Остался один – посреди России.
И снова виделся ему сон, снова длинный, снова нелепый, но этот начинался хорошо, плавно, и, узнавая этот сон-воспоминание, лейтенант охотно ему отдался, смотрел, будто кино в школьном клубе: земля, залитая водою, без волн, без трещин и даже без ряби.
Любовь моя, в том мире давнем,
Где бездны, кущи, купола, —
Я птицей был, цветком и камнем
И перлом – всем, чем ты была!
Борису нравилось, что сам командующий фронтом, от которого веяло спокойной, устоявшейся силой, давал такой пример благородного поведения,
Схоронить генерала, павшего на поле боя, со всеми воинскими почестями:
Мы рождены друг для друга, как писалось в старинных романах, – не сразу отозвалась Люся.
рождены друг для друга, как писа
Скотина! Животное!» – ругал себя лейтенант
Ложись! – Борис упал на пленных, сгребая их под себя, вдавливая в снег.
брадованный тем, что он опять смог пересилить себя, отогнать сон, что рядом живой, бесконечно уже дорогой ему человек, Борис притиснул ее настывшее тело к себе.
