кого не имелось…
Ходить Алексей уже мог, и неплохо, но стоять подолгу ему было больно, поэтому неторопливая беседа кассирши с покупателями казалась изощренной пыткой. Тут даже прислониться было не к чему, чтобы облегчить нагрузку на поврежденный хребет, палка не спасала.
— Вот она я, — появилась откуда-то девушка с его корзиной. — Что с вами? Вы совсем белый…
— Да ничего, — ответил Алексей, осторожно меняя позу. — Все в порядке.
Наверно, она заметила его болезненную гримасу, потому что поставила корзину на пол, а сама поднырнула ему под свободную руку.
— Ну-ка, держитесь, — сказала она. — Не бойтесь, обопритесь, я крепкая. Ну вот… получше?
Он кивнул: чуть разгруженная спина, казалось, отозвалась вздохом облегчения.
— Девушка, вы вот корзину на пол ставите, а люди в нее потом детское питание положут! — раздался сзади въедливый голос.
— Так пусть тут полы почаще моют, — невозмутимо ответила та, — и корзины тоже. А еще можно было бы вторую кассу открыть, очередь уже аж до хлебного отдела, и что мне, на весу все это держать?
— Ну конечно, с мужиком-то обжиматься лучше, он-то подержать не может!
— Не может, — неожиданно злым голосом ответила девушка, и ему показалось, будто под рукой щетинится жесткий звериный загривок. — И если вы, уважаемая, плохо видите, то я поясню — он держится за меня, чтоб не упасть, и не потому, что пьяный, а потому, что ему стоять тяжело. А кассир трепы треплет вместо того, чтоб работать… Администратор! Администратора позовите немедленно!
— Не надо, — попытался остановить ее Алексей, но куда там!
— Если сядете, потом сможете встать? — спросила она, и он кивнул. — Отлично.
Горка перевернутых проволочных корзин вполне годилась в качестве скамейки, а на вопли кассирши насчет «не положено!» девушке явно было наплевать.
— Уж извините, но если я начала разборку, то уже не остановлюсь, — сказала она Алексею, выходя один на один с администратором, щуплым юношей лет двадцати пяти.
Тот жалобно взвизгивал, разводя руками, а девушка, ниже его на полголовы и куда мельче, наступала, грозно рыча. Судя по доносившимся репликам, закон о правах потребителей она знала назубок, поэтому администратор скоро отступил, поджав хвост и униженно поскуливая, а девушка спрятала клыки, пригладила взъерошенную шерсть на загривке, встряхнулась и вернулась к кассе. К слову, моментально заработали две простаивающие, и очередь рассосалась.
— Пойдемте, — произнесли над ухом, и Алексей вздрогнул. — Вам далеко?
— Нет, я в этом доме… Погодите, а деньги?
— Потом отдадите, — девушка протянула ему руку. — Поднимайтесь. Им надо время от времени давать пинка, а то совсем охамели. Жаль только, что это на ваш поход за продуктами пришлось. Мне-то лишние четверть часа — ерунда, а вам… Авария?
— Нет.
— Извините.
— Служба, — сказал он, помолчав.
— Еще раз извините.
— За что? Вы же не знали.
— Меня зовут Лариса, — сказала вдруг она.
— Алексей, — ответил он и вдруг усмехнулся: — Знаете, воевать сроду не боялся, а вот выйти один на один с кассиршей не рискнул бы…
— Так кому что, — ответила улыбкой Лариса. — Я вас до квартиры доведу. И не сопротивляйтесь, нам еще продукты делить, я же все кучей свалила.
— Я вам деньги отдам.
— Там с вас двести рублей с мелочью, на телефон мне кинете, и дело с концом. Номер я вам оставлю.
Увидев его квартиру, Лариса попятилась.
— Это тут вы живете? — спросила она, выронив пакет.
— Существую. Можно, я возьму свой сыр и хлеб? Только я нагнуться не могу, извините…
Лариса решительно прошла на кухню, заглянула в мойку — оттуда поднялся рой мелких мошек, облепивших немытую посуду, — зажала нос и распахнула окно.
— В комнату не суй… — Алексей не успел. — Просил же…
— Я стесняюсь спросить, у вас тут что, рота бомжей ночевала? — спросила Лариса сдавленным голосом.
— Нет, здесь ночевал я один, — зло ответил он.
— Ну хоть простыни вы поменять могли? — мирно произнесла девушка, выходя из комнаты. — Я понимаю, вам убираться и гладить тяжело, и черт с ним, но содрать грязное и в стиралку засунуть можно? Или у вас и стиралки нет?
— Есть.
— И почему не стираете?
— А зачем? — спокойно спросил Алексей. — Какая мне разница, подыхать на чистом белье или на грязном?
— Вы же вроде вполне живы, — нахмурилась Лариса.
— Это временно. С моим диагнозом да при нашей медицине долго не живут.
— Каким диагнозом? — тихо спросила она и потянула его на маленькую кухоньку, к диванчику. — Что с вами? Рак?
— Да какой рак! — вспылил он. — Если бы… Все намного проще: множественные осколочные ранения, сложные переломы обеих ног, пяти ребер и травма позвоночника, ну там еще по мелочи… По голове тоже прилетело. Контуженный я, одним словом. Ходить без палки, обещают, сумею, но и только. Вы ведь видели, я даже очередь выстоять не могу!
— Эту очередь не всякий здоровый выстоит, — совершенно серьезно сказала Лариса, сунувшись в холодильник. — А с такой диетой вы от голода загнетесь. Пенсия… совсем никакая?
— Нормальная пенсия, — буркнул он. — Мне просто в магазин идти… целая история. А заказывать на дом — слишком дорого, мне не по средствам. Спасибо, есть где жить.
— А родственники?
— Я детдомовский.
Лариса подошла вплотную, глядя в упор. У нее были странные глаза, карие, очень светлые, и, видимо, вывеска ресторанчика за окном бросала отблеск — ларисины глаза отсвечивали оранжевым.
— Потеряшка, — непонятно сказала она. — Для начала тебя нужно просто накормить.
Возражений она просто не слушала, а оказать сопротивление даже девушке вдвое меньше и слабее него Алексей сейчас не мог. Ну не палкой же ее бить!
— Леш, в твоей квартире жить нельзя, — сказала она час спустя. Он уже наелся простецкой, но очень вкусной яичницы, и теперь хотел только спать. — Тут пахнет падалью.
Он вздрогнул.
— С чего ты взяла? Я вроде не настолько себя запустил!
Они как-то незаметно перешли на «ты».
— Не в тебе дело, ты нормальный, тут другое. Просто на кухне быть еще можно, в ванной тоже, а в комнате несет так, что просто с ног сшибает. Не думай, я не психическая… Ты же и сам чувствуешь?
— Ну… — помолчав, ответил он. — Мне тут тошно, мерзко, все время тянет наружу, а я ведь не могу далеко уйти… Я будто привязан к этому месту.
— Тебе эту квартиру выделили после детдома?
Алексей помотал головой.
— Нет, что ты! Тогда мне досталось местечко в общаге, веселой такой, я ж в ПТУ учился… Потом я ушел в армию, остался на контракте. В итоге купил эту вот халупу, ее очень дешево отдавали, агент еще сказал, что мне подфартило, на такие квартирки большой спрос, по случаю подвернулась…
— Лешка, тебе нельзя здесь оставаться, — совершенно серьезно сказала Лариса.
— Почему?
— Ты тут умрешь. Я не знаю, что и когда случилось в этой квартире, но я у тебя всего пару часов, и мне уже плохо, всю трясет. Извини, я пойду… Держи номер телефона. Звони, я всегда на связи.
Она ушла с этими словами, а он остался сидеть на кухне. Потом поднялся, сходил в ванную, умылся, лег на диван в комнате. Что-то кололо в позвоночник, не больно, но противно, видимо, перестоял сегодня, нельзя же… только поди объясни это кассиршам! Инвалиды обслуживаются вне очереди, а у него еще даже бумажки нет…
«Ну почему не сразу? — спросил он у потолка. — Почему умер Санька, у котрого была молодая жена? И Серега — его ждала девушка… И командир, у него уж внук, наверно, родился. А я, никчемушный и никому не нужный, выжил, только лучше бы, правда, сразу! Меня-то никто не ждал. Не хочу я больше… Всю жизнь это будет со мной — инвалид. На работу не возьмут, даже охранником, я бегать не могу, а поди догони какого-нибудь воришку! Вдобавок там все свои… Грузчиком? Смешно! Счетоводов и кассиров без меня хватает, образованных вдобавок, а не ПТУшников… Жить на пенсию? Спасибо, не хочу, уж лучше бы сразу… сразу…»
Он рывком сел на постели, забыв, что делать так ему строго запрещено.
— Я не хочу жить, — сказал он темноте. — Не хочу. Зачем?
Покончить с собой он тоже не мог: не представлял, как. Он был крепким, раз уж ухитрился не погибнуть в той мясорубке, а быстрых и надежных способов не знал. Прыгнуть из окна — не выход, там внизу деревья, в лучщем случае зависнешь на ветках на потеху соседям, в худшем — покалечишься окончательно. Застрелиться не из чего, зарезаться — это еще суметь надо. Отравиться нечем, обезболивающее у него в таких дозах (экономят!), что до потребного количества еще пару лет копить придется, и то откачают…
Безнадежность затягивала, внутри что-то мучительно ныло, не болело, свои боли он прекрасно различал: то позвоночник тянет, то ноги выкручивает, то в ребра стреляет, — а это было не телесным, нет.
Алексей увидел в окне луну — желтую, будто волчий глаз — и вздрогнул. И еще раз, когда затрещал мобильный.
— Леш, ты как? — спросила Лариса. — Извини, если разбудила, но я что-то маюсь, душа не на месте…
— Я не спал.
— Нормально все?
— Нет, — помолчав, ответил он и вдруг добавил: — Мне страшно.
— Я сейчас приду, — сказала Лариса и отключилась прежде, чем он успел отказаться.
Смог зато встать и доковылять до двери до того, как она явилась. Только порога Лариса не переступила, отшатнулась, отпрыгнула даже на лестничную клетку.
— Лешка, выходи, — серьезно сказала она, как-то взъерошившись. — Пожалуйста. Тебе там нельзя оставаться, неужто ты сам не чувствуешь?
— Ничего я не чувствую… — ответил он.
— А почему не спал в четыре утра? Выходи! Возьми быстро вещи, лекарства, что у тебя еще ценного… Только скорее!
Он покидал в сумку белье, пару рубашек, джинсы, упаковку обезболивающего, а больше ему нечего было брать. Деньги, паспорт — в карманах, вот и все.
— Пойдем скорее, — попросила Лариса, зажимая нос и отступая все дальше от двери, ближе к лифтам.
И вот тут ему почему-то стало страшно. Настолько, что спина заледенела. Он судорожно пытался припомнить, были ли в квартире, когда он туда въехал, иконы… Там прежде вроде старуха какая-то жила, одинокая, внуки продавали жилплощадь, иначе было не поделить наследство, сказал агент. Вроде не видел… Да что за чушь, он все равно ничего не понимает в этих суевериях!
А если Лариса из тех, кто находит таких вот одиноких, стариков и инвалидов? Как их? Черные риэлторы? Запугает, подсыплет чего-нибудь, потом сам не заметишь, как подмахнешь документы и останешься на улице…
Да и ладно, подумал Алексей, пусть даже она ведет его на верную гибель, разве не этого он хотел? Лишь бы побыстрее.
Уже на улице Лариса несколько раз вдохнула и выдохнула, потрясла головой и посмотрела на Алексея.
— Господи, жуть какая… — выговорила она. — Неужели ты не чувствовал?
— Чего?
— Как оттуда мертвечиной несет.
— Н-нет… Я просто лежал и думал, что хочу сдохнуть поскорее, — честно ответил он. — Только не знаю, как.
— Вот дурак же какой… — Лариса продышалась и успокоилась. — Ну и квартирка… Интересно, сколько народу там умерло и почему? Фу, завтра поговорим. Давай сумку, идем скорее.
— Куда?
— Ко мне. Я в доме напротив живу.
У Ларисы была крохотная двушка: одна комната побольше, проходная, в ней помещалась сама хозяйка, в другой, поменьше, она поселила неожиданного постояльца. Еще тут обитали две кошки, которые сперва шарахнулись от гостя, а потом обшерстили ему джинсы, отираясь о ноги. Казалось, в кошачьих эволюциях была какая-то система, но Алексей так хотел спать, что уже ни о чем не мог думать.
— Все, успокойся, — сказала Лариса, притащив ему плед. — Тут тебя не тронут.
— А? Кто?
— Никто. Спи. Не холодно? А то я сейчас еще одеяло найду…
— И так отлично… — пробормотал он сквозь сон. — Влад, не надо так… прошу, не надо, мы выйдем… Влад…
Кошки переглянулись и устроились у него по бокам, и обе ровно заурчали, только вот Алексею в их урчании слышался рокот танковых траков и гул вертолетного винта…
* * *
Просыпаться теперь было больно. Сперва надо было осторожно выпрямиться и о-очень аккуратно потянуться, потому что больной позвоночник насилия над собой не переносил. Потом проверить, что там с ногами. Ну и вздохнуть поглубже, ребра тоже не давали спать на левом боку, к примеру.
Вздохнуть не вышло: поверх пледа лежали две кошки, и согнать их не было никакой возможности. Да и не хотелось, если честно, они были теплые, мягкие и так уютно урчали… Все равно торопиться некуда, подумал Алексей, глядя в незнакомый потолок и неожиданно понимая, что выспался. Что ночью ему не мерещилась никакая чертовщина, и даже мертвые товарищи снились не мертвыми, а живыми и веселыми.
Он не выдержал и поискал свой мобильник. Тот оказался заботливо подсунут под подушку. На часах было далеко заполдень.
— Ну тогда я вообще не встану, — сообщил Алексей угнездившимся на нем кошкам и закрыл глаза. У него ничего не болело. Правда, хотелось пить, но бутылка с водой оказалась рядом с диваном, на полу. Алексей выпил несколько глотков, чтобы промочить пересохшее горло, а потом понял, что снова засыпает.
Одна из кошек, палевая красотка с голубыми глазами, явно породистая, перебралась к нему на грудь. Вторая, плебейски-полосатая и желтоглазая, улеглась на ноги. Они переглянулись и синхронно заурчали.
Очнулся Алексей как от удара, не сразу понял, где находится — в комнате было темно, только за окном светил тусклый желтый фонарь. А, нет, не фонарь, луна, сообразил он, все-таки пятый этаж, какие фонари?
— Ты что, весь день проспал? — спросила Лариса, заглянув в комнату. Кошки спрыгнули с дивана и побежали к хозяйке, принялись тереться о босые ноги. — Я с работы прихожу, в квартире тишина, темнота, я уж думала, ты ушел…
— Проспал, — сознался он, осторожно садясь на диване. — Кошки меня оккупировали и не выпускали. Кстати, как их зовут?
— Никак, — ответила она. — Просто кошки.
— А если подозвать надо?
— Ну… говоришь «кошки!», они и приходят, если захотят. Или обе, или по одной, это уж как им заблагорассудится, — пожала плечами Лариса и посадила палевую себе на плечо. Та потянулась и улеглась наподобие воротника. — Только с полосатой не вольничай, она дворянского происхождения, может и когтями полоснуть, и покусать.
— Понятно… — Алексей медленно встал и дернулся — в позвоночник будто раскаленную спицу воткнули. Ну правильно, столько времени без движения провел… — Лариса, а что все-таки ночью произошло? Ты себя очень странно вела.
— Ты тоже, раз уж потащился за незнакомой девицей неведомо куда, — ответила она и щелкнула выключателем. Яркий электрический свет отсек тусклое сияние луны, и наваждение схлынуло. — Я же могла оказаться мошенницей и обнести твою квартиру, пока ты дрых.
— А что у меня там брать?
— Ну, взять кредит по твоему паспорту.
— Паспорт на месте, — сообщил Алексей, хлопнув по заднему карману.
— Да ну?
Он сунул в карман руку и вынул… пустую обложку.
— Я бы проснулся, если бы ты полезла меня обыскивать! — неверяще произнес он. — Я же не снимал джинсы, лежал на спине, а сверху еще кошки были!
— Я тебя и не обыскивала, — серьезно ответила Лариса и протянула ему документы. — Держи. Я зашла к тебе, ты ведь даже дверь не запер, хорошо, ключи в куртке нашлись, я закрыла, когда уходила… Сказать, где я паспорт нашла?
Алексей нахмурился.
— В комнате где-нибудь? Может, когда я джинсы надевал, вытряхнул нечаянно?
Лариса вздохнула.
— Под ванной он лежал. В луже. Видишь, еще влажный.
— Как он туда попал?!
— Я откуда знаю? И тем более я представления не имею, почему твой медицинский полис оказался в морозилке. Ты его там от врагов прятал, что ли?
Алексей встряхнул головой. Он ничего не понимал. Ну ладно, паспорт в самом деле мог выпасть из кармана, а он не заметил и случайно запинал его под ванну. Ага, предварительно вытащив из обложки! Но полис-то как в холодильник угодил? Он что, рехнулся? Последствия контузии дают о себе знать?
— А сберкнижка оказалась в вентиляции на кухне, — добила Лариса, протянув ему голубую книжечку. — Ну там наверху такая решеточка, она на три винта прикручена, а четвертого нет, угол отстает. Вот туда она и была засунута. А вот это, — она вернула ему пенсионную карточку и кредитку, — под ковром в комнате. Диваном прижаты, как будто ты их под ножку подкладывал, чтоб он не шатался. И вот еще справки какие-то, там же лежали. И права водительские.
— А военный билет? — спросил Алексей неверным голосом. Ему было страшно.
— Держи. Он честно был заложен в том Гоголя. Если конкретнее, в «Мертвые души». — Лариса сделала шаг к нему, и он невольно попятился. — Ты что? Леш?
— Я с ума сошел, наверно, — честно сказал он. — Я же был уверен, что все документы при мне. Ларис, я не пил, мне нельзя… а таблетки мозги не отшибают, это точно. Значит, наверняка чокнулся, раз рассовал все это по углам, а потом начисто забыл… Лариса, вызывай психовозку. Я хоть и покалеченный, но все равно могу быть опасным…
— Ты совершенно не опасный, — серьезно ответила Лариса, взяла его за руку и потянула за собой в большую комнату. — И ты не псих. Ты же наклониться не можешь, и как бы ты ухитрился затолкать паспорт в самый дальний угол под ванной? Ну, допустим, палкой… Но диван-то ты бы точно приподнять не сумел. И добраться до вентиляционной решетки — тоже, будто я не видела, как ты пытаешься сыр с верхней полки достать, а решетка намного выше, я на табуретку карабкалась, и то еле дотянулась.
— Психи в момент обострения еще и не такое могут, — буркнул он. — А на адреналине люди и на сломанных ногах бегают, и со смертельными ранами…
— Может, и так, только потом ты бы последствия этих подвигов почувствовал, разве нет? — логично ответила она. — У тебя что-нибудь болит? Сильнее обычного, я имею в виду?
Алексей прислушался к себе и покачал головой.
— Значит, ты ни при чем, — серьезно сказала Лариса, усаживая его на свой диван. — Сейчас ужинать будем.
— Погоди! — крикнул он ей вслед. Дверь была за спиной, а резко повернут
...
