Владимир Лисицын

Возвращение мессира

Книга 2-я

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Владимир Лисицын, 2017

Тот, который искушал в пустыне на заре Новейших времён, посетил теперь наше сегодняшнее Время. Что он выдумал на этот раз, как объясняет происходящее с нами и что пророчит в будущем — вы узнаете из данного романа.

18+

ISBN 978-5-4485-1329-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Возвращение мессира
2. Часть четвёртая. На Москва-реке
   1. 15. Причал у дома на набережной
   2. 16. Призраки из «Леты»
   3. 17. Шереметьево-2
3. Часть пятая. «Лета»
   1. 18. Пролетая над «Ла-Маншем»
   2. 19. Погоня на берегах «Темзы»
   3. 20. Замок у озера
   4. 21. Умывание рук в Дону
4. Эпилог

Памяти Михаила Афанасьевича Булгакова посвящается

Часть четвёртая. На Москва-реке

15. Причал у дома на набережной

Очнулся Голицын от сочного колоритного баритона Мессира. О чём тот ему говорил — он не понял, а понял, что ему смертельно хочется курить. Тогда он потянулся к красной пачке сигарет, и увидел в пепельнице ещё один пепельный скелет второй своей сигареты. И снова он с трудом выловил в пачке сигарету, вынул её оттуда, и с облегчением закурил.

Ночной свет был выключен, и каюта сумрачно освещалась дневным светом от иллюминатора.

Теперь, Голицын увидел стоящего перед ним Князя тьмы, который был одет в шикарный бостоновый костюм цвета «тёмный электрик» в белую продольную полоску, в петлице которого, красовалась алая роза. Под пиджаком его была чёрная сорочка, с маленьким воротничком-стоечкой, как косоворотка, и с алыми светящимися пуговицами, в тон алой розе. На голове его была тёмно-зелёная фетровая шляпа, с широкими разно-загнутыми полями. Был ОН без очков и красив лицом, хоть оно и было несколько скрыто полутьмою.

— Я говорю, что мы приплыли, маэстро, — выговорил ОН.

— Что значит — приплыли?? — почему-то испугался пассажир.

— Москва, — пояснил тот.

— Как, уже Москва? — панически удивился Голицын, приникнув к иллюминатору, и увидев, что причалена их яхта в самом центре столицы.

— Что значит — уже? Пора уж ей и быть, — невозмутимо возмутился капитан.

— Да?

— Да.

— Ну, и что теперь? — недовольно настороженно спросил пассажир, вернувшись на место, и прикрывая одеялом свою наготу.

— Приводите себя в порядок, и поедем обедать.

— Куда — обедать? — ещё больше насторожился пассажир

— В город, куда же ещё, — удивился, в свою очередь, капитан.

— Я не хочу в город, — недовольно сказал Голицын.

— Не хотите пройтись по вечерней Москве? — не понял Мессир.

— Да, не хочу, — упрямо выговорил тот.

— Тяжёлый случай, как гофорят у фас, — пожал плечами Мессир.

— Так, мы для чего сюда прибыли? — поставил вопрос ребром пассажир.

— Здесь у нас пересадка, — спокойно ответил Мессир.

— Какая пересадка?? — снова испугался тот.

— Утром у нас самолёт, — делово ответил Князь тьмы.

— Какой самолёт?? — замер Голицын.

— На Лондон, — пояснил Мессир.

— Какой Лондон?! — попёр как на бочку Голицын.

— Да. У нас там дела, — невозмутимо излагал ему Мессир, — у нас там встреча с Ejeny, которая теперь зовётся Александрой.

— Почему Александрой? — увлёкся доводами Мессира Голицын.

— Потому что она крестилась и в крещении наречена была Александрой, в честь Великого князя — Александра Ярославича Невского.

Голицын задумался, вспоминая о чём-то, а потом сказал:

— Ну, а зачем нам Москва?

— Да и гостей мы ждём, — как будто не слыша вопроса своего собеседника, проговорил Мессир. — Видите, Седой нам гостей намывает.

Голицын посмотрел вниз, и увидел рядом с ногами Мессира, обутыми в чёрные лакированные модельные туфли, кота, вдохновенно умывающего лапой свою мордочку, и мелькающего своим красным язычком.

— Каких ещё гостей? — спросил Голицын, и впервые, за весь разговор, настороженно посмотрел в глаза Мессира.

— Ну, во-первых — вот-вот должна подойти Лика, — и ОН делово приподнял руку, и посмотрел на свой бриллиант, — она уже прилетела самолётом из Ростова, — прибавил он к уже сказанному.

— Так её не посадили? — обрадовано спросил Голицын.

— Это она сама вам расскажет, я думаю.

— Ну, а во вторых? — не отставал Голицын.

— А во вторых — сегодня ночью, я должен провести на яхте «Спиритический сеанс». Билеты все уже давно проданы. Участников, естественно, немного. Билеты супер дорогие. А потому, хода назад нет. Вот — ваш билет. Бесплатно.

И Мессир протянул Голицыну билет из твёрдой глянцевой бумаги, сделанный как визитка. На чёрном блестящем фоне было написано золотыми буквами:

с п и р и т и ч е с к и й с е а н с

«ПРИЗРАКИ ИЗ „ЛЕТЫ“»

нервных просим удалиться.

Международный мастер спиритизма

Проф. ВОЛАНД.

— А почему вы поставили здесь это имя? — поинтересовался Голицын.

— А почему — нет, если оно так хорошо раскручено на Москве? Что же я буду кочевряжиться, как у фас гофорят? Спасибо Михал Афанасьичу.

— Но это может отпугнуть клиентов, — предупредил Голицын.

— Ну, что вы, — возражающе пропел Князь тьмы, — любителей острых ощущений это вдохновит. Другие же — «Фомы неверующие» придут, чтобы посмеяться над незадачливым профессором и его громким провалом. Они же уверены, что никакого Воланда не существует. А третьи — придут посмеяться над теми, кто вообще поверил, что это мероприятие состоится, заплатив такие бабки, как у фас гофорят. Так что, всё в порядке, — резюмировал ОН, сверкнув глазом.

Голицын перевернул билет, там был указан адрес: яхта у дома на Набережной. Число и время, на его бесплатном билете, не было проставлено.

— Наденете свой выходной костюм, — сказал Мессир, — в этом, вас не пустят в ресторан, — и, отступив в сторону, ОН открыл вид на висящую на спинке стула белую одежду Голицына, поверх которой красовались его подарочные трусы. — Трусы наденете, а всё остальное, вместе с босоножками, сложите в свою сумку, — распорядился Мессир.

— Какой выходной костюм? — не понимал Голицын, — у меня здесь нет никакого костюма.

Мессир тут же отошёл к шкафу, и возвратился, с висящим на плечиках, костюмом, в одной руке и чёрными туфлями, в другой своей руке.

— Вот ваш тёмно-синий костюм с белой рубашкой и красно-золотым блестящим галстуком. А вот, ваши туфли с узкими носами.

ОН положил костюм на койку, и поставил туфли на пол.

— Что, не узнаёте свой костюм? — спросил Князь тьмы чуманеющего пассажира.

— Да, всё понятно, — устало ответил тот, — узнаю.

— Вот и прекрасно, — отметил Мессир, — приводите себя в порядок, одевайтесь, и мы ждём вас у трапа. Пойдём, Седой, — позвал он кота, и они вышли вон.

Голицын долго принимал душ. Ему тяжело было отойти от всего увиденного и услышанного за эту ночь. А может и не за ночь. Он совсем уж потерял время.

Придя из душа, он оделся, выпил чашку горячего чая, сложил свою летнюю одежду с босоножками в сумку, как наказал Мессир, закурил сигарету с фильтром, и вышел из каюты.

У белоснежного трапа его ждал Мессир, в своём полосатом костюме, и с тростью, в правой руке.

— Прошу, маэстро, — изящно указал он на трап.

Сойдя на берег, Голицын увидел на набережной фаэтон, в который запряжена была грациозная вороная кобыла, а на облучке сидел большой чёрный кот, во фраке с белой манишкой и красной бабочкой, и в чёрном цилиндре, на голове.

— Карета подана, господа! — проорал Седой. — Эх, прокачу! Только не жалей монету, пассажир, и тогда — хоть на край света.

— Прошу в экипаж, — предложил Голицыну Мессир.

Тот сел в фаэтон, подозрительно глядя по сторонам, Мессир сел рядом, и подал команду коту:

— Гони, ямщик, мы за ценой не постоим.

— Пошла, милая! — залихватски крикнул извозчик, заправски щёлкнув вожжами, и оглушительно свистнув, как Соловей-разбойник.

И вороная кобылка, в серебряной сбруе, пошла грациозным быстрым шагом.

— А где же Лика? — встрепенулся Голицын.

— А вот она, родимая! — вместо Мессира, откликнулся с облучка кот.

— Где?? — не понял Голицын.

— Да вот же, — воскликнул кот, и ловко выхватив из-под себя кнут, с длинным хлыстом, и размахнувшись им, щёлкнул кобылку вдоль спины, — ховчей, Лика, ховчей пошла! — заорал кот, и как заправский лихач, закрутил над головой кольцом длинного хлыста.

Голицын вопросительно посмотрел на Мессира.

— Всё нормально, — сказал тот, — все на месте. Бэс несёт вахту на яхте, а мы — несёмся по Москве, — попытался сострить Князь тьмы.

Фаэтон промчался по Большому мосту, поднялся по Васильевскому спуску, и Лика, цокая копытцами, пошла мимо храма Василия Блаженного — прямо на Красную площадь.

— Вы с ума сошли! — испуганно зашипел на Мессира Голицын, — куда вас нечистая несёт?! Здесь же полно милиции! Здесь же президентский выезд!

— Да плевать я хотел на президентский выезд! Президентов много, а Я — один. Так что, прошу любить и жаловать, — разгульно проговорил Князь тьмы. — Вот, видите — молодые милиционеры, только глаза на меня пялят, а седой полковник — честь мне отдаёт — знает свою службу, и я не поленюсь его поприветствовать, — и Мессир слегка приподнял свою фетровую шляпу.

Но больше никто, из многочисленных площадных зевак, не обратил на них особого внимания.

Так, они выехали с Красной площади, и катили уже мимо гостиницы «Москва».

— Застыла родная, в ожидании смерти, — сказал Голицын, осматривая величественный фасад сталинского детища, в огромном ресторане которого, он иногда любил затеряться, в поздний вечер, перед его закрытием, чтобы выпить пару рюмок водки со стаканом томатного сока. Как у себя дома — в Ростове — в буфете «Московского» ресторана. И ни там, ни здесь — отказа никогда не было.

От этих воспоминаний, у Голицына потеплело в душе.

— Снесу-у-ут, — холодно констатировал Князь тьмы.

И под этот холодный аккомпанемент Мессира, Голицын огляделся вокруг, на все эти супер новшества, и ему снова стало не по себе, особенно когда ему на глаза попалось пепелище ещё одного знакового здания — «Манежа».

А Лика давно уже свернула влево, прошла мимо Александровского сада, и пошла, пошла, заходя, при необходимости, на тротуары, распугивая зевак-пешеходов, которых надо конечно любить и уважать, но при таком скопище автомобилей, не до сантиментов. И тут увидел Голицын, вдруг выросший перед его взором — огромный золотой купол с крестом храма Христа Спасителя. И тут же заметил, как Мессир резко отвернулся от увиденного.

— Что, глаза режет? — зачем-то с издёвкой спросил Голицын.

— Хэх! — тут же ответил Мессир, и прибавил, — Поздно. Жертвы второй Великой Отечественной уже состоялись.

И начатый было диалог, тут же оборвался.

А фаэтон, под чутким управлением кота, который, как и полагается заправскому извозчику, успел разругаться с пол Москвы её пешеходов и водителей, выехал на простор Калининского проспекта, /или называйте его теперь, как хотите/. Голицын умирал со смеху от реплик и выходок кота. Но больше всего уморила его реакция граждан на необычного извозчика: все были так!, как любил он говаривать в таких случаях, «задрочены», что никто не обращал никакого внимания, на то, что он ругался, с пеной у рта, с настоящим, только что большим, котом. И лишь некоторые из них, надолго оставляли свой молчаливый взгляд на коте, и о чём-то мучительно вспоминали.

— Да, люди у нас и вовсе, как собаки стали, — кручинясь головой, заметил Голицын.

— А что же вашим водителям, например, не стать собаками, когда с ними так грубо играют, — заметил, в свою очередь, Мессир.

— Что вы имеете в виду? — не понял попутчик.

— Я не буду отвечать вашей грубой шуткой на ваш провокационный вопрос, — пробросил Князь тьмы, — но замечу вам, что — газеты читать надо.

— Я не читаю газет, — нахмурился Голицын, — у меня нет ни желания, ни средств на эти желания.

— Я тоже их не читаю, я так знаю, и доложу вам, что Закон об «автогражданке» — это наглое обдирательство граждан.

— А-а, я что-то слышал об этом, — улыбнулся тот.

— А-а, — передразнил его Мессир, — толи ещё будет. Но я не люблю такой грубой игры по отниманию денег, где не требуется ни ума, ни сердца.

— Главное, что надо иметь для управлении нашим государством — это наглость и полная отмороженность, сказал Голицын, и лениво прибавил, — хотя управлять у нас никогда не умели — у нас властвуют.

— Но вы счастливый человек, — оживился Князь тьмы, — у вас нет ни автомобиля, ни работы, ни квартиры своей. И, наконец, у вас нет жены. У вас ничего нет. Как будто вы и не жили никогда в этом государстве.

Голицына точно молния пронзила.

Он посмотрел на своего собеседника, но тот надел на глаза свои зеркальные очки, и лишь потом сказал:

— Разве я не прав, маэстро?

Голицын промолчал, отвернулся, склонил голову, и о чём-то задумался. К горлу его подступил совершенно неуместный ком. Но он пересилил себя, и, проглотив не прошеный ком, поднял голову, и, как ни в чём не бывало, сказал:

— У нас, один такой вот — поверил, развернулся в своём деле, и всё заимел. Ну и что?

— Что? — не понял Мессир.

— Посадили, что.

— Я фас понимайт, — с ломанным иностранным акцентом сказал, через паузу, Мессир.

— Нет, это я про другой случай.

— И про другой — я фас понимайт, — кивал головою ОН.

— У нас же, страна — сплошная лагерная зона, как её не открывай, и не разгораживай. И какие законы ни пиши, действовать здесь будет один закон — «ТАЙГА».

— Тр-р-р, — раздался голос кота, — приехали!

— Прошу вас, маэстро, — сойдя с подножки фаэтона, — сказал Мессир

Голицын вышел из экипажа, и спутники тут же вошли в небольшое помещение ресторана, где Князь тьмы предъявил швейцару, а затем, метрдотелю, какую-то бумажку, и они стали кого-то дожидаться.

Голицыну казалось, что голова его налилась свинцом. Он ничего не соображал и был никак не адекватен обстоятельствам — посещения ресторана, как увеселительного заведения.

Но вот, зацокали женские каблучки, и в ресторан вошла Лика.

Но Голицын тупо смотрел в пол, пока не увидел там, приблизившиеся к нему — серебристые босоножки, на высоком каблуке и с пряжками вокруг ножек одетых в чёрные соблазнительно-сетчатые чулки. Тогда он поднял голову, и увидел Лику, в чёрном платье с кружевным рисунком вышитым тонкой серебряной ниткой и, как всегда — супер коротком. Но зато застёгнуто оно было под самое горло и с длинными рукавами. На голове её был, непривычный для её лица, парик из чёрных волос. А через плечо и до бедра Лики, висела серебристая лохматая сумочка.

— Здравствуйте, Пётр Григорьевич, — выговорила она своим поскрипывающим низким голоском.

— Здравствуй, прелесть, — растерянно поздоровался он, и взял, и поцеловал у неё руку, — как тебя встретила Москва — столица нашей Родины? — дежурно поинтересовался он.

— Ха! — иронично воскликнула Лика, — не успела я выйти из аэропорта, как меня тут же оштрафовала милиция..

— За что?! — изумился Голицын.

— За то, что я не зарегистрировалась, как приезжая из России в Россию.

— Так ты же только прилетела! Как ты могла зарегистрироваться?! — стал доказывать он ей, как будто она была милиционером, а не пострадавшей нарушительницей «славного» Закона.

— Так я им то же самое и толковала, — объясняла она бестолковому своему собеседнику. — Но уж лучше я заплачу, чем следовать за ними в Отделение. Знаем мы их «ОТДЕЛЕНИЯ». Тем более что срок на мне уже висит. Я теперь на том же

положении, в нашем обществе, на каком была Ангелина Владимировна. Как интересно мы живём! — весело заключила она.

— И на какую сумму вас, извиняюсь?.. — вмешался в их разговор Мессир.

— На три кусочка, — небрежно бросила Лика.

— На три-и?! — глубоко возмутился Голицын.

— Ха! — воскликнул Князь тьмы, — я вас предупреждал — «то ли ещё будет» вам от вашей «бюрократо-номенклатурато», строящих свой капитализм! Вспомните вы тогда МЕНЯ! Да боюсь, что поздно будет, — заключил ОН, и уже другим тоном сказал, — ну, довольно о ваших глупостях. К столу пора.

Их проводили к столику, где они уютно расселись по креслам.

— Так, выходит, извиняюсь, ты нас везла? — спросил её Голицын, удивляясь сам своему нелепому вопросу.

— Такова участь наших женщин — ничего удивительного в этом нет, — просто ответила она.

Возникла пауза, и Мессир подал меню даме.

— Да, но тебя довольно лихо ласкали кнутом по спине, — не отставал Голицын, — тебе разве не было больно?

— Мне не привыкать, — ответила она, продолжая знакомиться с меню. — Видите, в каком я закрытом платье? Это я синяки свои прячу.

— Боже, я и забыл! Тебя пытали в станице?! — подскочил он в своём кресле.

— А как же, — спокойно ответила она.

— И ты призналась??

— А куда ж я денусь, — так же спокойно ответила она, роясь в своей сумочке.

— И ты сказала им, что ты убила Зою??

— И Зою, и Зоиного мужа, — говорила она, надевая на свой носик аккуратные очёчки, — но поджог коровника, в чём я, кстати сказать, призналась, с меня сняли.

— А на кого повесили? — заинтересовался он

— На короткое замыкание — от стихийного бедствия, — пробросила она, внимательно вчитываясь в меню.

— И был суд?

— Бы-ыл, — иронично протянула она.

— И что?

— Четыре года, — сказала она, не глядя на собеседника, а выставив перед ним руку свою с четырьмя торчащими пальцами, и загнутым к ладошке большим пальцем. — Условно, — прибавила она, и убрала руку.

— За два убийства — четыре года условно?? — удивился Голицын.

— Ну, они нашли жутко смягчающие вину обстоятельства, — игриво-элегантно проговорила она, и тут же обратилась к подошедшему к их столику официанту, — так, мне «Салат по-французски», «Жаркое по-русски», «Овощное рагу по-грузински»,.. так, что у нас за фрукты на столе? — стала рассматривать она содержимое фруктовой вазы, — ага, всё нормально. И бутылочку французского «Божуле». Всё, — закончила она, и убрала очки.

Официант поднял глаза на мужчин, и приготовился фиксировать их пожелания.

Голицын, покраснев лицом, взял в руки меню, и посмотрел на Мессира.

— Нам то же самое, — сказал тот официанту, — но без вина — нам и бутылочки хватит.

— Хорошо, — вежливо сказал официант, и отошёл от их столика.

— А где же музыка? — поинтересовалась Лика, глянув по сторонам.

— Ещё не время для музыки, — успокоил её Князь тьмы.

И в это время, в зал ресторана, медленно и по-хозяйски вальяжно, вошёл чёрный котик, с сединой под носом. Он подошёл к соблазнительным ножкам Лики, и запрыгнул ей на колени.

— Ты фаэтон отправил? — спросил кота Мессир.

— Отправил, — недовольно буркнул тот.

— Молодец, — похвалил его Мессир. — Она тебя покормит, — кивнул он на Лику.

А Голицын всё ещё никак не мог отойти от её рассказа.

— Слушай, Лика, прелесть, тебе обязательно нужно показаться врачам, — сказал он ей жалеючи, — а то, после таких побоев бывают очень плачевные последствия.

— А, ничего, — махнул рукой Мессир, завидев подходящего к ним официанта, с подносом полным блюд, и устраивая на подлокотник кресла свою трость, — на них, как на кошках, всё заживает, — закончил ОН свою мысль о последствиях побоев.

— А это что, ваша кошка? — строго спросил официант, расставляя блюда.

...