Молодость — для игр. Старость — для того, чтобы заботиться о других. Я просто чувствую, что отец со мной навсегда. Это действительно здорово. Это всегда живет в сердце, когда думаешь об отце.
Когда они задают вопросы, это напоминает мне старый анекдот про интервью Говарда Козелла78: «Хорошо, хватит обо мне. Давайте поговорим о вас. Что вы обо мне думаете?»
Я ни разу в жизни не планировал ни одного вопроса. Когда я произношу: «Добрый вечер, сегодня у меня в гостях…», — я понятия не имею, что буду спрашивать. Возможно, вы видели, что передо мной лежат такие голубенькие карточки, но это не план интервью, а кое-какие заметки для себя. Когда я беру интервью, я словно возвращаюсь в Pumpernik’s. Я живу настоящим моментом.
На простые вопросы порой даются удивительные ответы. Но в подобном интервью еще важно уметь хорошо слушать. Потому что последующий вопрос всегда зависит от предыдущего ответа.
«Если вы думаете, что в вас это есть, — значит, в вас это есть. Если вы думаете, что в вас этого нет, — значит, в вас этого нет. А если вы думаете, что в вас этого нет, а на самом деле в вас это есть, то все равно в вас этого нет».
Мы были на поле во время тренировочных бросков, стояли прямо за ограждением и смотрели, как игроки наносят удары. Это была совершенно обычная сцена, которую можно наблюдать год за годом, матч за матчем. Но когда я обернулся к отцу Шэрон, то увидел, что по его щекам текут слезы.
Как сказал на последней презентации фонда Энтони Роббинс177: «Лучшее, что мы можем, — потратить жизнь на что-нибудь, что продлится дольше, чем она сама».
