Будем бегать, пока мамкино молоко из жопы кефиром не пойдет!
На выходе из кабины ему встретился скромно одетый мужчина средних лет с кудрявыми темными волосами. Лицо его излучало дружелюбие, а глаза были полны энтузиазма. На темно-синей робе красовалась нашивка с золотым обрамлением «ЖКХ».
Мужчина встретился взглядом с Юрой и улыбаясь протянул ему руку.
— О, вы, наверно, Юрий Александрович?
— Да, это я, — осторожно ответил Юра, медленно протягивая руку.
— Очень приятно, Вадим Алексеевич, главный инженер жилищно-коммунальной службы, — мужчина в меру крепко пожал руку Юрия и бодро потряс ее. — Мое руководство узнало, что вы сегодня в составе экспедиции, идете на нижний уровень. По этому случаю меня направили с вами, чтобы провести инспекцию коммуникаций, не волнуйтесь, я не помешаю вам, — активно жестикулируя и улыбаясь, продолжил Вадим. — Пока вы будете заняты своими научными делами, я осмотрю состояние труб, проводки и всякого такого прочего.
Подойдя к своей двери, Саша стал неуклюже шарить по карманам в поисках ключа.
— Где ты, говнючок? — тихо приговаривал он, приманивая неуловимый кусочек металла.
— Сисек нет, зато на зарядке тебя ждет жопа! Большая и волосатая!
— Согласно инструкциям, по прибытию на место все турболифты должны быть немедленно возвращены на казарменный этаж. Они общие и могут потребоваться другой группе в любой момент.
— Конечно, — ответил лаборант. — Наши коллеги из НИИ «Слизи» обнаружили необычный эффект стабилизации ядра стронция-90.
Сначала была пустота. Не было ни вод, ни ветра, который бы носился над ними, поднимая волны. Не было абсолютно ничего, только глаза, созерцающие бесконечную пустыню тьмы. Говорят, что их тоже не было, но откуда им знать? А я знаю. Не уверен откуда, но точно знаю. В начале был подъезд, за ним этаж и лестничная клетка. Лифт появился позже, хотя сам он это отрицает. Он вообще большой спорщик. Однажды на этой почве он поссорился с первым этажом и сговорился с лестницей устроить ему бойкот, с тех пор и не общаются. Некоторые цокольные этажи не раз пробовали их помирить, но лестница их жестоко наказала, убрав перила на нижних уровнях.
ерез пару мгновений голос Саши приобрел жидкие горловые тона. Постепенно отдельные слова превращались в неразборчивую какофонию ужаса и невыносимой боли.
Белый концентрат, — холодно сказал он. — Как же все это достало.
— Так розового уже второй цикл не дают, а я помню, как ты их любил
начальство никогда не опаздывает, оно задерживается
