Так что у меня теперь есть и профессия, и образование, и все благодаря ему. Все у нас с Ярославом есть, вот только…
Лада вновь ненадолго задумалась, и меня насторожило выражение ее глаз, грустное и одновременно какое-то злое.
– Официально он Ярослава так и не признал, так что по документам я мать-одиночка, – сообщила Лада.
– И он так ни разу и не приехал, чтобы посмотреть, как растет его сын? – Мне действительно было трудно в это поверить.
Лада покачала головой:
– Нет, ни разу. Сказал, что боится привязаться к мальчику. И еще просил меня никому не говорить, что Ярослав его сын. Сказал, что он очень любит свою жену Марину и всегда будет ее любить. Позже выяснилось, что после той аварии Марина больше не сможет забеременеть. Ей самой, я думаю, на это было плевать, я ведь видела, как она обращалась с Настенькой. А вот сам Андрей Анатольевич носился со своим чувством вины как с писаной торбой. А в тот раз, когда привез меня из родильного дома, и вовсе заявил, что Марина и Настенька всегда будут его единственной семьей, чтобы я это усвоила и больше ни на что не претендовала. Я тогда вспылила, все-таки родила недавно и все такое… В общем, я начала кричать, что пусть убирается к своей драгоценной Марине, раз он нас с сыном за людей не считает. А он так злобно посмотрел на меня и крикнул: «Заткнись!» Мне даже страшно стало. Тут Андрей увидел, как я вся сжалась от страха, и еще добавил, чтобы я никогда не смела шантажировать его ребенком, иначе он отберет все, что мне дал.
