Оглавление

1. Эмиссары смерти
2. Эмиссары Смерти

«Эмиссары смерти» — первая книга из серии. Дальнейшие будут пояснять некоторые явления, происходящие в этой книге. Не так страшит Смерть, как ее представляют поэты. Страшно то, что чувства между живыми людьми гораздо слабее, чем между нежитью и Смертью.

Действие романа разворачивается в вымышленном мегаполисе Стольный в наши дни, периодически, однако, заныривая в девятнадцатое и двадцатое столетия.

Главные герои — танцовщица стриптиза Евгения Лиске, наркоманка Виктория Юдина, поручик царской армии и белоэмигрант Анджей Домбровски, участник Русско-турецкой войны Станислав Карпов и подполковник жандармерии Виктор Кузнецов. Жизнь каждого из героев кардинально изменилась после разговора со Смертью.

В романе также затрагивается тема военного конфликта на Донбассе и «двойное дно» некоторых его участников.

Герои не имеют прототипов. Все совпадения в именах и фамилиях случайны.

Размер рукописи — 8 авторских листов.

Книга близка по содержанию к роману Булгакова «Мастер и Маргарита» и роману Акунина «Квест».

К написанию книги подтолкнул просмотр посмертных викторианских снимков, чтение о красном терроре в Крыму, исходе из Крыма белогвардейцев. Также война на Донбассе и убийство ополченца Гиви. Пространство и время в этой серии играют с читателем (действия последующих книг происходят раньше, нежели в данной, но герои отсюда будут встречаться и дальше). Реальность альтернативна. Некоторые события последующих книг перекликаются с событиями этой, несмотря на то что происходят в другой эпохе. Серия будет походить на огромный музей, где под одной крышей собраны разные временные пласты.

Контактная информация:

Страна проживания: Беларусь, город Гомель

Email: elmej@yandex.ru

Эмиссары Смерти

Готовность к смерти — это хороший тон.

Валерия Новодворская

Intro

Бледнолицый светловолосый молодой человек сидел на скамейке в парке и читал газету. Одежда его походила на военную форму начала прошлого века. Газета, которую он перечитывал снова и снова, состояла всего из одного листка.

Юноша улыбнулся, встал, пригладил рукой выбившуюся прядь и спешно зашагал прочь, оставив листок на скамейке и, видимо, для верности все-таки прижав его камнем…

Белград, 1999 год

…Хирург вытер пот со лба. Он почувствовал смертельную усталость, лишь на миг отойдя от операционного стола. За работой усталости не было: она настигала его, незаметно подкравшись и норовя захватить в свои цепкие лапы лишь во время недолгого отдыха. Но сейчас даже такой отдых сделался непозволительной роскошью. Там, в пропахшей свежей кровью и потом операционной, его уже заждались. Рядом с ним, спрятав пол-лица под плотной марлевой повязкой, стояла медсестра. Хирург несколько раз отсылал ее домой или в другое безопасное место. Нет, лучше домой, ведь пригороды они не бомбят. Им нужны центр с заводами и, вероятно, казармы. А она твердо решила, что останется рядом с ним. Медсестра бросила взгляд на свой едва округлившийся живот. «Зато он вырастет настоящим мужчиной, как его отец… а я выдержу. Им сейчас гораздо хуже…»

В сотый раз взвыла сирена, бессильно пытаясь отогнать от раненого города ошалелые самолеты… А они все были у стола. «Что же такое творится?! Там осталась Джеки!» Хирург бросает пару фраз дюжему медбрату Слободану Драгичу. Тот пулей срывается с места и выбегает на улицу… Позже его привезут обратно с оторванной рукой и обезумевшими глазами. Хирург не сможет ему помочь…

«Быть может, Джеки скоро прибежит сюда… В больнице безопасно: больницы не бомбят…»

Он не помнил, сколько еще простоял за столом. Казалось, руки действовали сами по себе. Он превращался в робота. Неведомая сила скрытых механизмов держала его на ногах, направляла руки… Кровь, смерть, раздробленные тела и оторванные конечности давно перестали пугать, сделавшись обыденностью. «Очередной смертник: осколок в животе…»

…Никто ничего не успел понять. Не было осознания, а значит, и страха. Нечто огромное и черное начисто разрушило маленький больничный флигель и операционную с желтыми стенами. Натовский бомбардировщик пролетал слишком низко. Наводчик, чье имя теперь вряд ли кто вспомнит, ибо оно тщательно затерлось временем и благополучно затерялось в свете еще более страшных событий, смог-таки подбить нашпигованную суперсовременной техникой гадину. И не только подбить: старенький снаряд, выпущенный из старенькой советской установки, вкупе с праведным гневом и верой в Бога разорвал самолету смертоносное брюхо. Черная махина, сделав пару кувырков в сером небе, с невиданной силой низверглась на землю, оставив после себя дымящиеся обломки…

…Не предсказывай, цыганка, ты мне долюшку-судьбу,

Я плутовка-хулиганка и в расцвете сил уйду…

Утро, только-только начало светать, но коммуналке покой может только сниться: неутихающий водопад в туалете, скрип дверей в комнатах и бряканье кастрюль на кухне — в общем, Женя проснулась. И, как всегда, раньше будильника. «Неужели нельзя лазить в холодильнике и смывать в уборной немножечко потише?» — мысленно вопрошала она, заранее зная ответ. За год, проведенный в апартаментах добрейшей Раисы Сергеевны, девушка успела привыкнуть ко всему: и к буйным пьянкам соседа справа, отставного моряка дяди Саши, и к его же похмельным синдромам, которые тихими тоже не назовешь; и к раскатистому храпу семейной пары слева. Даже к вечным, преимущественно ночным, набегам на холодильник хозяйкиного сынка Димки.

— Доброе утро, — сказала себе Женя и поплелась умываться (благо санузел оказался свободным), кое-как причесала непослушные кудряшки цвета горчичного меда…

— Женек, я соскучился, — загородила проход долговязая фигура лоботряса.

— Отвали, а то военкому стукану, — девушка смерила Димку презрительным взглядом, но потенциальный хозяин апартаментов никак не унимался:

— Борзая, да? Что, мужики не ловятся?

— С чего взял, что я их ловлю? — ехидно спросила Юджи. — Ты, например, мне вообще не в масть…

— Сиськи накачай, ну или силикон там вдуй, а то вообще помацать не за что…

— Шел бы ты отсюда, — начала распаляться девушка.

— Что ты мне тут тявкнула? — в момент озверел Димка. — Из моей квартиры меня посылаешь?! Чтоб сегодня вечером тебя тут не было, ты поняла, сучка драная?!

— Отойди уже, пройти дай, — Женя протиснулась мимо долговязой нескладной фигуры, сотрясающей бранью своды коммунальной квартиры…

Соседи оживились: кто поддерживал смелую жиличку, а кто и наоборот — советовал девушке знать свое место.

— Конченая тварь, огурец из банки стянула, — продолжал злобствовать лоботряс.

— Иди в пень, — отозвалась Юджи и показала ему средний палец.

Дальше девушка, поливаемая потоками нескончаемого отборного мата, вышла из подъезда. Настроение было препаршивое: Женька ненавидела, когда ей указывали ее место. «Пусть на Абрамивичей гавкают…» — доев огурчик и накрасив реснички, Юджи завела мотор…

Этот день, к слову сказать, был идентичен многим другим: в светлое время Женя трудилась официанткой в спортбаре. Ночною же порой, точнее, каждые две ноченьки, — пожалуй танцевать стриптиз в клубе с интригующим названием «Роза Шираза». Сейчас невыспавшаяся девушка моталась от стола к столу, вяло улыбаясь и чиркая в блокноте. Но клиенты не жалуются, чаевые — себе, а значит, все путем… ну, почти, если забыть о растянутой ноге.

«Нет, все-таки нужно заскочить в аптеку: конечность совсем разнылась, а вечером на танцульки…»

— Женон, тут новеньких привели, — дымнула «Вогом» подруга Маринка.

С недавних пор она, как и Женя, стала инструктором по стрип-пластике в их «родном» клубе. Девушка была всего на год старше Евгении, но считала себя при этом ну очень прожженной и опытной дамой. Соответственно, красила волосы в убийственно белый, а губы — в ярко-красный, ходила на высоченных шпильках и в дерзком мини.

— И что мне с ними делать? — без энтузиазма спросила Женя, массируя болящую лодыжку.

— Можешь расстрелять, — пошутила подруга и рассмеялась, сочтя шутку верхом остроумия, — хотя лучше выучить.

— Окей, — безучастно буркнула Юджи, — мне бы хату подыскать…

— А в коммуналке вообще заколеб?

— Что-то вроде того…

— Тогда перекантуйся у меня, поторчим…

— Мариш, ты же знаешь, я не торчу, — Женя сбросила со лба роскошные медовые кудри.

— А тебя никто насиловать не будет, — улыбнулась подруга, — или ментов боишься? Так мы тихонечко…

— Я подумаю, — вежливо отказала Юджи. — Ладно, где там молодняк?

— Скоро подтянется… Точно не хочешь курнуть?

— Неа, не сейчас.

— Уже хорошо… Буду ждать.

О чем мечтает большинство провинциалок, приехавших покорять мегаполисы, столицы или просто крупные города? Перво-наперво найти приличную работу, закрепиться, помогать родителям и в конце концов встретить благородного столичного принца… И их отнюдь не пугает, что эти самые мегаполисы, столицы и просто крупные города перемалывают и выплевывают множество приезжих девушек на обочину жизни, точнее, на трассу… Не боялась и Женька. И когда не нашла достойной работы (ежу ведь понятно: профессии стриптизерши и официантки не были пределом ее мечтаний и достойного дохода не приносили), не стала рвать на себе волосы, хотя перспектива насобирать на собственное жилье исчезла (пока из имущества за девушкой числилась только старенькая «бэха»).

Чего тут скажешь — завидная невеста! «Ничего, — успокаивала себя Женя, — мне ведь только двадцать три года. Просто найду другую работу вместо спортбара…»

Провертев в голове все варианты существования в Стольном[1], Евгения припарковалась у гипермаркета, чтобы добыть нехитрую снедь и бесплатную газету с объявлениями о всякой всячине. И спустя четверть часа, вооружившись мобилкой и маркером, сосредоточенно бубнила себе под нос:

— Уборщица на склад — не; дворник — у-у-у; нянечка в ясли-сад — не, я в баре больше получаю… оператор колл-центра — ниче, пожалуй, отмечу; угу, помощник руководителя — номер занят… репетитор немецкого языка с почасовой оплатой — блин, уже не требуется… кассир — пожалуй, отметим… И что с того, что закончила иняз с отличием? Ладно, еще только годик тут. Все пучком… Сейчас бы чего-нибудь жевануть… Неа, сперва нужно в частную клинику съездить, там вроде как санитарка нужна. Да и зарплату обещают повыше, нежели в обычном отделении здравоохранения…

Закончив рассуждать, девушка завела мотор и направилась за город, в частную лечебницу, куда требовалась пунктуальная и ответственная санитарка без наследственных болячек и вредных привычек.

«Два часа по пробкам — вот я и на месте, — безрадостно подумала Женя, — ну что ж, пора!» — девушка не спеша вышла, оглядела себя в более-менее чистых дверце и стекле авто, поправила, насколько возможно, непослушные кудряшки, но осталась недовольна. «Ладно, и так опоздала на целый час…» Выдохнув, соискательница направилась к главному входу. Блуждая по аккуратно отделанным коридорам, изголодавшаяся Женька буквально изнывала от запаха больничных харчей. Но вот из отделения малоинвазивной хирургии вышла представительного вида медсестра.

— Вы нам звонили, пойдемте, — подмигнув (как показалось Жене), прочирикала она.

— Да, я ищу работу санитарки, — замялась Юджи.

— Курите? — деловито поинтересовалась медработница.

— Нет, — девушка чувствовала, что эта, как и все предыдущие заготовленные для потенциальных работодателей речи, благополучно забывается.

— Краснуха-желтужа-ветрянка-венеружа — своеобразный медицинский юморок, — «своеобразно» пояснила женщина.

Дойдя до нужного этажа, старшая медсестра отделения малоинвазивной хирургии (даже не запыхавшись на своих, пусть и фейковых, лабутенах) пропустила девушку вперед. Евгения было плюхнулась на диванчик в уютном, пропахшем какао холле, но, поняв, что медработница остается стоять, вскочила как ошпаренная. Взгляд женщины вдруг сделался холодным, даже жестким. Ох как Женька не любила такие вот повороты и такие вот взгляды! «Ничего хорошего из этого не выйдет, — сделала вывод Юджи, — деньги и бензин потрачены впустую…» И — что редко, но случается — оказалась права.

— Итак, милочка, знайте, я вижу вас как облупленную, — едко изрекла потенциальная начальница, — не стоит корчить из себя Дюймовочку. Я сразу это разглядела.

— Что случилось? — спросила ошарашенная Юджи.

— Простите, но на кого вы похожи? — продолжала «экзекуцию» медичка и по-дружески подвела девушку к высокому покрытому пылью трюмо.

Видок так себе: из недр зерцала на нее таращилось измученное, потрепанное, с разлохмаченными кудрями и кругами под глазами бледнющее существо анорексичного телосложения.

— И вот еще: если нам нужны сотрудники без вредных привычек, это значит без всех вредных привычек.

Глядя на Женькино вконец отупевшее лицо, медсестра удосужилась пояснить:

— Наркотики когда в последний раз принимали, а?

— Я не наркоманка… никогда, — подавленно ответила девушка.

— Кого вы тут пытаетесь одурачить? Я медработник с двадцатилетним стажем! — бесновалась медичка. — Сейчас полицию вызову, и будете сдавать анализы принудительно. Браслетики любите? Так и подумала, — снова слащавая улыбка во все тридцать два, ну или сколько там у нее зубиков-то?

Женька допетрила: тетка таки узрела подвеску у ветрового стекла в машине. Только откуда такое негодование? «Ну, наручники, ну подумаешь… мне вон после моего слившегося бойфренда целая коллекция досталась, хоть свой секс-шоп открывай…»

— Так вам нужна санитарка? — раздраженно спросила Юджи. — Если нет, я пойду, не хочу больше терять с вами время. И не надо на меня так смотреть!

— Вы нам точно не подходите, — отчеканила медсестра.

— Прекрасно, — ухмыльнулась Женька, — да, я люблю наручники. А вы, можно подумать, «Советский экран» до дыр… зачитываете… хотя, судя по виду, ваш предел — «Колобок», и то вкратце!

— Вон!

— Вот и славно, — девушка развернулась и, хлопнув дверью, вышла в коридор.

— Простите! Сюда нельзя, не приемное время, ждите, — Женька обернулась и увидела пожилую санитарку с добрыми глазами, — тут дети болеют…

«И куда это меня занесло?»

— Я не к детям… Просто смотрю: у вас в коридоре мальчик бился о тумбочку с анализами. Ну, баночки же разбиться и разлиться могут, — с улыбкой пояснила Женя (в отличие от грымзы на фейковых лабутенах, санитарка номер два походила на большую курицу-хохлатку, и с ней ну никак не хотелось вступать в спор), плохо, когда дети болеют…

— Да, дочка, ты вот молодая, а они и того меньше. У самой внук недавно операцию перенес… ой, что уж, — хохлатка махнула пухлой рукой.

— Пусть скорее выздоравливает. Я вот еще совсем недавно врачом хотела стать… всем помогать и тому подобное…

— Ну, так сложно в медицинском-то учиться. У нас с санитарок спрос большой, а с врачей и подавно, — посетовала женщина. — Так что не поступила? Не осилила или блата не нашлось?

— Просто расхотелось, — Юджи с ухмылкой вспорхнула на подоконник, — по химии в школе стабильный тройбан был… можно было науку подтянуть, но… личным кладбищем обзаводиться не было желания…

— Кладбище, оно такое, не только у врачей бывает. У всех нас есть то, о чем с радостью хочется позабыть.

— Ну и прочие скелетики в шкафах…

— Верно, — согласилась женщина, — так что врач — еще хорошая профессия. И денежки платят хорошие, и людей спасает. Старается спасти. Иные же люди, будь они неладны, только убивать и умеют. Бестолковые, а как ляпнут чего… Слово, ведь оно страшнее ножа бывает…

— Ну, может быть, — вяло согласилась Женя, — а все-таки я не жалею, что не стала врачом…

Санитарка улыбнулась, а потом добавила:

— Хорошая ты девка, только, вижу, бедовая… Такие долго не живут… Ой, что это я ляпаю! Не слушай, девочка, ступай…

Женька и не думала пугаться — не из тех. Просто на душе сделалось как-то паршиво: люди знают, что она бедовая, нет чтоб помочь от этой бедовости избавиться. Так еще больше пытаются страху нагнать. А может, они тоже не знают, как бороться с этой самой ее бедовостью… Женькина крыша стремительно спускается, громко шурша шифером, ну или черепицей по черепу, а «добрый» мир эту крышу усиленно подталкивает…

«Ну, ничего, бой еще не проигран… так — первое сражение… — утешалась девушка после неудачи с санитаркой. — Что там у нас дальше? Репетитор… И живут относительно близко…»

— Хм… И тут не вышло — не подошла, типа слишком молодая. Фе! — Юджи сымитировала рвотный рефлекс. — Продавец-кассир — мимо кассы… Да уж, при всем природном оптимизме стоит признать: бой проигран… на сегодня…

Выдохнув, Женька пощелкала кнопками магнитолы и направилась в «родной» стрип-клуб «Роза Шираза». «Там Маринка, с ней веселее… Вдвоем легче выжить… Одиночек Стольный ломает. Сломать двоих будет гораздо труднее», — заключила девушка, и от этой мысли стало отраднее. А может, и не от нее вовсе, а от магнитолы, из динамиков которой неслись гиперпозитивные «Ляписы»…

— Что будешь делать? Все еще думаешь уволиться из спортбара? — спросила подруга, выпустив сигаретный дым и накрутив на палец прядь обесцвеченных волос.

— Ничего — жить, — меланхолично ответила Женька, — ты вот что, завязывай с выпивкой.

— Ой, Женон, не сношай мозги, — отмахнулась Марина, — мной овладел Бахус, а без него плохо…

— Отчего же вам, сударыня, жизнь не мила? — с улыбкой поинтересовалась Женя.

— Женон, понимаешь, надоело все: занимаешься тут не своими делами, бабла вечно не хватает… Алекс этот… какого рожна ему еще надо? — на этих словах убойно размалеванная блондинка подлила себе еще текилы и залпом выпила.

— Понимаю как никто… а что мы хотели, когда рвались сюда? Да, трудно, да, хреново, нужно просто подождать чуток.

— Я уже пять лет тут… жду.

— Ладно, Марин, какие твои годы… пойди развейся, что ли. Вместо того чтобы тут квасить…

— Предлагаешь мне поквасить в другом месте, еще и заплатить за это? — недоумевала подруга.

— Не только поквасить, но и потанцевать, расслабиться по-хорошему, по-другому. А заплатит кавалер, — оптимистично закончила Женька.

— В твоем плане есть изъян: где я тебе кавалера возьму?

Евгения погладила подругу по волосам и тоном терпеливой училки пояснила:

— Не мне, а себе… ну, Алекса своего разведи… или совсем швах?

Маринка лишь кивнула и опустила голову на ладони. Женя впервые не нашла для подруги подходящих слов.

— Ну что, наяды, — воззвала Юджи к стайке новеньких, — чего стоим? Айда репетировать! А ты, — указала она на чуть ссутулившуюся девушку с прыщиками на лице, — дуй в спортзал, а то живот скоро из стрингов вывалится! И да, позабудь такие страшные слова, как «жрачка», «столовка», «куськуськи», «нямнямки» и прочие…

Глядя на эту словесную экзекуцию, Маринка прыснула, закрыв рукой рот. Новенькая же покраснела так густо, что это стало зримо даже в полутемном зале.

— Ладно, не парься, я беру над тобой шефство, — деловито приобняв бедняжку, сообщила Евгения, — а сейчас смотрим, учимся, повторяем!

Девушка хлопнула в ладоши, и из динамиков зазвучал «Винтаж»…

А Маринка не смеялась. И не плакала. Она просто ушла кайфовать в уборную. Ведь каждый волен расслабляться как ему удобно и доступно: Женька ловила кайф от танцев и обнаженки, обнаженки и наручников. Подруга же предпочитала более «традиционные» способы.

…Между прочим, граф был совсем неплохим человеком. Он просто каждую субботу, аккурат в десять двадцать, любил посещать притон. Вот и сейчас, вышедши из таксо, точнее, чуть не вывалившись по причине запутывания в длинном плаще, граф на тоненьких кривеньких ножках бодро поскакал к подъезду. Самому обычному, «советскому», безо всякого домофона и с вечно открытой дверью, которая, подобно огромной пасти, заглатывала в себя бедняг-посетителей, периодически отрыгивая пьяниц. Вжав голову в плечи, наш герой смело юркнул в парадную. Граф не был извращенцем. Не делал из своих вояжей чего-то эпохального. Просто ходил. Как многие наши земляки посещают баньку…

А во дворе, прыгая по лавке, трижды каркнула ворона. Бежавший по лестнице граф остановился, отдышался, перекрестился. Затем шмыгнул за обитую грязным брезентом дверь. В общем, все как обычно…

— Слушай, Леш, я не знаю, что там у вас стряслось, но Маринку надо спасать…

— Жень, ты меня за этим разбудила? — пробурчал сонный голос на том конце провода. — Врубаешься, сколько сейчас времени?!

— Да черт возьми! — Женька обрушила праведный гнев на лысину подрезавшего ее водителя. — Дебил! Откуда только берутся такие?! Сорри, Леш, это не тебе… Слышишь, Марина с катушек слетела…

В трубке наряду с громким мужским посапыванием отчетливо слышался недовольный женский голосок. Его обладательница, судя по всему, смывала в туалете и хлопала туалетной же дверью.

— С кем ты? Леш, ты что?! Она тебя любит, из-за тебя она слетела! — кричала Юджи, пролетая на красный.

— И она меня любит, — нашел в себе силы съязвить Алекс, — меня все хотят и любят. Хоть ты спасайся от них… И вообще, кто ты такая? Полиция нравов, блин?! — а потом со смешком д