Оглавление

От читателей

Наталья Урейская, журналист, Казань

Дневник памяти «Я есть» наполнен душевным теплом, откровениями, порой в выдуманных историях, а где-то в правдивых. Это становится уже и не так важно, когда в книге есть инсайты. Этот термин часто употребляет сама Ольга. С английского он переводится, как прозрение, проникновение в суть, озарение, внезапная догадка, нахождение решения. Инсайты самой Ольги ценны тем, что в них «зашифрованы» вечные ценности Евангелия. Например, в рассказе «Папа из 32 квартиры» хеппи-энд обусловлен соблюдением юной героиней двух заповедей: любви к ближнему своему и почитанию отца и матери. По крайней мере, для меня эта история именно о любви, прощении и принятии. В рассказе неожиданный конец, и хочется верить, что читатель так же поверит в то, что все мы «обречены» на счастье, если научимся принимать свой жизненный сценарий и верно проходить свои уроки. Моя мать рассказывала, что послевоенные годы были столь тяжёлыми, что нечем было заплатку на платье поставить. Сейчас времена сложные по-иному: нечем поставить «заплатку» на душу, ищущую гармонию, истину, надежную опору. Книга «Я есть» — это «заплатка» для души, помогающая обрести ориентир к ценностям, способным гармонизировать жизнь читателя. Этим она и ценна.

Ирина Галенко, руководитель кинонаправления iMARS Group, Москва

Браво! Это круто! Вы даже не представляете, сколько эмоций у меня вызвала эта книга и насколько они разные. Каждая история, каждый рассказ оказался мне в чём-то близок, а иногда даже как будто написан про меня или для меня! Дневник памяти «Я есть» задел меня за самые болевые точки: я и рыдала, и смеялась, и грустила, а иногда было даже страшно. Предупреждаю: такую книгу нельзя читать в один присест. Она настолько эмоционально сильная, что лучше её растягивать и смаковать, как дорогое вино или коньяк. Хочу сказать огромное СПАСИБО Оле Плисецкой за возможность прочитать одной из первых её первую книгу, которая меня «встряхнула» и даже в какой-то степени вернула в реальность! От всего сердца желаю успехов этой удивительной книге и жду продолжения! А ещё хочется обнять саму Ольгу и весь мир. Крепко.

Елена Комарова, автор проекта «Кухня успеха», Красноярск

«Хочется поделиться с вами одной историей. Про силу намерения» — именно такими словами начинается один из рассказов про встречу с дедушкой из Нью-Йорка. Мне тоже хочется поделиться своей радостью прикосновения к первой книге Оли Плисецкой! Это прикосновение к её воплотившемуся намерению. Я это точно знаю! Больше года назад Ольга доверила мне это намерение накануне своего дня рождения, мы даже записали с ней видео, в котором она говорит: «Я желаю себе в этом году написать книгу. Все друзья говорят мне, что уже пора. А я всё никак не могу решиться. Решаюсь. В этом году. Моя первая книга. Я желаю себе». И все это волшебное действо сопровождала её неповторимая улыбка! Прошёл не год, чуть больше, и я безмерно счастлива, что желание Ольги Плисецкой — вот оно, я держу его в руках! Я обожаю читать всё, что выходит из-под её пера. «Про бабушку Любу» — легко и просто о любви. О любви, о принятии, об открытой миру душе и о делании. А «Начало» — с его первых слов, с первых фраз тоже хочется, ой, как хочется, ну прямо до невозможности хочется всего того, о чем так изящно и легко пишет Ольга. Я настолько погружаюсь в её тексты, что порой мне кажется, что она особенная: она видит сквозь пространство и время щемящие и трогательные моменты моей собственной жизни. В её «Простачке» есть замечательная фраза: «Единственный способ обнаружения пределов возможного состоит в том, чтобы отважиться сделать шаг в невозможное». И сама Оля, она это сделала, сделала свой первый шаг, и теперь пределов нет! И мне хочется сказать ей: «Пиши, обязательно пиши еще! Оля! Пиши! Сдувай с нас шелуху повседневности, вдохновляй, издавайся. Я навсегда твоя читательница».

Елизавета Зеленгур, менеджер по корпоративным продажам ОАО «Газпром Нефть», Санкт-Петербург

Я люблю читать Олю Плисецкую, её блог «Разговор по душам». Не творчество, не произведения, не слова. А читать саму Олю, потому что Оля пишет про Олю, про меня, про всех нас. И что-то цепляет, а что-то нет, оседает глубоко или на поверхности, хватает за живое или проходит мимо. Очень сильно задел «Выход», я читала на работе и, спрятавшись за монитор тихонько утирала слезы. А «Папа из 32 квартиры»?! Душно было читать, задыхаешься от описания такой любви. На меня в этом рассказе давит всё: ты не можешь выдохнуть и жаждешь узнать, что дальше. И в конце понимаешь почему задыхаешься, ты, наконец-то, выдыхаешь! И потом читаешь следующее. Читаешь про Олино море, которое не кончается. Такое трудное начало, но такой завораживающий конец. А «Маленькая повесть о Славке»? Прочитайте эту маленькую повесть. Я читала уже, и я перечитала еще раз, и уверена, что прочитаю ещё не раз. Я знаю, что свою первую книгу Оля хочет подарить своей маме. Я скажу так: «Мне тоже есть кому подарить эту книгу!»

Лео Жуков, предприниматель, Мюнхен

За творчеством Ольги Плисецкой я слежу уже несколько лет. Что-то из её рассказов я читал по мере их появления и опубликования в социальных сетях, в Живом журнале или на творческом сайте Ольги «Разговор по душам», а некоторые прочитал впервые в этой её первой книге. Рассказы разные, непохожие друг на друга и непредсказуемые как наша жизнь. «Дневник памяти. Я есть» — это истории, которые побуждают остановиться и призадуматься, некоторые вызывают невольные слёзы. Ольга Плисецкая — талантливая писательница и замечательная женщина. Некоторые её рассказы настолько эмоциональны, что, прочитав, вы просто-напросто не сможете остаться равнодушными.

Леонид Лейтес, герой предпоследнего рассказа — тот самый дедушка из Нью-Йорка, инженер, изобретатель, доктор технических наук

Сегодня я, вопреки своим планам действовал согласно незнакомому мне слову прокрастина́ция (из Википедии: от англ. Procrastination — задержка, откладывание; от лат. Crastinus — завтра и лат. Pro — на; — в психологии откладывание дел на потом, которое приводит к болезненным психологическим эффектам), а именно: открыл книгу «Я есть» и не мог оторваться! Ольга пишет замечательно, открывает свою душу! Хорошо бы меньше незнакомых мне слов, например, в толковых словарях я не нашёл слов гипнолог (рекламные тексты — не пособие по грамотности), креативщик, инсайт. Желаю Оле дальнейших больших успехов и удачи!

От автора

Разрешите вам представить своё творчество — это мой «Дневник памяти».

«Дневник памяти» — простые пазлы; складывая их, я рисую картину Жизни, составляю её смысл. Каждый пазл живёт сам по себе. Однако соединяясь, все истории становятся единым целым. В японской классической литературе есть жемчужина — это жанр дзуйхицу, что в буквальном переводе означает «вслед за кистью». Записывать то, что приходит на ум, выходя на сцену Жизни из-за открывшихся кулис памяти. Записывать то, что попадается на глаза, увлекая воображение и рождая ассоциации, повинуясь движению души автора, — будь то воспоминание, история из жизни, бытовая сценка или просто раздумье о быстротечности времени, о людях, их принципах, ценностях, убеждениях — это и есть тот Путь, по которому движется кисть Художника Жизни. «Дневник памяти» — это место встречи Правды и Вымысла, Добра и Зла, Света и Тьмы. Что-то нарисовано мною ярко и отчетливо, а что-то является всего лишь наброском, штрихом, выдумкой или просто раздумьем.

Ожидание

Каждая семья имеет свои традиции, ибо человек без традиций голый. Равно как и общество.

Виктория Токарева. Я есть. Ты есть. Он есть.

Она с детства мечтала написать книгу. Будучи еще совсем маленькой, когда детвора во дворе бегала и шумела, она тихо сидела дома одна и играла в библиотеку. Отрезала аккуратно ножницами чистые листы из альбома для рисования, складывала их аккуратно пополам, один за другим, и сшивала в серединке иголкой с нитками. Это бабушка её научила. Бабушка хотела научить её пришивать пуговицы, но ей это было неинтересно, и она попросила бабушку научить её делать книги.

— А что в них будет написано-то?! — смеялся дед, прищуривая глаза, удивляясь такому рукоделию.

— А всё то, что напишется, — подбадривала её бабушка, защищая от дедушкиных нападок.

Она ещё не умела писать и даже не умела читать, но уже знала, что такое черновик, и свои книги называла беловиками. Хотя бы потому, что страницы в них были белыми-белыми.

Тарелка событий

Если мы когда-либо сможем пробраться через туман проекций, в которых проводим большую часть жизни, то начнем воспринимать обычное как исключительное.

Роберт Джонсон

У вас было такое, вы вдруг осознали, что вы стали другим человеком? Вот вы проснулись утром и всё. Вы — другой. Что-то ушло, отломилось, оборвалось, исчезло, испарилось, угасло… Что-то очень важное, и оно уже сыграло свою роль. Настало время прощаться. Я помню в далёком детстве мы пришли в парк, и все там катались с горки на железных таких санках. А я уже считала себя ну очень взрослой и всё-таки тоже решила прокатиться… И вот я лечу с этой большой горы и мимо проносятся люди, деревья, небо, яркие фонари. Я слышу смех, отдаленно обрывки разговоров, слышу, как «дышит» сам парк. Чувствую свежесть ветра, искрящуюся зиму и ещё я чувствую, что что-то необъяснимое уходит, исчезает, обрывается, испаряется. Я с грустью подумала: «Вот и всё, детство кончилось. И оно уже не вернётся…» И когда санки остановились, уткнувшись своим носом в сугроб, я уже была другим человеком. Вот сегодня утром я проснулась и поняла, что что-то ушло, отломилось, оборвалось, исчезло, испарилось, угасло… Знаете, как на часах, пробил час, и ты понимаешь, что начался следующий. Вот так и в жизни, есть своя невидимая «стрелка», отсчитывающая события, знания, опыт, переживания и много чего еще. Она как будто одинаково делит всё это на некие порции, и когда «тарелка событий» наполняется, она выдаёт вам новую порцию… И не то, чтобы грустно. Каждый этап наполнен своими яркими впечатлениями и шикарными сюрпризами, своими жизненными уроками и встречами. И не то, чтобы весело, что вот он, новый поворот, начало… Нет. Просто очень спокойно. Неожиданно спокойно на душе.

Выход

Нужно только глядеть в эти глаза души, «дикие, мудрые и любящие», и учиться у них.

Кларисса Эстес

Сегодня меня удивила моя память.

Сегодня я вспомнила, как мчалась после уроков в конноспортивную школу. Меня уговорила туда пойти моя подружка. Она была единственным ребенком в семье, и желание о ком-то заботиться вырастило в ней огромную любовь к животным. Особенно к лошадям. Она меня туда и привела. За руку. И представила тренеру:

— Это — Оля. Она тоже любит лошадей.

Если честно, я тогда и сама не знала: люблю — не люблю. Просто подружка была очень убедительна.

— Оля! Ты даже сама ещё не знаешь, что любишь! Вот дядя Митя познакомит тебя с твоей лошадью, и ты поймешь.

Дядя Митя был не просто тренером. Он стал для многих из нас роднее родного отца. Нет, он не нянчился с нами, он не хвалил, он не ругал, он вообще особо много с нами не разговаривал. Но он умел так посмотреть. Его взгляд просвечивал насквозь, в самую «внутрь», как рентгеновские лучи. Хотя эти лучи — неудачное сравнение. Это был очень особый взгляд — не изучающий, не настороженный, не насмешливый, не оценочный, не пронзительный, не сердитый, а очень-очень-очень спокойный взгляд. Нет, тоже не то, спокойствие — оно может быть и от безразличия. Это был очень тёплый взгляд! Тёплый-тёплый, такой глубокий, мудрый, добрый, подбадривающий, весёлый, понимающий, прощающий, утешающий, восхищенный, радостный одновременно.

Я больше никогда не встречала такого взгляда. Ни у кого. Никогда. Хотя…

Ну если только еще один раз…

Дядя Митя очень пристально посмотрел на меня усталыми глазами.

— Оля, говоришь… Второй денник слева от входа. Будь как дома, ангел.

И дядя Митя протянул мне руку. Она была очень теплая, даже горячая, и большая. И я почему-то подумала, что у него горячее и большое сердце.

— Архангел. Идём знакомиться!

Я решила, что Архангелом он назвал себя, потому что он старший.

Архангелом звали жеребца из того самого второго денника.

Дядя Митя рассказал мне в подробностях о моих обязанностях: кормить, поить, чистить, расчищать, мыть, убирать… Мне показалось, что он специально перечисляет так много действий, чтобы я поняла, люблю или не люблю я лошадей.

— Перед тем как заходить к нему, Архангелу своему, предупреждай его! Когда будешь чистить его, в карманы, смотри, в первое время ничего не суй. Привыкнешь — начнешь баловать. Хлебушек он любит. Я чуть позже приду. Всё покажу. А пока стой здесь и смотри ему в глаза. Он живой. Он всё чувствует.

Вы когда-нибудь смотрели лошади в глаза? Ну да, значит, вы понимаете меня. Глаза эти большие и выразительные, очень умные. Такое ощущение, что лошадь знает всю вековую мудрость мира, все его законы и всё-всё про тебя самого. И ты не можешь быть перед ней кем-то кроме самого себя…

Я ходила в эту школу год. У нас была учебная группа, и кони наши тоже назывались «учебными». Группа наша не была коммерческой, у нас не было особого расписания занятий, экипировок, соревнований. Нас называли «Митькины ребята». Мы приходили тогда, когда захотим. А хотели мы всегда. И в плохую погоду, и в холодное время года.

Вы думаете, нас обучали навыкам управления и посадки, седлать, крепче сидеть, ездить? Ну, может быть, чуть-чуть. Когда мы сильно упрашивали старших, или они за нас дядю Митю.

Чему нас учил дядя Митя?

Он учил нас любить.

Любить лошадей.

— Лошадь не может быть прокатной, спортивной, учебной… Она может быть только любимой. Видишь, как радуется тебе! Чувствует своих! Молодец!

Я смотрела на дядю Митю обожающими глазами, и мне было неважно, кто молодец — я или Архангел.

Дядя Митя учил нас любить.

Любить людей, землю, воздух, небо, жизнь…

Просто любить, глядя в глаза, без слов. Он и сам так умел смотреть.

И всё получалось. Мы старались. И у нас всегда было право на ошибку.

— Ошибка — это кочка на дороге. Дорога-то от этого не кончается, так? Ещё раз, пробуй! — спокойно, убавив свой голос на самую тихую громкость, говорил дядя Митя, подбадривая добрым взглядом.

— Архангелу тебя чего бояться? Это ты трусишь, а он чувствует. Успокойся. Не волнуйся. Еще раз, пробуй!

Много тёплых фраз дяди Мити хранит моя память. А ещё она хранит воспоминания о дне, когда одного из учебных коней было решено отправить на… мясокомбинат, на бойню. Я помню, как нечаянно подслушала разговор, вернее, одну фразу: «Архангел — отработанный материал…» До сих пор эти слова режут мне слух.

Иногда одна фраза может изменить жизнь. Перевернуть её, встряхнуть, перетрясти, скинуть из привычных будней, как лошадь скидывает наездника.

Лошади знают, что их приговорили. Причём они знают об этом заранее.

Они чувствуют любовь. Они улавливают в воздухе, что перестали быть нужными.

— Дядя Митя! Миленький! Прошу тебя! Нет, нет, нет! Пожалуйста! Спаси его! Спаси!

Он шёл быстрым шагом, а я бегала вокруг него, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он уводил взгляд в сторону и отталкивал меня, словно отцепляя колючки.

— Нет, не можешь так поступить, ты не можешь разрешить им! Он же еще катает нас!

Я путалась в словах. И вдруг дядя Митя остановился. И я поняла, что у его голоса есть и полная громкость. Он прокричал мне в лицо:

— Я ненавижу три вещи! Сопли, слёзы и слюни…

— А я, а я… Я ненавижу только одного человека на этом свете! Тебя, дядя Митя! — заорала я неожиданно для себя самой.

— Я и сам себя ненавижу, — его голос снова убавился почти до шёпота. Он достал носовой платок и стал вытирать моё опухшее от слёз лицо. Потом он почему-то поцеловал мокрый платок.

— Просто есть вещи на свете, которые нельзя изменить.

— Ну мы ведь даже не попробовали?! Ведь наверняка есть выход?

— Выход обычно там же, где вход, — дядя Митя улыбнулся и ушел.

Я смотрела ему вслед и понимала, что больше не буду ходить в эту школу, не смогу видеть второй денник слева. Единственное, что я смогу — продолжать любить лошадей.

Любить людей, землю, воздух, небо, жизнь…

И дядю Митю.

И Архангела.

Просветленный лидер

Некоторые встречи не только помогают, но и позволяют выжить и почти нормально развиваться, «открывая путь в жизнь»: дед, бабушка или сосед (соседка), занимающийся воспитанием родственник, учитель в школе, великодушный начальник, кто-то, заслуживающий доверия, или иной «помощник» или «проводник», товарищ по несчастью или попутчик (везде, даже в концентрационном лагере, военном либо политическом). Этот «кто-то» является столь необходимой палочкой-выручалочкой и позволяет поверить в жизнь.

Анн Анселин Шутценбергер. Cиндром предков.

В подъезде нашего дома живёт бабушка. Бабушка Люба. Ей 97 лет. Милая, приятная старушка, всегда в хорошем настроении, улыбчивая и приветливая. Для меня она — Просветлённый лидер. Спокойно! Я в с своём уме и не падаю ниц, когда вижу её, сидящей на скамеечке около подъезда. Объясню, почему я так думаю.