Глава 2

Магия этого мира отличалась от той фэнтезийной, про которую Олег много читал в своей прошлой жизни. Главное отличие заключалось в том, что маги тут не делились ни на стихийников, ни на магов тьмы или магов света. Любой человек или владел магией, таких было ничтожное меньшинство, один одарённый на пять – семь тысяч обычных людей, или магией не владел, таких, понятно, было абсолютное большинство. Заклинания представляли собой сложные пространственные фигуры, окрашенные в различные цвета, которые одарённый создавал в своём магическом зрении, напитывал магической энергией и направлял на предмет воздействия.

К примеру, самыми сложными по конструкту из тех, что достались Олегу, были заклинания Пространственного Кармана и Абсолютного Исцеления. Первое представляло собой перекрученную объёмную ленту, чем-то напоминающую молекулу ДНК, окрашенную в четыре различных цвета. Второе выглядело в магическом зрении как кристалл в виде неправильно изломанного многогранника с сотнями граней, имеющими десятки цветов и оттенков. Нарисовать такие фигуры никто бы не смог. Олег уже знал, что передача магической информации магическим путём невозможна, поэтому вообще не представлял, как кого-то можно таким заклинаниям научить.

Но были заклинания и попроще, вроде заклинания Огня. Это заклинание представляло собой трехгранную призму, окрашенную почему-то в фиолетовый цвет. Мощность огня и дальность, на которой его можно было зажечь, зависела от количества влитой в эту призму магической энергии. Никаких огненных шаров или файерболов, о которых было так много прочитано, не создавалось. Маг в зависимости от своей магической силы мог зажечь огонь или рядом с собой, или хоть в ста метрах от себя, объём огня и продолжительность горения также зависели от количества влитой в заклинание магической энергии. Свои возможности Олег примерно представлял, но также понимал, что пока на практике их не испробует, всё это будет ненадёжно.

Были заклинания простые по конструкту, но сложно выполняемые из-за необходимости большого количества энергии, которой этот конструкт надо было наполнить. К таким заклинаниям, к примеру, относилось заклинание Сокрытие Ауры. Выглядело оно, как заострённый с одной стороны брусок бежевого цвета и требовало напитывания его почти тремя четвертями того объёма энергии, который был у Олега. Правда и держалось это заклинание больше года.

К вечеру Олег решил посмотреть своими глазами, куда занесла его судьба. Знания и опыт Ингара были совсем куцые, ведь тот, по сути, ничего не видел в своей жизни, если, конечно, можно назвать жизнью его жалкое существование.

Олег наложил на себя заклинание Скрыта и осторожно вышел во двор. Хотя он был уверен в полученных способностях, да и уже использованные им заклинания Исцеления весомо подтверждали их, всё же в качестве мага он ощущал себя ещё непривычно. Что было вполне естественно. Перед этим он поел, первый раз в этой жизни и в этом мире. Поел холодной каши без мяса, остававшейся в котелке возле очага, и сырого, отдающего плесенью хлеба. Да уж, разносолами Ингар себя не баловал.

С наступлением темноты в деревне стало безлюдно. Пусть эта декада и считалась праздничной из-за того, что на неё в этом году выпал День Роха – главный праздник монастыря, в этом мире, как и на Земле, у крестьян лето зиму кормит. Вот и отдыхал народ.

Память Ингара подсказала, что хоть в Таларее и были собаки, но держать их простолюдинам запрещалось, хорошего пса можно надрессировать так, что и вооруженный с ним не справится, а давать простолюдинам хоть что-то, что они могли использовать против своих господ, правители не желали. Впрочем, даже если бы собаки в деревне и были, то человека под заклинанием Скрыта они бы всё равно не почувствовали.

Ночь была не такая тёмная, как в родном городе Олега на оставленной им Земле, видимо, Горушка находилась в более высоких широтах, да и свет от местной луны и звёздного неба позволяли достаточно хорошо различать предметы. Пользоваться заклинанием Ночного Зрения он пока не стал.

Олег прошёл мимо дома, где жили родственники Ингара – родной дядька с семьёй, которые даже и не попытались помочь племяннику, посмотрел на дом старосты, единственный, где оконца были закрыты какой-то плёнкой вроде бычьего пузыря – в остальных домах окошки закрывались сколоченными досками. И направился по утоптанной ногами сервов поселковой дороге.

Всего в деревне было не больше сотни домишек, и Олег обошёл её всю буквально за час. Именно так он и представлял себе средневековую деревню. Только к его представлениям добавился ещё и запах какой-то кислятины.

Выйдя за край деревни, он некоторое время ещё подумывал вернуться назад и заняться освоением полученных способностей, но затем всё же решил вернуть один должок.

Кто ему Конерия или Гания? Это Ингару они были мать и сестра, а Олегу-то, по большому счёту, они были никем. Стоит ли устраивать из-за них переполох, особенно пока он не обрёл ещё всей своей силы? Нет, одних только боевых навыков и умений ему дали столько, что куда там анимешным ниндзям и фэнтезийным мастерам меча, вот только в наличии у него, плюс ко всему, в нагрузку, ещё и недокормленное слабенькое тельце. Конечно, некоторые приёмы из арсенала ассасинов он и в таком состоянии может использовать, вот только будет ли от них такая же эффективность? Он сомневался. Впрочем, у него ещё есть и магия, возможности которой Олег уже оценил.

Было всё же желание вернуться и переждать. Да ещё и здравомыслие подсказывало, что устраивать вендетту из-за всех обиженных и обездоленных не очень умно. Может, тот же брат Эклор, попади Олег в другое тело, был бы его другом, а не Лейн? Он тут же себя одёрнул, такая свинья при любом раскладе его другом быть бы перестала. Стоит или не стоит ввязываться в чужие разборки?

То ли молодость Олега, то ли то, что он те книжки в детстве читал, то ли, наоборот, не те книжки в детстве читал, но решение воздать монаху по заслугам было принято.

Олег никогда не воевал, он и в армии-то не успел ещё послужить, и решение убить человека для него вряд ли было бы приемлемым, вот только память Ингара услужливо подсовывала картинки издевательств и побоев, которые тому пришлось хлебнуть, и мерзкую рожу брата Эклора, явно наслаждавшегося своей властью. Что ж, братец-монах, и аз воздам, как говорится.

От околицы до монастыря было совсем недалеко, если бы сейчас был день, то монастырь было бы видно невооружённым глазом. Ингар, естественно, знал туда дорогу, и не раз бывал в самом монастыре – сервов часто, особенно зимой, пригоняли туда на работы. Взрослых там заставляли делать кирпич или строгать доски, носить раствор или месить бетон. Таким, как Ингар и Лейн, там находили работу по помывке, очистке, выносу мусора. Женщин и девчонок заставляли мыть полы, мести монастырский двор. Всем всегда находилась работа. Впрочем, с весны по осень сервов особо старались не отвлекать от сельхозработ, всё же основная статья дохода монастыря – продажа выращенного сервами зерна.

Испытать по дороге огненное заклинание Пламя он не решился – мало ли что, ещё спалит неубранные поля или скирды, да и увидеть кто-нибудь мог, а вот заклинание Прыжок решил опробовать.

Сомнения были. Нет, дело не в темноте и угрозе из-за неё прыгнуть в какой-нибудь столб или дерево – заклинание было в этом плане абсолютно безопасным, туда, где объём был занят каким-то предметом, прыгнуть было просто невозможно. Дело было в оставшемся у Олега объёме магической энергии. Много истратил днём на заклинание Абсолютное Исцеление, почти половину своего резерва, да ведь он и перед этим применил Малое Исцеление, и после – Скрыт. Два последних, правда, забрали из резерва совсем немного. Но всё равно, даже с учётом его эпической скорости восстановления энергии, у него сейчас резерв был заполнен едва на две трети. А ведь Прыжок, если запитать его на полную, заберёт почти четверть от имеющегося резерва. Максимально закачанное это заклинание должно обеспечить мгновенный перенос на полторы – две тысячи шагов. После раздумий, Олег решился попробовать, но влил в заклинание вдвое меньше, чем было можно. Как только он представил в магическом сознании полый цилиндр, окрашенный в синий цвет снаружи и оранжевый цвет на внутренней поверхности, и подал туда необходимое количество энергии, как тут же мгновенно перенёсся шагов на пятьсот – шестьсот вперёд. Какого-либо дискомфорта он не испытал. Просто шёл по дороге и сразу оказался впереди на полкилометра. Ни головокружения, ни усталости, ничего. Вот только магрезерв немного просел.

До монастыря он больше ни с чем не стал экспериментировать.

К воротам он подошел уже совсем скоро. В темноте монастырские стены выглядели гораздо выше, чем были в реальности, метров пять, не больше. Ворота, как и ожидалось, были закрыты, что для Олега проблем не представляло. А вот что создавало сложности, так это то, что в отличие от крестьян, монахи не спали. Пьяные выкрики и хохот он слышал ещё когда только подходил к воротам.

Внутреннее расположение зданий монастыря Олег знал из памяти Ингара, а вот о расположение комнат в зданиях он знал крайне мало, практически ничего.

Несмотря на праздничную гулянку, монастырь всё же охранялся. Опасались монахи вовсе не своих забитых сервов, а весьма недружелюбно настроенных и воинственных соседей. Особенно барона Гринга, у которого настоятель Адалий, благодаря своим связям при королевском дворе Вилора, отсудил спорный участок леса.

Стражников на стене не было, но вот на всех пяти башнях, включая привратную, можно было разглядеть тени караульных, которые большую часть времени смотрели не наружу, а на своих развлекающихся приятелей. От комментариев, правда, воздерживались. Видимо, подобие устава гарнизонной и караульной службы у них наличествовало.

В заклинание Прыжок Олег в этот раз влил совсем немного энергии и, выбрав направление, ориентируясь на память Ингара, оказался внутри монастыря. Почти не промахнулся.

Он не попал в небольшой внутренний дворик возле склада со стройматериалами, как планировал, но оказался совсем недалеко.

Только сейчас он вспомнил, что для него так и не выяснен вопрос, увидят ли одарённые его ауру через Скрыт? Тело его не видно и не слышно никому – это он знал, но заклинание Сокрытие Ауры он ведь так на себя и не наложил. Слишком оно было затратно в плане магоэнергии, требовалось почти три четверти его полного резерва. А после излечений резерв у него до таких размеров так и не восстановился. И ждать до утра он не стал.

В монастыре было два одарённых. Это сам настоятель Адалий и командир монастырской стражи брат Меоний. Вряд ли они как маги из себя что-то серьёзное представляли, как подсказывала ему память подростка, но поостеречься всё же стоило. Да и не собирался он «засветиться» раньше времени.

– Нет, брат Ганек, ты должен мне дать отыграться, – зычный голос одного из трёх упившихся монахов, что стояли между Олегом и складом, перекрывал шум попойки, доносившийся со двора. – Слышишь? Пошли.

Брат Ганек, худой, как жердь, и лысый, как яйцо, мужчина, никак не мог оттолкнуть от себя бугая, который словно тисками держал его руками за плечи.

Третий, самый толстый участник этой компании, с пьяной ухмылкой наблюдал за своими приятелями. Когда брат Ганек, резко рванув из объятий приставалы, упал, то третий захохотал, и в пьяном кураже допив бутылку, бросил её в стену здания прачечной, как раз туда, где находился Олег.

Скрыт укрывал от глаз и ушей, но никак не спасал от физического воздействия.

Олег едва успел увернуться. Подумал, что с таким, как у него сейчас, телом ему надо было бы быть поосторожней. Да и вообще не надо зависать.

Обойдя троицу забулдыг, которые уже перешли к всемировому и всепространственному: «Ты меня уважаешь?», он проник в склад. Никакой магии для этого не потребовалось – двери склада были открыты, никто не считал, что у кого-то из монастырских обитателей может возникнуть желание стащить оттуда кирпичи или доски.

К складу Олег пришёл по той причине, что Ингар почти всю прошедшую зиму тут отработал – разгружал и загружал доски и достаточно хорошо знал этот участок монастыря. Здесь он и работал, и ел, и спал возле печи соседнего угольного склада, совмещённого с котельной.

Через другую дверь Олег вышел к поленнице дров, а оттуда прошёл в дверь чёрного хода, ведущего на кухню. На кухне было много народа. В жарком помещении работали четыре поварихи и несколько мальчишек, которые таскали из кухни подносы с едой и приносили обратно грязную посуду.

Скрыт позволил аккуратно, чтобы никого не задевать, обойти кухню и убедиться, что Гании здесь нет. Олег так и не смог себя заставить отнестись равнодушно к матери и сестре Ингара. Да, они ему чужие, но не попытаться помочь им он не мог. Совесть или ещё что, может воспоминания молодого серва, но вот не получилось махнуть на них рукой.

Стало понятно, что провинившуюся Ганию с кухни убрали. Прежде, чем её искать, Олег решил рассчитаться с братом Эклором. К тому же эти дела можно и совместить.

Брата Эклора он нашёл за столом в центральном дворе монастыря. Лето, понятно, что на свежем воздухе упиваться братьям было намного приятней, чем в душном помещении.

Большинство монахов уже отвалились от стола. Кто-то ушёл спать в свои комнаты, кто-то не смог дойти до комнат и спал во дворе, а кто-то не смог даже отойти от стола и спал прямо за ним, уткнувшись головой в горы объедков и грязной посуды. Но были и те, кто ещё продолжал веселье, среди них был и брат Эклор.

Самые крепкие выпивохи собрались за одним концом стола, стащили туда все недопитые бутылки и громко распевали песни. Слов, правда, было не разобрать, но они не сильно и расстраивались, к тому же многие просто мычали в такт.

В окнах четвёртого, последнего этажа главного здания горел свет. Монастырское начальство предпочитало праздновать по своему распорядку. Тем не менее Олег на всякий случай осмотрел двор магическим взглядом, чтобы убедиться, что ни настоятеля Адалия, ни начальника стражи Меония здесь нет.

Пусть силёнок в теле четырнадцатилетнего недокормыша и немного, но в арсенале Олега для брата Эклора был специальный приз в виде Удара Отложенной Смерти. Это не было магическим заклятием, это был приём ассасинов, один из тех, которые Олег получил от Сущности. Удар наносился тремя сжатыми в щепоть пальцами в одну интересную точку тела. Человек, получивший такой удар, его почти не чувствовал, но через несколько часов умирал от оторвавшегося тромба. А возможность незаметно подойти и нанести этот удар у Олега была. Вот только ему до сих пор было не по себе.

Так, немного всё же мандражируя, он под защитой Скрыта подобрался к что-то весело горланящему Эклору и нанёс ему точный, выверенный удар. Прощай, подонок. Смерть Ингара ты оплатил своей жизнью.

Как бы Олег не волновался, но к его собственному удивлению, месть брату Эклору прошла как-то легко. Даже, можно сказать, обыденно. «Не превратиться бы мне самому в чудовище с такими-то возможностями».

Олег отбросил пока мешающие ему мысли и отправился на поиски Гании и Конерии. По пути он придумывал, чем насолить монастырю, но пока чего-то дельного в голову не приходило.

Мысли обнести монастырскую кассу или спалить им какой-нибудь склад он, подумав, всё же отмёл, хоть и не без сожаления. Зная повадки монахов, он не сомневался, что те будут покрывать убытки за счёт своих крестьян, что учитывая их и так полуголодное существование, приведёт к тому, что многие из них, особенно дети, не переживут зиму.

Тут вдруг его осенило. Книги! Это как раз то, что ему нужно. Что он знает об этом мире? Его знания о мире Талареи, полученные от Сущности, сводились только к языкам, законам, обычаям и географии материка Алерния, собственно, его первоначальные планы и будут связаны с тем, чтобы постараться туда добраться, есть там для него кое-что в загашнике. Но он, судя по всему, оказался на другом материке, может, даже и в другом полушарии планеты.

Ему нужны знания. Знания можно взять из книг. Книги можно взять из монастыря. Решено!

Впрочем, сначала нужно ещё найти мать и сестру Ингара. Посмотреть, что для них можно сделать.

Время ещё есть. В заклинание Скрыт вечером Олег влил энергию полностью, поэтому как минимум до утра оно продержится.

Глава 3

Из всех монастырей, посвящённых богу плодородия Роху, расположенный в королевстве Винор был самым невзрачным и самым бедным. Виной ли тому традиционное безбожие винорских королей, которые предпочитали больше полагаться на таланты своих магов и храбрость своих воинов, чем на молитвы богам и ритуалы монастырских служений, или тут вина первооснователей Винорского монастыря Роха, выбравших заречную часть королевства для строительства, теперь уже не выяснить. Но факт оставался фактом – из десятков монастырей, находившихся в разных королевствах и республиках, где молились Семи богам, монастырь, в котором выпало служить настоятелем брату Адалию, был самым убогим.

Последний день праздничной декады не задался с самого утра. Утро для настоятеля должно было наступить ближе к полудню – вчера с братом Меонием засиделись допоздна. Но оно пришло в этот раз всё же с рассветом.

Робкий стук в дверь, не прекращавшийся, казалось, вечность, заставил настоятеля открыть глаза и разрешить к себе войти. Понимал, что секретарь – брат Лиций, тихий и невзрачный человечек, просто так будить своего начальника не станет. Должно было случиться нечто серьёзное, чтобы Лиций решился его потревожить.

– Ваше преподобие, я прошу меня простить, что так рано, но тут у нас некоторые проблемы возникли, и я взял на себя смелость… я прошу, чтобы вы выслушали.

– Давай к делу, – морщась и проклиная свою вчерашнюю неумеренность, настоятель поторопил своего секретаря. Он знал его способность хоть весь день ходить вокруг да около.

– Брат Эклор… – секретарь тяжело вздохнул.

– Что брат Эклор? Проснулся? Упал? Вылетел в окно? Брат Лиций, перестань уже мямлить, говори, что хотел.

– Он умер.

Настоятель закрыл глаза и откинул голову на подушку. Немного помолчав, постаравшись изобразить приличествующую скорбь, тихо сказал:

– Спокойного посмертия нашему брату. Смерть на праздничной декаде – это благоволение Роха. Вечером мы вместе помолимся за нашего брата. От чего он умер? – Адалий задал вопрос, хотя мнение о причинах смерти Эклора у него уже было: допился, мерзавец.

– Видимо, сердце. У него лицо посинело, как в позапрошлом году у брата Оснера. Помните?

– Да. Удивительно. Никогда он на сердце не жаловался. Впрочем, ладно, иди, я подумаю пока о прощальном обряде, чтобы был достойным нашего брата.

Но вместо того, чтобы уйти, Лиций так и продолжал топтаться у входа и смотреть преданным взглядом на настоятеля.

– Что-то ещё? – Адалий еле сдерживал раздражение.

– Да, ваше преподобие. Книги.

– При чём здесь книги?

– Они пропали.

Увидев, как округлились заплывшие от многодневной пьянки глаза настоятеля, секретарь заторопился объяснить:

– Нет, не все, но восемь книг пропало, их нигде не могут найти. Брат Меоний уже проводит разбирательство. Ему как сказали, так он сразу же пошёл выяснять. Даже избил брата Ганека, что он не закрыл библиотеку, хотя тот и клянётся, что сам закрывал. Вот только начальник стражи ему не верит.

В монастырской библиотеке было почти три десятка книг, если точнее, то двадцать семь. Это было настоящее богатство, которое и не всегда купишь. Своих переписчиков в монастыре не было. Хотя большинство монахов были грамотные, но разве этим криворуким можно было доверить что-то красиво переписать на дорогую архарскую кожу? Да они бы только бесценный материал испортили. Восемь книг из двадцати семи!

– Гринг! Это он! Эта баронская сволочь давно нам пакости строит, – с настоятеля даже похмельная боль слетела. – Помоги мне одеться.

Во дворе монастыря уже шла расправа. Меоний не мелочился: все шестнадцать братьев, которые в эту ночь несли стражу, были избиты палками и отправлены в подземелье. Дальнейшую их судьбу должен был решить настоятель. Кому-то наказания палками будет достаточно, а кого-то придётся и запереть в монастырской тюрьме надолго. Необходим жесткий урок. Монахи не сервы или рабы, казнить их своей властью настоятель не мог. А искушение повесить парочку ротозеев в это утро у него было.

– Ваше преподобие, я приказал брату Норту допросить всех слуг, – лицо и шея брата Меония пошли красными пятнами, что всегда происходило, когда начальник стражи выходил из себя. – Никто ничего не видел. Растяпы! Думаю, что это мерзавец-барон. Больше некому. Только он мог нанять лазутчика.

– Я тоже так считаю, – согласился Адалий, тут их мнения полностью совпадали. – А это означает, что мы уже никого не найдём, хоть всех тут выпорем. Разберись со своими, реши, кого можно примерно наказать. А с Грингом мы найдём как посчитаться.

– Прости, Адалий, – с глазу на глаз настоятель и начальник монастырской стражи иногда переходили на ты. – Тут и моя вина. Расслабился.

– Пусть это будет тебе уроком. Посмотри ещё раз всё внимательно. Как лазутчик проник? Где у нас дыра в охране? Не было ли у вора сообщников среди братьев? Из рабов никто бы не рискнул – если кто и помог вору, то это кто-то из своих. И зайди ко мне потом, вместе пообедаем. Пока найди-ка брата ключника, пусть зайдёт ко мне в кабинет.

Монастырские земли напоминали клин, который своим остриём был направлен на юг.

Восточную сторону этого клина образовывала полноводная величественная река Ирмень, бравшая свои истоки в далёких северных горах Тарпеции и нёсшая свои воды к южному Диснийскому океану, пересекая по пути почти полтора десятка государств. Ежедневно с башен и стен монастыря можно было наблюдать десятки судов, везущих на юг зерно, кожи, меха, железо, мёд, шерсть, а обратно – ткани, специи, хлопок, шёлк. Иногда корабли причаливали к монастырю, чтобы загрузить зерно или выгрузить заказанные монахами товары. Ирмень поставляла монахам и их сервам рыбу. Сервы Береговой, одной из трёх деревень, принадлежащих монастырю Роха, в основном и были заняты рыбным промыслом.

Западной границей монастырских владений была текущая с северо-запада и впадающая в Ирмень быстрая река Олошка. Шириной она была не более десяти шагов, и её можно было перейти вброд, не намочив задницы.

На севере был Грингский лес, по границе которого раньше и начиналось Грингское баронство. Но в прошлом году, благодаря протекции своего старого приятеля ещё по годам учёбы в Фесталском университете, Адалий отсудил у барона южный участок этого леса, вплоть до Медвежьего распадка.

Отношения с соседом-бароном, которые и так были напряжёнными, стали и вовсе откровенно враждебными.

В сторону этого леса Адалий и смотрел из окна своего кабинета. Прошло уже четыре дня с тех пор, как его унизили, а произошедшую кражу он расценивал, как личное оскорбление, а никаких следов злоумышленника или злоумышленников так и не было найдено. Да и планы мести пока ещё не обрели конкретные очертания. То, что спускать такую пощёчину нельзя, понимали все братья. Один раз попустишь, и потом вообще ноги о тебя вытирать станут.

– Брат Норт, я поручал тебе узнать, во сколько нам обойдутся наёмники. Узнал? – не поворачивая голову от окна, обратился настоятель к ключнику.

– Я в тот же день отправил двух братьев в Нимею, но они ещё не вернулись.

– В Нимею? На нашем баркасе? – с удивлением спросил настоятель и обернулся, – а почему не в Сольт? Они бы за пару дней обернулись.

– Ваше преподобие, в Сольте постоянно околачиваются друзья-собутыльники барона, да и сам Гринг там частенько бывает. Как бы он не устроил нам ещё и там какую-нибудь пакость. Может даже и своих людей нам подсунуть. А на той стороне Ирмени барон редко бывает.

– Ладно, как только прибудут, давай сразу с ними ко мне.

Норт раздражал Адалия. Нет, ключник изображал подобающий озабоченный вид, вот только лицо у него, помимо его воли, было, как у объевшегося сметаны кота. И настоятель знал причину, секретарь ему уже успел шепнуть – Лиций всегда держал руку на пульсе жизни монастыря и мало какое событие могло пройти мимо него. Брат ключник завёл себе очередную молоденькую грелку на ночь, ту девку из Горушки, которую Адалий обратил в рабыни в счёт образовавшегося долга её матери. Пока настоятель и начальник стражи себе места не находят, ломая голову, как им расплатиться с Грингом, ключник, считай третья по значимости фигура в монастыре, тешит своё сластолюбие. У Адалия даже была мысль отправить его в подземелье на пару декад, посидеть на хлебе и воде, но не решился, у Норта в столице были покровители, ссориться с которыми настоятелю бы не хотелось.

Отпустив Норта и сказав секретарю, чтобы тот к нему никого не пускал, Адалий прошёл к столу и сел в кресло. Мысли настоятеля были нерадостными. Хотя первоначальная ярость в нём поутихла, отсутствие реальной возможности вернуть книги, среди которых было даже жизнеописание святого Лури, приводило Адалия в тоску.

Сжечь бы всё баронство вместе с самим Грингом, думал он. Почему у него нет такого магического резерва, как у Доратия или Морнелии, способных разжечь огонь даже на расстоянии в тысячу шагов, задал он сам себе вопрос. И сам же себе и ответил – тогда бы он не был настоятелем самого нищего монастыря, а как и упомянутые им маг и магиня, был бы сейчас при дворе какого-нибудь монарха.

В годы учёбы на богословском факультете Фесталского университета, Адалий знал тех, кто имел большие объёмы магической энергии. Таких было мало даже среди преподавателей, а уж среди студентов-то и вовсе единицы, даже при том, что неодарённых в университет принимали только при наличии родословных не меньше герцогских, но с ними занимались по отдельной программе.

Адалий всегда завидовал обладателям больших магических резервов. Он считал несправедливым, что какой-то тупица, не способный представить в своём магическом воображении и запомнить даже четыре простеньких заклинания, минимально необходимых для получения университетского диплома, всё равно будет сильнее него, сумевшего представить и запомнить девять конструктов, среди которых два было уровня мастера. Но в магии мало быть умным, надо ещё иметь соответствующий магический резерв. Как раз с последним-то у настоятеля, как, впрочем, и у начальника его стражи, и было всё не очень хорошо.

Адалий знал огненное заклинание Пламя, вот только его энергии хватит лишь на то, чтобы зажечь костёр не далее десяти шагов от себя.

С мыслями устроить барону пожар пришлось расстаться. Вместо бессмысленных грёз настоятель придумал вполне реальный план, как напакостить Грингу. Заодно и получить пользу для монастыря.

У семьи Ингара после того, как казнили его отца, забрали их земельный надел. Чтобы прокормиться, им приходилось каждый день искать работу. Сервов не заставляли палками трудиться, как рабов. Всё было проще: хочешь есть – ищи работу. Без неё ты умрёшь с голоду и никто не поможет, потому что другие сами живут впроголодь. А начнёшь воровать или попрошайничать, сначала накажут плетьми, а в следующий раз мучительно, в назидание другим казнят. Отец Ингара и был казнён как раз потому, что без разрешения монастыря тайком ловил рыбу в Олошке. Это приравнивалось к воровству. Даже срубить дерево в лесу считалось преступлением, достойным смертной казни. Впрочем, детей или женщин могли вместо казни обратить в рабов.

Такие порядки привели к тому, что Ингара никто и не выискивал особо. Староста только на третий день после того избиения прислал своего младшего сына узнать, как побитый себя чувствует, да и то, не из желания помочь или предложить работу, а поинтересоваться: не помер ли он и не освободилась ли развалюха. Наверняка ведь уже прикинул, кому её отдать. Даже дядька родной и никто из его семьи не пришли проведать, суки.

Зато уставший Лейн забегал почти каждый день. Он сейчас работал на уборке местного варианта репы, её здесь ухитрялись собирать три урожая в год, и выматывался ужасно. Тем не менее не забывал о друге, однажды даже хотел поделиться с ним репой, которую ему выдали в качестве платы за работу.

Олег отговорился, соврал, что у него еще от матери осталось достаточно крупы, чтобы не помереть с голоду. Показалось даже, что Лейн вздохнул с облегчением. Ну и неудивительно. Как вообще в его теле ещё душа держится? А ведь не унывает. Видимо, человек действительно ко всему привыкает.

Он бы и сам мог его подкормить, но решил пока этого не делать. Как только будет возможность, Олег поможет парню. Это он решил.

В ту ночь, когда он первый раз был в монастыре, то всё же разыскал и Ганию, и Конерию. Ганию он обнаружил рядом с кухней, в комнате, куда подавали грязную посуду.

Как ни странно, выглядела она вполне неплохо. Разгадку этого Олег тоже быстро нашёл, когда двигаясь в поисках библиотеки по коридорам главного здания, увидел её дочь выходящей из чьей-то спальни, а учитывая, где находилась эта спальня, принадлежала она кому-то из монастырских начальников. Вид Конерии вовсе не был несчастным. Олег себя поймал на подленькой мыслишке, что ну и к лучшему. Пока. Он понимал, что сестра Ингара долго у старого кобеля не задержится, тот рано или поздно найдет себе другую игрушку, но в данный момент можно было уйти от решения, что он и сделал. К тому же, если честно, Олег и не знал, что он в таких обстоятельствах мог бы сделать, чем помочь. Увести их? Но куда? Что им сказать? Это Лейна можно обвести вокруг пальца, а мать с сестрой быстро поймут, что он не Ингар. Так и отложил всё на потом.

Библиотеку он нашёл случайно. Просто даже и не предполагал, что ею окажется небольшая комната. Какие стеллажи? Все книги были выложены на одном столе. Даже попал он туда по ошибке – создал заклинание Прыжок, чтобы переместиться в другой коридор, а оказался в этой комнате. Время терять не стал, создал заклинание Пространственный Карман и полностью напитал его. Для этого ему потребовалось примерно треть от полного резерва или половина того, что у него оставалось в ту ночь. Зато полная напитка обеспечила функционирование Пространственного Кармана на три с лишним года. Этот «чемодан без ручки» вовсе не был безразмерным. Его объём не превышал двух кубических метров, при этом были ещё и весовые ограничения – чуть больше ста двадцати килограмм, то есть наполнить его золотом или свинцом не получится. И в пространственный карман невозможно положить что-то живое, в том числе и растения. Олег уже позже попробовал экспериментировать на сорванном кустике – сухие ветки и листья с него убрались, а сам кустик остался в реальности.

Сами книги представляли собой нечто удивительное. Фолианты были размерами больше школьных портфелей, тяжёлыми, со сделанными из кожи обложками и страницами, к тому же ещё и написанными вручную. Тут Олега постигло разочарование – он не смог ничего прочитать, Ингар был неграмотным. Раньше Олег об этом как-то не задумывался. Насколько проще всё было бы, попади он на Алернию, два самых распространённых на том континенте языка он знал в совершенстве, мог на них и говорить, и читать, и писать. Вот только где сейчас та Алерния? В другом полушарии?

Долго размышлять Олег тогда не стал. Выбрал книги, где было наибольшее количество нарисованных картинок, хорошо ещё, что написаны книги буквами, а не какими-нибудь иероглифами, есть шанс подучиться и прочитать. Взял с тем расчётом, чтобы в пространственном кармане осталось место и на другое. Кое-какие мысли, чем его ещё наполнить, у Олега появились, когда он блуждал по монастырю.

После библиотеки он направился к кладовым, которые высмотрел на первом, цокольном этаже. Первым делом посетил склад с вещами, подобрал там себе пару рубашек и пару штанов. Его размера одежды там вообще не было, но более-менее подходящие вещи всё же нашлись. Взял аккуратно, бардака не устраивал, так что, если и хватятся пропажи, то не скоро, а может и совсем её не обнаружат. Надевать пока не стал, уложил в пространственный карман. А вот подобранные по размеру сапоги одел сразу. Чтобы не оставлять следов, старые деревянные башмаки Ингара Олег отправил вслед за одеждой. Да и вдруг ещё пригодятся? Может ещё надо будет перед кем-нибудь в них показаться.

Затем навестил продуктовый склад, который и так уже за время праздников хорошо так обобрали сами монахи, ну и он решил присоединиться к этому. Из склада взял пару окороков и пять связок колбасок, решил, что на первое время хватит. К тому же всегда можно будет наведаться ещё – дорога теперь знакомая и протоптанная. Хлеба взял на кухне – целую стопку больших лепёшек вроде лаваша.

У пространственного кармана была еще одна ценность: вещи и продукты там сохранялись в том же состоянии, в котором их туда поместили. Так что теперь нужды в еде Олег не испытывал.

Первые дни после посещения монастыря Олег занимался тем, что ел, спал, смотрел картинки в книжках, пытаясь там хоть что-то понять, раскачивал тело отжиманиями и приседаниями, но главными задачами на эти дни он себе поставил накопление магического резерва и его использование на необходимые заклинания.

Глава 4

Прошло больше декады, прежде чем посланные в Нимею монахи вернулись в монастырь. Настоятель принимал их в своём кабинете, где находился вместе с начальником стражи Меонием.

Первым вошёл Норт, следом за ключником, смущаясь и переглядываясь – два монаха. Адалий не отличался кротостью нрава по отношению к монастырской братии, поэтому некая опаска вошедших была понятна.

– Ваше преподобие, как вы и приказывали, сразу привёл их к вам, – в голосе ключника наставник уловил нотки самодовольства, значит, скорее всего, братья съездили удачно.

Адалий немного расслабился:

– Рассказывайте.

Монахи переглянулись, мысленно советуясь, кому из них первому отчитываться. Говорить начал старший из них, сутулый и с одутловатым лицом пожилой мужчина:

– Мы, эта, взяли баркас наш с командой, – увидев нетерпеливую отмашку настоятеля, сразу перешёл к делу: – Нашли, ваше преподобие, всё как и было велено, только не дюжину, а полтора десятка. Подробности им говорить нам не велено было, – тут он посмотрел на Норта, – но в общих чертах, что надо сделать мы им объяснили.

– А они понимают, что то, что им предстоит выполнить, это, скажем так, не совсем… – вступил в разговор Меоний.

Сутулый монах понял недоговоренное начальником стражи:

– Да, поняли. Эти наёмники – из республики Синезия. А синезийцы, сами знаете, за деньги что угодно сделают.

– Из Синезии? – удивился настоятель, – а как они у нас в Виноре оказались?

– Так ведь они из Тарка возвращаются.

Тарк, королевство в