С.А. Тюшкевич

О законах войны. Вопросы военной теории и методологии

Издание второе, переработанное и дополненное

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 341.36

ББК 67.412.1

Т98

В дизайне обложки использовано фото из фотобанка lori.ru (Дмитрий Нейман).

Автор:

Тюшкевич С. А., доктор философских наук, профессор, академик РАЕН, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Государственной премии СССР, генерал-майор.

Рецензенты:

Золотарев В. А., доктор исторических наук, профессор;

Тимошев Р. М., доктор философских наук, профессор.

В книге раскрываются теоретические положения о сущности, характере, механизме действия и использования законов войны; показана их система, взаимосвязь законов войны и принципов ее ведения; сформулированы теоретико-методологические положения и рекомендации по использованию законов войны в военное время и в мирных условиях.

Книга предназначена для всех изучающих военную историю и теорию, преподавателей, слушателей и курсантов, а также для командиров, военачальников и тех, кто занимается решением современных проблем военной теории и практики.

УДК 341.36

ББК 67.412.1

© Тюшкевич С. А., 2002

© Тюшкевич С. А., 2017, с изменениями

© ООО «Проспект», 2017

Моим братьям, участникам Великой Отечественной войны,
отдавшим жизнь за нашу Родину,
посвящаю

Введение

Люди издавна стремились понять, почему возникают войны, как они протекают и почему одна сторона одерживает победу, а другая терпит поражение. Но найти верные ответы на эти вопросы совсем непросто. Во многом потому, что вооруженная борьба, которая была и остается главным, решающим признаком войны, как крайне острого социально-политического конфликта — есть многоаспектное и противоречивое явление. Другая причина состоит в чрезвычайной сложности политики и общественных отношений в целом, специфическим следствием и особым проявлением которых являются войны.

Если попытаться дать самую общую оценку военных действий, сопровождающих всю историю человечества, то нельзя не заметить величайшей изменчивости и пестроты событий, непрерывных перемен в обстановке, состоянии сил и средств борющихся сторон. Передвижения войск и отдельных воинов на местности, взаимные удары, наносимые воюющими сторонами в разное время и в изменяющихся условиях, потери людей, оружия, военной техники и т. п. создают картину, в которой в самом деле трудно разобраться. Такое внешнее восприятие боя образно передают лермонтовские строки:

Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...

и потому непосредственно в ходе вооруженной борьбы не обнаруживаются или в лучшем случае слабо видны экономические, политические, идеологические и иные причины и мотивы, во имя которых сражаются войска и льется кровь. Очевидно также, что каждая из борющихся сторон, каждый воин, преследуя определенные цели и находясь под влиянием конкретных побуждений, далеко не всегда достигают желаемого. Войска, вступая в сражение, имеют возможность как победить, так и потерпеть поражение; каждый солдат или офицер может остаться в живых, а может погибнуть или получить ранение. Различных возможностей в вооруженной борьбе всегда великое множество. Поэтому игра случайностей в ней имеет значительно большее значение, чем в какой-либо иной области общественной жизни. Однако и переоценивать роль случайностей не следует. Утверждения, что они не подчинены действию законов и «роковым образом предопределяют» ход и результаты вооруженной борьбы и войны в целом, не имеют ничего общего с наукой.

С глубокой древности людьми велись поиски сил и факторов, условий и законов, определяющих возникновение, ход и исход военных действий и войны в целом. Они всегда отличались интенсивностью и осуществлялись по различным направлениям. Одни исследователи связывали свои поиски с познанием сверхъестественных, божественных, потусторонних сущностей, от которых якобы зависела судьба войны; другие видели силу, определяющую течение и итоги вооруженной борьбы, в выдающихся личностях, полководцах, государственных деятелях, стоящих во главе армии или государства, в их военном таланте, воле, характере и организаторских способностях; третьи пытались понять механизм материальных и духовных факторов, взаимодействующих в вооруженной борьбе, и старались таким образом «нащупать» и познать общие принципы ведения войны.

Наиболее плодотворным оказался третий путь, истоки которого связаны с древнекитайской военно-теоретической мыслью VI–V вв. до н. э. В трактате «Искусство войны», созданном Сунь-Цзы, показаны связи войны и политики, исследованы факторы победы, стратегия и тактика, описаны основы ведения вооруженной борьбы, изложены ее основные законы. В античные времена, в Греции и Риме, мыслители и полководцы сформулировали принципы ведения войны и правила военного искусства и объявили их «вечными» и «неизменными». Спустя много столетий, уже в Новое время, интерес к познанию законов войны и вооруженной борьбы достиг пиковых значений и решением этих проблем занимались выдающиеся военачальники и теоретики всех ведущих государств. Но и они изучали их преимущественно через призму «незыблемых» принципов и правил.

В середине ХХ в. исследование законов войны и вооруженной борьбы поднялось на качественно более высокую ступень, особенно в советский период развития военной теории в целом и военной науки в частности. В основу познания законов войны были положены идея поэтапного естественно-исторического развития человеческого общества и оценка войны как общественно-исторического явления, сущность которого заключена в политике определенных классов, государств, проводимой ими средствами вооруженного насилия. Общепризнанным научным постулатом стало утверждение, что явления и процессы, образующие войну как особое состояние общества, обладают относительной самостоятельностью и подчинены определенным законам, имеющим как общие черты с другими законами общественного развития, так и черты специфические.

Идея подчиненности войны действию законов включает в себя признание активной роли человеческой деятельности. Диалектика здесь состоит в том, что практическая военная деятельность создает условия как для действия законов войны, так и для их познания и использования.

Действительно, поиски военной наукой законов войны и вооруженной борьбы всегда были обусловлены общим уровнем социального развития и научных знаний, зависели от характера войн, их места и роли в общественной жизни, а также увязывались с непосредственной военной деятельностью и накануне конкретных войн, и в процессе их ведения, ибо всякая практическая деятельность предполагает знание того объекта, на который она направлена.

В свою очередь, практическая деятельность по подготовке к войне и ее ведению является более эффективной и целенаправленной в том случае, когда она опирается на познанные существенные связи и отношения войны, выраженные в форме законов, принципов, правил и т. д. Еще в I в. до н. э. римский политик и полководец Г. С. Крисп отмечал, что в военном деле, прежде чем действовать, надо хорошо подумать, а хорошо подумав, действовать решительно. При этом первостепенное значение имеют уровень сознательности и организованности воинов.

Наконец, если объективные законы войны образуют с ней неразрывное целое, то их научная субъективная форма отражает сущность и основные закономерности войны, оставляя в стороне частности. Формулируя тот или иной научный закон, мы сознательно отвлекаемся от многих его проявлений и этим, естественно, обедняем реальные связи и отношения войны. Но за счет этой жертвы мы можем глубже познать ее суть. Причем глубина научного познания законов войны зависит как от объективных исторических условий (прежде всего от степени развития общества), так и от уровня развития познающего субъекта.

В самом деле, всякий раз, как бы мы ни старались более полно и всесторонне отразить объективные связи и отношения, мы не можем «схватить» и выразить все детали, все моменты реальных процессов войны. Здесь еще больше, чем в других сферах общественной жизни, говоря словами Ф. Энгельса, законы «не имеют иной реальности, кроме как в приближении, в тенденции, в среднем». И потому для законов, определяющих ход и исход войны, справедливо положение о том, что закон науки есть закон общих тенденций, а отнюдь не закон отдельных случаев.

Научные законы характеризуются и тем, что степень отражения ими реальных связей и отношений войны, во всей их сложности и противоречивости, неодинакова на различных этапах научного познания. Она зависит от мировоззренческих подходов, полноты военных доктрин, степени зрелости военной теории и развитости военной практики. А еще, конечно, от теоретической подготовки познающего субъекта. Этим во многом объясняется существование в наше время различных конкурирующих подходов к законам войны, о чем подробно будет сказано в дальнейшем.

Вывод о подчиненности войны «своим» законам является огромным достижением как военной истории, так и военной теории. Этот вывод лежит в основе исследования обстоятельств и факторов, обусловливающих победы и поражения противоборствующих сторон, а также крайне важен для понимания причин и условий возникновения войн, путей и средств их предотвращения. Философское осмысление и познание законов вой­ны, отражение их в научных понятиях способствует укреплению связи военной теории с практической деятельностью государств, армий, народов, социальных групп и отдельных личностей.

Использование воюющими сторонами законов не является простым делом: оно требует глубокого и всестороннего знания всей их системы, понимания алгоритма действия и, что крайне важно, механизма применения в конкретной обстановке. От уровня владения этим искусством во многом зависит, почему одни терпят поражение, а другие одерживают победы, почему не бывает одинаковых побед и поражений войск в ходе боевых действий, а государств — в войне. Даже при равенстве в соотношении сил и при примерно одинаковых прочих условиях каждая из противоборствующих сторон по-своему и с разной эффективностью использует имеющиеся силы и средства, применяет «свои» формы и способы ведения военных действий и войны в целом. Этот вывод подтверждает вся прошлая военная история и особенно — история Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии и ее союзников. Превосходство советского способа ведения войны стало одним из важнейших факторов победы Красной армии и советского народа, что было вынуждено признать и военно-политическое руководство нацистской Германии.

Таким образом, многовековой военно-исторический опыт свидетельствует, что без знания законов войны, философски осмысленных и сформулированных военной теорией и в определенной мере отраженных в военной политике, военной доктрине, уставах, наставлениях, инструкциях, приказах и т. д., любой ратный труд — и солдата, и маршала — был бы тщетным, питаясь лишь надеждой на благоприятное стечение обстоятельств, на случай или же на вмешательство какой-либо сверхчеловеческой, мифической силы.

Предлагаемая уважаемому читателю книга как раз и содержит определенный объем научных знаний о победе в войне, законах войны, их системе, механизме действия в конкретных условиях, а также сведения и положения о формах и способах познания многообразных типов и видов законов войны, изучаемых военной теорией, об их использовании в ходе войны, вооруженной борьбы в целях достижения победы над противником. Решению этих задач отвечает как содержание книги, так и ее структура.

В первой части — «Война и ее законы» рассказывается о войне как общественном, социально-политическом явлении, говорится о ее сущности, содержании, типах и видах войн, о подчиненности войны объективным законам, которые логически отражаются в форме научных законов. Здесь также показываются особенности эмпирического и теоретического познания закономерных отношений войны, объясняется механизм действия ее законов.

Вторая часть книги — «Условия и факторы использования законов войны» посвящена анализу механизма, условий и факторов использования законов войны в процессе целенаправленной деятельности политического и военного руководства, командиров и войск. В ней раскрываются особенности использования законов в войнах различных исторических эпох, особенно в Великой Отечественной войне советского народа 1941–1945 гг., говорится о специфике сознательной деятельности людей в войне.

В третьей части книги — «Методологические функции научной системы законов войны» сформулированы теоретико-методологические положения и рекомендации, имеющие важное значение для понимания структуры и содержания современной военной науки, тенденций ее развития, а также таких ее слагаемых, как теория победы, теория военной безопасности и т. д. Современные философские взгляды на законы войны помогают лучше понять характер и особенности взаимодействия военной и военно-исторических наук как относительно самостоятельных отраслей научного знания.

В четвертой, заключительной части книги — «Из опыта актуализации военной теории и методологии», представлены материалы, дополняющие и иллюстрирующие основные тезисы труда. Они посвящены широкому кругу проблем отечественной и всемирной истории, а также вопросам обеспечения безопасности человека, общества и государства в современном меняющемся мире.

Чем полнее и глубже познаны законы войны во всей их сложности и противоречивости, тем способнее становится человек понимать войну как явление и как процесс, видеть в ней существенное и несущественное, выделять различные возможности, влиять на создание тех условий, при которых могут быть реализованы поставленные в войне цели, достигнута победа над противником.

Знания о законах войны — теоретическая опора военной деятельности как в военное, так и в мирное время.

***

Первое издание этой книги увидело свет в 2002 г. Время подтвердило справедливость большинства данных в ней оценок и выводов. Вместе с тем за прошедшие пятнадцать лет случилось много событий. Однополярный мир, для создания и сохранения которого Соединенные Штаты Америки предпринимали так много усилий, стал достоянием истории. Современный мир де-факто многополярен, хотя это еще не всеми осознано и тем более признано.

Иное дело, что его картина по определению зыбка и динамична, а США, оставаясь крупнейшей экономической и военной державой, не оставляют попыток восстановления своего абсолютного доминирования в международных делах. События «арабской весны», войны в Ливии и Сирии, сложнейший гражданский конфликт на Украине — лишь самые крупные явления с их активным участием и, одновременно, важные фрагменты новой геополитической мозаики. Историческая Россия, в очередной раз доказавшая свою способность к возрождению, вновь обретает внутреннюю силу и высокий международный статус. Однако попытки ее изоляции и «сдерживания» (сиречь давления на нее), предпринимаемые Западом, чрезвычайно опасны. В этих условиях возвращение к теме законов войны представляется своевременным и оправданным.

Второе издание книги дополнено новыми материалами, частично изменена структура труда. Автор выражает глубокую благодарность Н. Н. Ефимову, В. А. Золотареву, Н. В. Илиевскому, А. Н. Каньшину, В. Н. Ксенофонтову, В. В. Круглову, В. М. Макарову, П. В. Петрию, В. Л. Суворову, Р. М. Тимошеву за высказанные ими замечания и предложения по содержанию книги и ее совершенствованию.

Часть I.
Война и ее законы

Глава 1.
Война как общественное явление

В последнее время многие политики различных направлений, публицисты и даже некоторые военные теоретики и практики, как за рубежом, так и в России, всерьез говорят о новом понимании войны как общественного явления на том основании, что после Второй мировой войны была Третья — холодная война, в которой без применения оружия был побежден Советский Союз, а теперь начинается и четвертая. Они полагают, что войны могут быть и без применения вооруженного насилия, поскольку одни государства (коалиции) в противоборстве с другими государствами способны добиваться своих политических целей с помощью экономической, психологической, дипломатической, идеологической, информационной и иной формы борьбы; что современные войны, в которых разрушаются и гибнут отдельные народы, государства, не обязательно связаны с непосредственным применением оружия; что и «горячие», и «холодные» войны — явления одного сущностного порядка. Более того, доказывается, что противоборство государств и социальных сил, национальных и иных движений, характерное для современного периода исторического развития, также является войной: здесь для достижения политических целей используются разнообразные средства.

Подобного рода рассуждения могут показаться убедительными лишь на первый взгляд и на уровне явлений; это эмпирические представления и в теоретическом отношении они несостоятельны.

Во-первых, потому, что понятие «война» истолковывается расширительно, отождествляется с понятиями «борьба», «противоборство». Известно, что именно в таком значении применял термин «война» древнегреческий философ Гераклит Эфесский, характеризуя борьбу противоположных начал как источник развития. Он подчеркивал, что противоположности (жизнь и смерть, добро и зло, испарения и осадки и т. д.) пребывают в вечной борьбе и потому «война есть отец всего, царь всего»; «она сделала одних богами, других — людьми, одних — рабами, других — свободными»1. Здесь Гераклит употребил понятие войны как образ диалектического развития явлений природы через борьбу противоположностей.

И в научной, и в художественной литературе нередко употребляется понятие «война», когда речь идет об особо острых формах борьбы в какой-либо сфере общественной жизни — экономической, финансовой и других. Именно так и следует воспринимать выражения «экономическая война», «финансовая война», «идеологическая война» и т. д.

Нельзя признать убедительным и такой аргумент в пользу расширительного толкования войны, как разрушение СССР и социалистического лагеря, с одной стороны, и так называемую победу США и НАТО, без непосредственного применения ими вооруженного насилия, с другой, как в историческом аспекте, так и в теоретическом. Во все исторические времена распад и крушение государств, их союзов происходили не только в ходе и результате войн, но часто вследствие природных катаклизмов, эпидемий, кризисных социально-политических явлений и т. д.

Во-вторых, теоретическая несостоятельность отождествления общественного явления войны, в котором вооруженное насилие является главным, решающим средством достижения политических целей, с другими общественными явлениями конфликтного характера обусловлена смешением содержания войны с ее сущностью.

Война — сложное общественно-политическое явление. Это и особое состояние общества и государства, ведущих войну; и особая насильственная форма взаимоотношений государств и народов; и особая специфическая форма разрешения противоречий и спорных вопросов между ними и т. д. Содержание войны многогранно и противоречиво. Оно охватывает широкий круг процессов: вооруженную борьбу и все то, что так или иначе ее сопровождает, связано с ней. В содержание войны входит вся деятельность людей во время войны, направленная на достижение победы. В нем можно выделить: политическое содержание; вооруженную борьбу, т. е. военные действия различных масштабов; процессы и факторы, которые обеспечивают достижение политических целей войны непосредственно или через обслуживание вооруженной борьбы. В войне находят свое наиболее полное и суммарное выражение не одно какое-либо противоречие, а все социально-экономические и политические противоречия и антагонизмы. Они проявляются и открыто выступают во всех сферах общественной жизни и предполагают применение как насильственных, так и ненасильственных средств осуществления политики.

При этом каждая историческая эпоха накладывала свою печать на причины и условия возникновения войн, их сущность и содержание, на характер и движущие силы, масштабы и продолжительность, а также на их влияние на жизнь общества, на характер и темпы исторического развития. Каждая эпоха также по-своему детерминирует представления и способы перехода от мира к войне и от войны к миру.

Обусловливает она и представления о войне. Здесь представлена одна из современных концепций войны.

1. Историческое явление

Войны не фатально предопределены людям на все времена и не возникают случайно, а являются неизбежным моментом в жизни общества на определенной ступени его развития.

При первобытнообщинном строе, когда не было деления общества на классы и, следовательно, не было политики, не было и войн в современном смысле слова. В доклассовом обществе вооруженные столкновения родов и племен не носили политического характера, а составляли побочную ветвь трудовой деятельности людей, были разновидностью борьбы за выживание. Причинами таких столкновений являлось стремление к расширению пастбищ, охотничьих угодий, кровная месть и др. Такая вооруженная борьба первобытных племен была направлена на обеспечение условий их существования2.

С распадом первобытнообщинного строя, появлением антагонистических классов (рабовладельцев и рабов), государства как органа осуществления внутренней и внешней политики господствующих классов войны становились постоянным спутником рабовладельческого общества. Они велись в первую очередь в целях захвата рабов, скота, сокровищ, расширения сфер эксплуатации и грабежа как внутри своей страны, так и за ее пределами. Для ведения войны потребовалось создание специального отряда вооруженных людей — армии. Вооруженное насилие становилось все более действенным средством обогащения, усиления экономического и политического господства, порабощения народов. Как ответная мера против социального насилия и эксплуатации борьба угнетенных народных масс и порабощенных народов нередко приобретала форму гражданской или национально-освободительной борьбы.

Подсчитано, что только за последние пять с половиной тысяч лет на Земле произошло более четырнадцати тысяч войн, в которых погибло свыше четырех миллиардов человек — столько же, сколько было населения в 70-е гг. XX в. на всей планете. Это означает, что каждый шаг человеческого прогресса до настоящего времени сопровождался кровью и страданиями людей и, по образному выражению Маркса, уподоблялся тому «языческому идолу, который не желал пить нектар иначе как из черепов убитых»3. Так было в рабовладельческом обществе, а затем в условиях феодализма, когда войны следовали одна за другой. Особенно тесная органическая связь между несправедливым распределением собственности, экономическими и политическими противоречиями, порождаемыми им, с одной стороны, и войнами, с другой, стала характерна для капитализма. Уже само его рождение сопровождалось неслыханным насилием — жесточайшей эксплуатацией народных масс, морским разбоем, работорговлей, завоеванием и грабежом колоний. Огнем и мечом насаждалось господство буржуазии. Как над населением своих стран, так особенно над народами других стран. История капитализма полна таких преступлений. Их совершала буржуазия всех капиталистических стран, прежде всего Англии, Франции, Голландии, Германии и некоторых других. В погоне за быстрым обогащением они в течение нескольких веков вели завоевательные войны против слаборазвитых стран, превращая их в свои колонии. Из-за соперничества между капиталистическими странами войны были обычным явлением. Сто сорок лет, прошедших между войной за независимость и Первой мировой войной, были в США эпохой беспримерных захватов, грабежа и эксплуатации. «Капиталисты, как голодные волки, набросились на страну и ее богатейшие природные ресурсы и расхитили подавляющую их часть», — писал У. Фостер4.

Серия грабительских войн ознаменовала вступление капитализма в стадию империализма. Они явились тем средством, при помощи которого возникшие и крепнущие монополистические объединения стремились увеличить свое могущество и подчинить себе весь мир. Начиная с войны 1898 г., как считается, открывшей эпоху империализма, развязанной США, и кончая серией агрессивных войн последних послевоенных десятилетий, монополии всегда выступали организаторами кровопролития. Они же и виновники двух мировых войн, принесших человечеству неисчислимые страдания и лишения. В связи с этим напомним: за время писаной истории человечества мирных лет в его жизни было всего 292. Все остальное время было наполнено большими и малыми войнами, вооруженными конфликтами, которые возникали, протекали и заканчивались то в одной точке земного шара, то в другой.

2. Состояние общества

Война — это не просто вооруженная борьба, как до сих пор полагают многие. С началом войны в жизни противоборствующих сторон, народов происходят существенные перемены. Вооруженная борьба вызывает изменения во всех сферах общества — от экономики до духовной жизни. Характер и степень этих изменений исторически неодинаковы. Но всегда было так, что военные действия начинались и велись обычно тогда, когда к ним были готовы обе стороны, хотя и по-разному. Они вели подготовку во всех отношениях — экономическом, политическом, дипломатическом и идеологическом.

При сравнительно низком уровне развития производительных сил, недостаточной зрелости общественных отношений, сравнительно примитивной военной технике складывалась такая картина, что война мало чем отличалась от вооруженной борьбы. И потому в первом приближении можно было говорить о войне, имея в виду вооруженную борьбу. Этого было достаточно для решения различных вопросов подготовки и ведения войн на определенном уровне социального и технического развития.

В самом ходе прошлых войн обычно особой перестройки общественной жизни не наблюдалось. То, что было необходимо перестроить для ведения военных действий, было перестроено до начала войны.

Однако и в этих войнах не было вооруженной борьбы самой по себе. Ее связь и взаимообусловленность с другими сферами общественной жизни обнаруживались повсеместно. В ходе военных действий они становились осязаемыми всякий раз, когда речь шла о решающих маневрах войск при ведении военных действий на территории других государств, когда необходимо было учитывать социальное и национальное настроение населения, когда речь шла о снабжении войск, их транспортировке и т. п. Трудно найти какое-либо решение полководца прошлого на проведение важных военных действий, в которых бы не отражалась взаимосвязь военных действий с экономикой, политическими и другими социальными отношениями.

Даже в средние века, когда характерной была феодальная раздробленность и заметная экономическая и политическая изоляция больших и малых государств, и тогда вооруженная борьба не была оторванной от других сторон общественной жизни, и тогда происходило преобразование этих сторон как накануне войны, так и в ходе ее. Разве не об этом свидетельствуют меры, предпринимаемые правительством и военными властями во время Семилетней войны для решения проблемы пополнения рядов армии? А факт очищения крупных территорий от населения, чтобы обезопасить тылы войск, свидетельствует о существенных изменениях, производимых в жизни больших масс населения воюющих сторон.

По мере усложнения социальной структуры общества более сложным и продолжительным оказывалось дело перестройки его на военный лад. На это обратили внимание многие мыслители, полководцы, военные теоретики. Анализируя положение дел в стране и ход развития гражданской войны в Северной Америке, К. Маркс и Ф. Энгельс подчеркивали, что чем сложнее социальный механизм, тем больше времени необходимо для его перестройки на военный ход5.

С рубежа французской буржуазной революции взаимосвязь вооруженной борьбы и других сторон общественной жизни становилась все более тесной, более органичной, происходило все большее подчинение общественной жизни стран и народов потребностям вооруженной борьбы не только накануне войны, но и в самом ее ходе.

Наиболее крупные войны эпохи империализма показали, что для успешного ведения военных действий необходимы огромные экономические, социальные, политические, дипломатические возможности и средства как накануне войны, так и во время ее ведения.

Особое значение для подтверждения тезиса о войне как особом состоянии общества имеют гражданские войны и две мировые войны минувшего столетия. Такие гражданские войны, как война в России 1918–1920 гг., три гражданские войны в Китае, гражданская война в Испании в 1936–1939 гг. и некоторые другие показали, что интересам вооруженной борьбы подчиняются все другие формы деятельности социальных сил, их учреждений и организаций, что в соответствии с вооруженной борьбой, ее особенностями и ходом перестраивается жизнь общества, жизнь и быт народов, «война включает в себя все виды всех областей строительства»6.

Две мировые войны не оставили никаких сомнений в том, что с началом войны перестраивается вся жизнь общества, меняется взаимоотношение между различными сферами общественных отношений. Они продемонстрировали, что война — это особое состояние общества, качественно отличное от его мирного состояния. Первая, но особенно Вторая мировые войны перетряхнули общественную жизнь во многих странах, показали, что война нераздельно связана с тем политическим строем, из которого она вытекает, переменив только форму действия. И эта форма действия переменилась в ходе обеих войн по всем направлениям, а не только в том, что развернулись военные действия, развернулась грандиозная вооруженная борьба.

Перестройка всей общественной жизни во время войны настолько стала ощутимой, что об этом стали писать многие политики и военные теоретики. Так, в тридцатые годы известный английский теоретик Дж. Фуллер отмечал: «В настоящее время в войне принимает участие весь народ, и сила армии основана на воле и борьбе гражданского населения»7.

После Второй мировой войны трудно найти такого военного писателя, который так или иначе не подчеркивал бы особый характер общественной жизни во время войны. В работах военных историков и теоретиков раскрыты различные звенья механизма перестройки общества во время войны, вскрыты отдельные пути этой перестройки.

Установлено, что рождение очагов Второй мировой войны на Востоке и Западе означало, что страны-агрессоры раньше других встали на путь превращения общества в состояние войны. Это относится в первую очередь к Японии и Германии, которые являлись тогда, по сути, государствами войны. На войну здесь работали милитаристская фашистская идеология, агрессивные политические и военные цели, провозглашенные правящими кругами, милитаризованная экономика и т. д. Буржуазно-демократические государства, несмотря на растущую военную угрозу, проводили политику «умиротворения» агрессора, находились в фарватере антисоветизма и при этом не проявили должной энергии, не выработали идей и политических целей, необходимых для своевременной перестройки общества на военный лад, не провели должной экономической и военной подготовки к борьбе с агрессором. В этом одна из причин слабости и поражения ряда западных государств в начале войны. И трудно сказать, смогли бы они оправиться, если бы Советский Союз не оказался втянутым в войну. Лишь после того, как это произошло, образовалась антигитлеровская коалиция, которая выработала курс на разгром агрессора и стала его осуществлять.

Что же касается Советского Союза, то здесь наиболее отчетливо проявилось функционирование войны как особого состояния общества. Основными его признаками стали подчинение всей жизни народов, деятельности государственных и общественных организаций, экономики, науки, духовной жизни общества интересам справедливой войны, защите Отечества. Фронт и тыл стали единым целым, военная деятельность, вооруженная борьба на фронте, действия партизан и подпольщиков приобрели определяющее значение, экономика работала преимущественно на нужды войны; произошли перемены в политической надстройке, существенно возросло значение организаторской деятельности государства, правящей Коммунистической партии, усилились миграционные и демографические изменения в стране, снизился жизненный уровень населения, которое испытывало нужду и лишения военного времени. В то же время существенным признаком советского общества в состоянии войны стал небывалый подъем духовных сил народа, патриотизма, в котором слились исторические традиции защиты Отечества, гражданственности, идеи народовластия, справедливости, социализма, дружбы народов, любовь к Родине и ненависть к врагу. В массовом сознании советских людей преобладал цельный духовный и моральный настрой, который и стал одним из решающих факторов достижения победы в борьбе с фашизмом. И он же обеспечил высокую действенность других факторов победы.

Практика многих государств и после Второй мировой войны показала, что война есть состояние всего общества. Это относится не только к малым странам — жертвам агрессии, но и к мощным в экономическом и военном отношении государствам — США и другим. Так, отражая агрессию США, Вьетнам перестроил всю свою жизнь на военный лад. Но и в США произошли значительные изменения в общественной жизни в связи с вьетнамской авантюрой в экономике, в социально-политической жизни, в идеологии. И это несмотря на то, что на территории США не было военных действий. Здесь продолжалась милитаризация экономики, всей общественной жизни страны. Если в довоенный период в США военные расходы составляли лишь 1–1,3% валового национального продукта страны, то незадолго до начала вьетнамской войны — уже около 8%. В результате же эскалации войны доля военных закупок в национальном продукте намного возросла, а удельный вес военной экономики стал исключительно высок. По образному выражению американского писателя Фреда Кука, США стали «государством войны», «страной-гарнизоном»8.

Исторический опыт свидетельствует, что в странах с агрессивным курсом еще в мирное время создаются решающие условия для превращения в особое состояние — состояние войны. Агрессивные силы ведут подготовку войны всесторонне — собственно военную, экономическую, политическую, дипломатическую и идеологическую. Характер и масштабы этой подготовки могут служить показателем готовности государства и его вооруженных сил начать войну, заключают в себе определенные контуры будущей войны.

В условиях подготовки войны агрессивными силами миролюбивые государства, если они не хотят заранее смириться с участью побежденного, вынуждены предпринимать необходимые меры на случай войны. Чтобы быть в состоянии не только отразить нападение агрессора, но и нанести ему поражение, необходимо осуществить всестороннюю подготовку к возможной войне. Следовательно, в этих государствах всегда должны быть определенная объективная мера готовности к отражению агрессии, к войне.

Механизм перехода общества от мирного состояния к войне как состоянию всего общества чрезвычайно противоречив и сложен. Он неодинаков в государствах с различным общественным и политическим строем, различной военной организацией, в больших и малых странах.

Чем точнее мы понимаем механизм перелива, перехода общества из мирного состояния в состояние войны, тем правильнее можно выработать рекомендации военно-политическому руководству и войскам, чтобы не быть застигнутыми врасплох в смысле сроков возникновения войны, возможных средств и приемов ее ведения и т. д.

Войне как состоянию общества присуща определенная система объективных связей и отношений, дающих в совокупности единый закономерный процесс ее течения. Если в мирное время главную роль в ней играют ненасильственные средства осуществления стоящих перед обществом задач, то во время войны положение меняется коренным образом. На первый план выступают насильственные средства. Это — важнейший признак войны как особого состояния общества. Но не единственный.

3. Форма функционирования и развития общества

На всем протяжении истории война между государствами (коалициями) или внутри государства между классами, движениями и т. п. была выражением кризиса либо международных отношений, либо общественных, социально-политических отношений внутри отдельных стран, т. е. выражением кризиса общества (международного сообщества) и одновременно являлась радикальным средством выхода из этого кризиса.

Это обстоятельство означает, что война является определенным способом (формой) существования общества, готовящим (создающим) условия для очередного этапа его развития или изменения международных отношений, но уже мирного. Во время войны историческое время уплотняется, ибо одновременно активно и с особой силой проявляют себя прямо противоположные тенденции — деструктивные, разрушительные и конструктивные, созидательные; замедляющие развитие определенных сфер общественной жизни и ускоряющие их: негативные для одних и позитивные для других и т. д. Война уплотняет историческое время и потому, что она выступает особого рода критерием, «мерилом» прочности, жизненности общественных и государственных систем, экономических структур, политических организаций, партий, а также морально-психологического духа народов воюющих сторон (и не только воюющих), их достоинств и недостатков. Во время войны ярко высвечиваются качества отдельной личности по всем наиболее важным параметрам — мировоззренческому, идеологическому, политическому, нравственному и т. д. Одних война закаляет, делает более возвышенными, а других губит, опустошает, развращает.

История свидетельствует, что война — остроконфликтная диалектика общественных отношений во всей ее противоречивости, сложности борьбы различных социальных сил с благоприятным исходом для одних и неблагоприятным — для других. Диалектика, которую никогда не приветствовали гуманисты всех времен. Они осуждали войны как бесчеловечный способ разрешения противоречий и достижения тех или иных целей. Но войны были и пока остаются историческим явлением. И лишь теперь, когда человечество еще не оправилось от трагических событий Второй мировой войны, но оказалось перед страхом ядерной войны, грозящей в случае ее возникновения уничтожением всего живого на Земле, оно сделало первые, пока еще робкие, шаги навстречу миру без войн и оружия.

Названные выше признаки войны как особой формы существования общества проявляют себя по-разному в историческом измерении в определенный его момент в мировом сообществе и в каждом отдельном государстве, вовлеченном в войну.

В историческом измерении война как форма (способ) существования общества проявила себя преимущественно как разрушительный фактор, действие которого для истории было как негативным, так и позитивным. Так, во время греко-персидских войн и походов Александра Македонского причинен значительный ущерб многим странам, а сопротивление порабощенных народов жестоко подавлялось. Однако и сами завоеватели несли большие потери. Одни общественные отношения распадались, уничтожались, а другие возникали, формировались вновь.

На протяжении веков ломка отживших общественно-экономических отношений сопровождалась разрушением производительных сил, гибелью большого числа людей, нарушением преемственности культурного наследия. Например, такие могущественные государства, как Египет, Вавилон, Ассирия и другие, были преданы забвению, и археологам пришлось открывать их заново.

Значительный урон материальной и духовной культуре причинили крестовые походы средневековых европейских феодальных государств на Восток. В начале ХIII в. во время четвертого крестового похода Константинополь — центр византийской культуры — был разрушен. Через 250 лет город снова подвергся разрушению, на этот раз турецкими войсками.

XVI в. с его знаменитыми географическими открытиями характеризовался завоеваниями Нового Света, истреблением индейцев Америки и уничтожением древних индейских цивилизаций ацтеков в Мексике и инков в Перу. В XVI–XVII вв. феодализм породил сотни войн, в ходе которых народам был причинен колоссальный урон в материальной и духовной культуре.

Материальные потери, причиняемые войнами, особенно возросли с возникновением капитализма. По масштабам истребительных войн и их разрушительным последствиям с ним не может сравниться ни одна из предшествовавших исторических эпох.

Только за первую половину XX в. (1900–1953 гг.) войны и подготовка к ним обошлись народам более чем в 400 млрд долларов, что примерно в 12–13 раз превышает среднегодовой национальный доход всех стран земного шара за этот период. Исключительно большие материальные потери понесло человечество в результате двух мировых войн. Их ход и исход подтвердили, что разрушительность войн возрастает вместе с ростом решительности политических целей, с одной стороны, и увеличением разрушительности средств вооруженной борьбы, с другой. История говорит о том, что совершенствование военной техники, в первую очередь средств поражения, рост их разрушительной силы неизбежно ведут к изменению не только способов ведения войны, но и ее экономических, социально-политических и исторических последствий.

История войн, особенно мировых, свидетельствует, что рост разрушительных последствий войн сопровождался ростом жертв людей. По данным швейцарского ученого Ж.-Ж. Бебеля, в 14,5 тыс. больших и малых войн, происшедших за последние 55,5 века, погибло 3640 млн человек, что немного меньше нынешней численности населения земного шара. Только за последние 3,5 столетия в войнах, происшедших в Европе, общее число безвозвратных потерь увеличилось с 3300 тыс. до 60 млн человек. Кроме того, армии европейских колонизаторов с 1700 по 1939 г. потеряли 1,3 млн человек. Потери же колониальных народов вообще не поддаются учету. Но ясно, что они во много раз превышают потери регулярных войск европейских держав и исчисляются многими миллионами. Характерно, что за эти же годы темпы роста людских потерь в войнах значительно обогнали темпы роста населения. Так, если XVII в. принять за 100%, то среднегодовое число убитых и умерших в связи с войнами в XVIII в. составляло 133%, а численность населения — 132%; в XIX в., соответственно, — 188 и 253; в 1848–1959 гг. — примерно 200 и 425.

Особенно большие потери связаны со Второй мировой войной, в ходе которой в вооруженные силы было мобилизовано более 110 млн человек. Из них многие десятки миллионов были убиты, получили ранения, остались инвалидами. Резко возросли потери гражданского населения.

После Второй мировой войны было подготовлено и развязано несколько сот локальных войн в различных регионах мира. Только в 36 из этих войн жертвы достигли примерно 20 млн человек, т. е. в два раза больше того трагического числа жизней, которые унесла Первая мировая война. При этом современные войны не признают фактически различия между фронтом и тылом, между солдатом, сражающимся на поле боя, и тружеником глубокого тыла, между мужчиной и женщиной, стариками и детьми.

Вторая мировая и Великая Отечественная войны показательны не только разрушительными параметрами. Они характеризовались и тем, что явились решающим радикальным способом коренного изменения баланса сил и баланса интересов, а вместе с тем и системы международных отношений и характера цивилизационного развития народов, стран, мирового сообщества в целом. Действительно, уже в начале века заметно обострилось соперничество великих держав, а две мощные коалиции усилили противоборство за передел мира, сфер влияния и приложения капитала. И ту и другую воюющие стороны не устраивал существовавший баланс сил на мировой арене, который все больше приходил в противоречие с балансом их интересов. Многополюсная система мира становилась все более неустойчивой, и изменить ее в благоприятном для дела мира отношении невоенными средствами оказалось невозможным. Об этом свидетельствовали балканские войны. Здесь, на Балканах, и был дан старт Первой мировой войне. Так впервые в истории не отдельные страны и не отдельные регионы оказались в состоянии войны, а все мировое сообщество. Это было качественно новым явлением в развитии и существовании мировой цивилизации.

Своим ходом и результатами Первая мировая война не только не устранила существовавшие ранее противоречия мирового сообщества, но и стимулировала возникновение новых; не только не устранила неравномерность в развитии и возможностях воевавших и других стран, но, напротив, усилила эту неравномерность и придала ей новые дестабилизирующие черты; не только не привела к гармонии баланс экономических, финансовых и военных сил на мировой арене, но, напротив, усилила различие в соотношении сил ведущих империалистических стран и придала ему качественно новый характер. Это и зафиксировала Версальско-Вашингтонская система договоров. Закрепив итоги войны и несправедливый мир, она заключала в себе такие противоречия, особенно между победителями и побежденными, которые позже вошли в число причин Второй мировой войны.

Двадцать межвоенных лет оказались нестабильными для мирового сообщества. Они включили в себя несколько десятков локальных войн и вооруженных конфликтов, несколько революций, сотни восстаний в колониях и зависимых странах. Нестабильность поразила все сферы общественных отношений, характерными ее проявлениями стали: мировой экономический кризис, охвативший наиболее мощные капиталистические страны (США, Англию и др.), массовое забастовочное движение, возникновение фашизма и приход его в ряде стран к власти, усиление противоречий между победителями и побежденными, СССР и капиталистическими странами, фашизмом и демократией, национализмом и интернационализмом и т. д.

Вторая мировая война 1939–1945 гг. своим содержанием потрясла и изменила мировое сообщество. Но не только: она существенно изменила и содержание века, прежде всего потому, что ее итогом, как подчеркивает профессор С. Ф. Черняховский, «…стало утверждение миропорядка, который на какое-то время сошелся в признании прогрессистских ценностей, веры в человека, веры в его разум, признание антропологического оптимизма, ценности истории и веры в прогресс… Утвердившийся в результате этого Потсдамский мир был миром, где эти ценности были, в принципе, приняты. Спор шел в основном между двумя вариантами прогрессизма: либерализмом США и коммунизмом СССР, двумя, в общем-то, родственными проектами, расходившимися в прочтении этих ценностей, но сходившимися в их принятии»9. Вместе с тем итоги войны сделали очевидной глубокую взаимозависимость всех стран и народов всего мира во всех отношениях, но особенно в сфере войны и мира. Различные ветви цивилизации могли развиваться только во взаимодействии. Кроме того, она способствовала разрушению старых и формированию новых центров сил — военной, экономической, политической, идеологической — СССР и США. Прежняя многополюсная система международных отношений, просуществовавшая почти 125 лет, рухнула; образовалась новая — биполярная. Сложились условия для конфронтации лагерей Востока и Запада, военно-силового противоборства между ними. Изменение системы международных отношений оказалось связанным с распадом колониальных империй, колониальной системы, начавшимся во время войны, национально-освободительными войнами; с новым этапом решения социальных проблем, народно-демократическими и социалистическими революциями. Война обострила и ускорила для многих народов мира решение проблемы социального выбора на путях социальной справедливости и народовластия. Но процесс этот протекал трудно, болезненно — отчасти потому, что он сопровождался историческим соревнованием существовавших тогда идеологий, главным образом либерально-буржуазной и социалистической.

Иначе говоря, Вторая мировая война была способом существования мирового сообщества, который характеризовался вооруженным противоборством противостоящих друг другу коалиций. В каждой из них были свои способы (формы) сосуществования, взаимодействия государств и народов; свои политические цели, свои интересы и идеи; свои лидеры, свои центры системообразования; каждое отдельное государство обладало «своими» возможностями и способностями к решению общих для коалиции задач, по-своему перестраивалось на военный лад и по-своему вело «свою» войну. В целом же исторический спор между противоборствующими сторонами и их проектами мироустройства завершился в пользу Советского Союза и антигитлеровской коалиции в целом. Тем самым окончание Второй мировой войны в XX в. знаменовало начало нового этапа всемирной истории.

4. Сущность и характер

Важнейшая особенность войны как особого состояния общества состоит в подчиненности всех ее явлений и процессов политике классов, государств, ведущих войну. История показала, что все войны, независимо от исторических условий и причин возникновения, целей, способов ведения и результатов, по своей сущности были и остаются продолжением политики. На это обратили внимание еще в древности греческие мыслители Аристотель и Платон, а позже писали многие философы, политики, военные деятели, военные историки и теоретики. В России на зависимость войны от политики указывали полководцы П. А. Румянцев, А. В. Суворов и М. И. Кутузов и многие военные теоретики. На Западе также имелись подобные высказывания. Но наиболее полное и глубокое обоснование этому факту дал немецкий военный историк и теоретик К. Клаузевиц. Он писал: «Итак, мы видим, что война есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, осуществление их другими средствами. То, что еще остается в ней своеобразного, относится лишь к своеобразию ее средств... Сколь бы сильно полководец в отдельных случаях ни воздействовал на политические намерения, это воздействие следует рассматривать только как видоизменение их: ибо политическое намерение является целью, война же только средство, а никогда нельзя мыслить средство без цели»10.

Позже, особенно в советский период развития военной теории, это положение о подчиненности войны политике всесторонне рассмотрели В. И. Ленин, а вслед за ним многие военные деятели и теоретики11 .

Отмечая, что война есть продолжение политики иными, а именно вооруженными средствами, следует, что политика составляет основной элемент сущности войны, так как она порождает войну как средство разрешения общественных противоречий; определяет цели войны, ее социально-политический и военно-стратегический характер; оказывает решающее воздействие на общество в целях создания и использования необходимой военной мощи; обеспечивает достижение поставленных целей не только с помощью вооруженного насилия, но и других видов борьбы в войне (экономической, научно-технической, дипломатической, идеологической); обусловливает характер и направленность послевоенного мира.

Другую специфическую сторону сущности войны составляет вооруженная борьба, которая имеет способность обратного воздействия на политику. Так, ход вооруженной борьбы может заставить пересмотреть не только политические цели войны, но и всю внутреннюю и внешнюю политику воюющей стороны (воюющих сторон). Истории известны случаи, когда исход вооруженной борьбы в войне изменял всю политическую систему общества, его духовную жизнь, экономику и т. д.

Обе стороны сущности войны находятся в диалектическом взаимодействии, и изменение одной из них, как правило, влечет изменение другой, что находит отражение в законах войны. Так, возникновение ракетно-ядерного оружия и других видов ОМП коренным образом изменило не только характер вооруженной борьбы, но и ее политическое содержание, сделав войну в целом иррациональной.

Наличие в сущности войны двух диалектически взаимосвязанных сторон обусловливает в ней и социально-политический, и стратегический характер. Это две взаимосвязанные стороны войны.

Социально-политический характер войны раскрывает ее многообразные связи со всеми сферами и областями общественной жизни (политическими, социальными, экономическими, духовными, правовыми, моральными и т. д.). Вследствие этого социально-политический характер конкретной войны можно определить с морально-политической точки зрения как справедливый или несправедливый; с точки зрения признанного международного права — законный или незаконный; с точки зрения социально-исторического развития — прогрессивный или реакционный характер и т. д.

Военно-стратегический характер войны в свою очередь раскрывает ее многообразные связи с собственно военной областью деятельности. Оценка военно-стратегического характера войны предполагает определение ее военно-стратегических целей, применяемых воюющими сторонами средств поражения и военной техники, видов и масштабов военных действий, способов их ведения, физико-географических условий и т. д.

Выяснение сущности войны и оценка ее социально-политического и военно-стратегического характера являются необходимым и обязательным условием познания ее законов. При этом следует учитывать, что сущность войны, как и сущность любого сложного явления, имеет несколько уровней: менее глубоких, т. е. больше связанных с внешними проявлениями, и более глубоких. Ибо наше познание движется от сущности первого порядка к сущности второго, третьего и т. д. Так, сущностью первого, ближайшего порядка выступает направляемая политикой вооруженная борьба, законы которой исследуются военной наукой. Сущность второго, более глубокого порядка выражает зависимость войны во всех ее формах от политики. Сущностью третьего, еще более глубокого порядка является социально-экономическое содержание самой политики. И так далее.

Сущность войны, выраженная в упомянутом положении Клаузевица, представляет тот «внутренний механизм», который определяет прежде всего длительно действующие, решающие причины, с необходимостью порождающие явления, называемые войной. Наиболее глубокие причины, порождающие войны, заключаются в конфликтно-противоречивом характере способа производства и общественных отношений в целом, системе социального и национального угнетения, которые порождают вооруженное насилие одних государств, народов, классов, социальных групп над другими. Одновременно с общими действуют и особенные причины войны, отражающие конкретную историческую эпоху, период общественного развития, содержание вызревающих общественных противоречий. Общие и особенные причины возникновения войн, связанные с объективными условиями общественного развития, действуют вместе с единичными (частными) причинами, которые связаны с субъективным фактором, т. е. с деятельностью социально-политических сил, заинтересованных в войне. Например, действие общих, особенных и конкретных причин, породивших Вторую мировую войну, рельефно проявилось в деятельности реакционных империалистических сил, их политических, государственных, военных и других организаций. В первую очередь это относится к агрессивным государствам фашистского блока, а в них — к реакционной военщине, которая была ревностной исполнительницей воли прусских юнкеров, рурских магнатов, японских дзайбацу (монополий) и явилась наиболее энергичной силой, раздувшей пожар мировой войны.

Характер, механизм действия общих, особенных и частных (конкретных) причин обусловлен содержанием той эпохи, в которую они действуют, и существенно зависит от расстановки и соотношения сил на мировой арене. И в наши дни есть силы, заинтересованные в развязывании войн. Свидетельством тому служат многочисленные локальные войны в разных регионах мира, агрессивные военные акции США и НАТО против народов Югославии, Ливии, Ирака, кровавые события на Ближнем Востоке, на Украине, в Сирии и т. д. А еще совсем недавно в США разрабатывались планы ядерной войны против Советского Союза.

Отсюда вывод: знание и понимание причин и условий возникновения войн в любых условиях позволяют определять возможные военные опасности и угрозы, видеть их характер, возможные пути развития, что крайне необходимо для эффективного решения задач по обеспечению нашей национальной безопасности, укрепления оборонной мощи страны и развития Вооруженных сил России.

5. Война в контексте глобализации

История развития человечества, особенно новая и новейшая, показывает, что пока в мире сохраняются напряженность, нестабильность — политическая и стратегическая, происходят военные конфликты и войны на проектной, национальной, территориальной и религиозной почве. Поэтому крайне необходимы верная оценка военно-политической обстановки и своевременное определение источников и характера военных опасностей, угроз и возможных войн.

В мировой практике существуют различные методологии и методики, позволяющие политическому руководству страны решать названную выше проблему отношений с другими странами и мировым сообществом; анализировать опасности возникновения войн; определять вероятные действия; политические цели потенциальных противников, с одной стороны, союзнические обязательства — с другой, оценивать возможности страны по обеспечению своей безопасности.

Эти обстоятельства в диалектической взаимосвязи с историческими, глобальными, эпохальными и иными факторами стимулировали как в нашей стране, так и за рубежом почти одновременное начало разработок новой концепции войны и соответствующих ей форм вооруженной борьбы. Эти разработки характеризуются, во-первых, учетом перспектив создания новых боевых средств, что, в свою очередь, неизбежно вызовет изменение характера вооруженного противоборства, форм и способов его ведения12. Этому учит многовековая военная история.

Кроме того, предполагается, что в соотношении вооруженных и невооруженных форм насилия, прямых и опосредованных действий вооруженных сил в XXI в. произойдут такие изменения, которые сделают войну «бескровной». Авторы таких утверждений, как правило, опираются на опыт холодной войны, называя ее третьей мировой войной. Действительно, по социально-политическим последствиям смены миропорядка холодная война сравнима с двумя прошлыми мировыми войнами. Произошли крупномасштабные геополитические изменения, перегруппировка сил, коалиций, союзов, в ряде стран сменились политические режимы, возникло свыше двух десятков новых государств. Из этого следует, что необходимо внимательно изучать формы и способы ведения холодной войны, а также способы использования армии и флота в вооруженных конфликтах и локальных войнах, сочетание в них силовых и несиловых действий.

В этой связи представляют большой интерес два обстоятельства.

Первое. Рассуждение Клаузевица о том, что война обязательно должна включать в состав своих действий вооруженное насилие, которым достигается уничтожение противника, захват территорий, ценностей и т. д. Он писал: «Могут существовать войны, в которых цель является еще более незначительной и сведется к простой угрозе, к ведению переговоров с оружием в руках, а случай поддержки союзника может обратиться в чисто демонстративные действия»13.

Второе обстоятельство относится к началу XXI в. В США в официальных документах ограниченные войны классифицируются по интенсивности действий — высокая, средняя, низкая. Конфликты (войны) низкой интенсивности, возведенные в ранг составных элементов стратегии национальной безопасности во внешнеполитической, экономической, идеологической, политической и военной областях, рассматриваются как «ограниченная политико-военная борьба для достижения национальных интересов и целей». Она предполагает широкий диапазон применяемых сил и средств: от дипломатического и социального давления до применения вооруженных методов борьбы с ограниченными целями.

Более того, предполагается, что в ближайшие десятилетия войны на истощение потеряют всякий смысл, а самая современная на сегодняшний день боевая техника утратит свое значение. На смену массовым армиям придут небольшие компактные вооруженные силы с иным боевым потенциалом, способные вести военные действия за тысячи километров от базовой территории. По расчетам военных специалистов, целесообразно в будущих военных операциях отказаться от применения вооружений, причиняющих огромные людские потери, разрушающих материальные ценности и нарушающих экологию. Хирургическими ударами высокоточного оружия, массированным применением радиоэлектронного подавления и других видов несмертельного оружия считается возможным нарушить информационное поле противника, привести его в небоеготовное состояние, оглушив и ослепив. Оружие с новыми физическими свойствами способно, не убивая людей, нарушить работу средств связи, радиолокации, компьютерные сети, навигацию, наведение и в целом управление.

Кроме того, при разработке новой концепции войны допускается, что переход к войнам нового поколения осуществляется не столь быстро, и потому столкновение войск (сил) может произойти в любых формах. Агрессия может перейти в вооруженный конфликт, локальную или крупномасштабную войну, обычную или ядерную. При этом необходимо исследование возможного применения ядерного оружия и способов защиты от него. Имея в виду мнения многих специалистов о запрещении и уничтожении всех ядерных средств военного назначения, аналитики полагают, что вероятность ядерного конфликта не исключена. Многие государства считают ядерное оружие средством сдерживания и готовы использовать его в определенных условиях.

В последние годы многие российские военные теоретики отмечают снижение угрозы возникновения всеобщей ядерной и глобальной обычной войны и одновременное повышение уровня региональной конфликтности в различных районах мира. Последнее обусловливает усиление опасности возникновения вооруженных конфликтов и локальных войн. В связи с этим не исключается участие Вооруженных Сил России в вооруженных столкновениях как в районах, непосредственно прилегающих к границам России или находящихся на небольшом расстоянии от них (Средний и Ближний Восток, Средняя, Южная и Юго-Восточная Азия, Дальний Восток), так и в районах, удаленных от границ (при наличии там интересов России).

Для этого вооруженные силы должны овладевать новыми нестандартными формами действий и способами разгрома противника, основанными на использовании разведывательно-ударных и разведывательно-огневых комплексов, проведении воздушно-наземного маневра, совершении стремительных аэромобильных рейдов, нанесении массированных ударов ракетными войсками и авиацией с одновременным радиоэлектронным подавлением его систем управления оружием и войсками.

Считается, что проявление агрессивности со стороны государств может свидетельствовать о подготовке даже крупномасштабной войны. Характер ее, по мнению специалистов, может быть специфическим. Подобную войну некоторые специалисты называют гибридной. В ней предполагается, по возможности без ведения боевых действий в обычном понимании, достичь бескровной победы политическими, дипломатическими, экономическими и военными мерами. Для этого основные усилия сосредоточиваются на разрушении информационного ресурса государства, системы управления, каналов навигации и наведения. Особое место отводится информационно-психологическому противоборству. Ставится задача добиться существенного ослабления военного потенциала противника несиловыми действиями.

Предполагается с первых часов войны решительным подавлением воли к сопротивлению парализовать военное и государственное управление противной стороны, нанести сокрушительное поражение ее вооруженным силам и тем самым поставить вопрос о капитуляции. Утверждается, что для действий с позиции силы необходимо решающее технологическое превосходство, прежде всего в наукоемких видах оружия, электронике, роботизации, компьютеризации, космических средствах и информатике.

Прогнозируя характер возможных войн, можно ожидать, что в XXI в. появятся ныне неизвестные виды вооружения и военной техники, основанные на новых физических свойствах, позволяющие наносить удары (в том числе из космоса) по любым объектам, независимо от их защищенности.

Вместе с тем оценка предполагаемых войн должна исходить из учета возможных тенденций развития международной военно-политической обстановки и, что очень важно, особенностей решения проблем мира и войны на каждом этапе исторического развития. Необходимо также учитывать такую особенность, как формирование оборонной мощи ведущих государств мира одновременно с созданием единой информационно-коммуникационной сети, которая объединяет источники информации, органы управления и средства поражения (подавления!). Эта концепция ведения военных действий с использованием единого информационного пространства стала, с легкой руки США, называться «сетецентрической войной».

Опыт мирового развития конца ХХ — начала ХХI в. показывает, что изменение характера войн, форм и способов их ведения обусловлено и такими факторами, как, например, политические технологии «цветных революций» («оранжевых» и др.), так называемый экспорт революций из одной страны в другую, снижение воспитательного воздействия культуры, искусства, образования и спорта на молодежь (главным образом), снижение (падение) жизненного уровня населения, особенно молодежи, антигуманное, несправедливое воздействие на традиции, настроения, интересы населения (в первую очередь молодежи) и т. п.

В публикациях последнего времени подчеркивается, что в ходе эволюции эпоха классических войн завершилась и наступила пора неклассических, постклассических войн: бесконтактных, информационных, сетецентрических, гибридных, экологических и т. п. Об этом, например, рассказывается в содержательной статье известных военных теоретиков С. А. Богданова и С. Г. Чикинова в журнале «Военная мысль»14. В ней, в частности, отмечается: «Несмотря на утверждения некоторых военных ученых о необходимости коренного пересмотра сущности и содержания войны и утрате приоритетности применения в ней военной силы, все-таки именно обязательность применения вооруженных сил является тем главным критерием, который отличает войну как особый период межгосударственного противоборства от других периодов существования государств, подтверждая тем самым неизменность подхода к сущности войны. Неслучайно многие военные специалисты считают, что война будущего все-таки останется войной»15. Пока, добавим мы, в обществе существуют ее фундаментальные причины. В статье справедливо отмечается, что холодная война является войной нового типа, требующей специального рассмотрения. Она, подчеркивают авторы, «…является уникальной, назревавшей несколько десятилетий, она уже охватила активное ядро всего человечества (стала глобальной) и угрожает стать стержнем исторической жизни ХХI столетия»16.

Недавно переведена на русский язык книга американского автора Яна Морриса «Война. Для чего она нужна?», в которой на большом историческом материале рассматривается роль конфликтов и войн в прогрессе цивилизации, от приматов до роботов17. О войнах новой эпохи интересный материал можно найти и на страницах журнала «Военная мысль»18.

***

Таким образом, война является историческим и социально-политическим явлением, сущность которого заключена в политике противоборствующих сторон. Сложность и противоречивость войны находят выражение в системе условий и факторов, взаимодействие которых образует определенную систему, крайне динамичную, со многими быстродействующими параметрами, необходимыми и случайными, и другими видами связей и отношений. Постоянно меняющийся характер явлений войны, их противоречивость обусловливают и сложность и характер познания ее законов.

Глава 2.
Особенности познания

Законы войны познаются и отражаются на эмпирическом и теоретическом уровнях. Для эмпирического познания законов войны характерно выявление (установление) повторяемости процессов, явлений войны (военных действий), их связей и отношений Соответственно природе этой ступени познания исследуемые законы отражают сущность войны, военных действий, но недостаточно глубоко и полно. Несмотря на это, эмпирические законы служили и служат основой целесообразной деятельности войск.

Высшим уровнем познания законов войны является теоретический. Здесь познаются и отражаются не только повторяемость явлений и процессов войны, взаимосвязь ее существенных сторон, но и выявляется механизм действия того или иного объективного закона, а это, в свою очередь, увеличивает возможности политического и военного руководства в процессе использования познанных законов.

1. От эмпирического познания к теоретическому

Таков путь познания законов войны как внутренних, существенных, необходимых ее связей и отношений. Этот путь познания достаточно сложен и противоречив, прежде всего потому, что сложно и противоречиво познание вообще, в котором различаются эмпирические, или чувственные, и осмысленные, или логические ступени. Связь между ними диалектическая. Кроме того, сложность и противоречивость познания обусловлена самой природой социальной формы движения материи, важной стороной которой является война. Для познания ее существенных, устойчивых связей необходимо знать движущие силы, формой которых являются интересы, потребности и побуждения людей. А они исторически непостоянны и изменчивы, но всякий раз по-своему. Наконец, сложность и противоречивость пути познания законов обусловлена и самой войной как историческим явлением, представляющим собой конфликтную ситуацию, вооруженное противоборство больших масс людей, преследующих противоположные политические, военные и иные цели.

Нельзя забывать, что познание законов войны (и вооруженной борьбы) осуществляют люди — полководцы, военачальники, воины, теоретики, историки и т. д., — различающиеся между собой мировоззрением, характером деятельности, своими политическими и идеологическими пристрастиями, вследствие чего и характер познания, и результаты познания несут на себе печать личности. К тому же познание законов во время войны отличается от познания в мирное время.

Развитие знаний о законах войны на эмпирическом, чувственном и на рациональном, логическом уровнях познания всегда было глубоко диалектическим — так же, как диалектически связаны между собой ощущения и мышление. Хотя это и разные уровни познания, но противопоставлять их друг другу неправомерно. В ощущениях, например, не воспринимается справедливый характер войны. Это дает мышление. Но само мышление получает данные о справедливости или несправедливости войны из чувственного восприятия отношения войск к населению, к культуре, традициям народа и т. д. Следовательно, чувственные восприятия служат материалом для мышления, ощущения являются непосредственным источником логического познания, и все формы логического (рационального) мышления — понятия, суждения, умозаключения возникают в конечном счете из ощущений. В ощущениях предмет дается непосредственно, а в мышлении — опосредованно через ощущения, восприятия и представления, но в конечном счете источником понятий является тот же материальный мир.

Общей основой обоих уровней или ступеней познания является практика. На ее основе складывается весь процесс познания; практикой проверяется каждый его шаг. Практикой определяется и переход от представлений к понятиям; понятия возникают непосредственно из обобщения представлений.

В военном деле практика может быть мирная, а может быть и не мирная в том случае, когда ведется вооруженная борьба в различных формах и масштабах. В последнем случае, т. е. во время вооруженной борьбы, войны мысль человека направлена на то, чтобы найти пути победы над противником. Но об этом думают и до войны. Так было в прошлом, так происходит и теперь. Так, рассуждая о победе в войне, древнекитайский полководец Сунь-Цзы полагал, что для ее достижения необходимо особым образом сочетать пять основных элементов: «путь» (моральный элемент), «небо» (время, когда происходят войны), «земля» (местность), «полководец», «закон» (правила воинского строя, снабжение армии и командование ею)19. Позже полководец и историк Древней Греции Ксенофонт уже связывал достижение победы с соотношением сил противоборствующих сторон20. К этому же выводу пришел римский писатель Флавий Вегеций. «Для вождя, — писал он, — наиболее полезным и искусным приемом является выбрать из всего войска знающих военное дело и мудрых людей и... вести с ними беседы о своем и о вражеском войске о том, у кого больше бойцов, у нас или у врагов, чьи более мужественны в тяжелых условиях»21. В зависимости от соотношения сил Вегеций рекомендовал применять различные способы борьбы с противником22.

Важным шагом в обосновании роли соотношения сил как определяющего фактора вооруженной борьбы явилось открытие Эпаминондом (IV в. до н. э.) принципа неравномерного распределения войск по фронту и создания ударного кулака на решающем участке боевого построения. Принцип Эпаминонда, как признают многие военные мыслители, всегда определяет исход почти всех решающих сражений. Принцип Эпаминонда — отражение двух характерных моментов: во-первых, особенностей фаланговой тактики; во-вторых, изменения роли конницы в ходе военных действий. Как пишет Г. Дельбрюк, новшество Эпаминонда «исходило из чисто внешнего, случайного явления старой фаланговой тактики — своеобразной тяги вправо, которая отнюдь не имела какого-либо более глубокого значения, а являлась только следствием того обстоятельства, что щит носили на левой руке; но дальнейшим следствием было то, что победу обычно одерживало правое крыло и нередко — с обеих сторон одновременно»23. Используя кавалерию и пехоту, Эпаминонд заменил равномерное распределение сил по фронту неравномерным, усилил левое крыло путем увеличения глубины и укорочения фронта и прикрыл его конницей. Вследствие этого фаланга перестала быть или только обороняющейся или только наступающей; с введением нового элемента — колонны — бой стал единством наступательных и оборонительных действий войск.

В последующем экономию сил, осуществляемую в боевом строе Эпаминонда, Александр Македонский довел до такого комбинированного применения различных родов войск, какого Греция с ее незначительной конницей никогда не могла бы достигнуть. Неравномерности распределения сил по фронту при данном соотношении сил особое значение придавал Юлий Цезарь. Стремясь осуществить поставленные цели, он добивался распыления сил противника и громил его по частям; он стал использовать свой резерв как средство решительного разгрома врага.

В средние века интересные и важные мысли в понимании закономерностей войн высказал Никколо Макиавелли, один из первых писателей того времени. Макиавелли сформулировал ряд положений о материальных условиях достижения победы в войне. Он писал: «Люди, оружие, деньги и хлеб — вот жизненная сила войны. Из этих четырех условий всего важнее первые два, ибо с людьми и оружием всегда можно достать деньги и хлеб, но с одним хлебом и деньгами ты не достанешь ни людей, ни оружия»24.

Макиавелли сформулировал некоторые принципы и правила ведения войны, в которых нашли отражение ее факторы. Например, он писал: «Все, что полезно неприятелю, вредно тебе, и все, что полезно тебе, вредно неприятелю. Тот, кто на войне бдительнее следит за неприятелем и тщательнее обучает и упражняет свои войска, подвергается меньшей опасности и может больше надеяться на победу»25. В числе того, что полезно для победы, Макиавелли называет моральный дух войск, их обученность, дисциплинированность, талант полководца и т. д.

Дальнейшее развитие взглядов на факторы, определяющие ход вооруженной борьбы и войны в целом, на их законы, стало возможным на новом историческом этапе и на более высоком уровне развития военно-теоретической мысли. Большое влияние здесь оказали передовые для своего времени философские школы — просветители, философы-материалисты XVIII в.

Одно из направлений брало свое начало в сочинениях Генриха Ллойда26 и Генриха Дитриха Бюлова27, обобщивших опыт войн нового времени. В материальных условиях войны военные теоретики уже видели существенную связь между такими элементами, как армия, оружие, географические условия, пространство и время. Связи этих элементов (технической части войны) считались поддающимися математическому выражению, а их содержание сводилось к нескольким постоянным принципам. Особое значение придавалось географическому фактору и передвижению войск как наиболее важным, основным для хода и исхода войн. Напротив, Г. Ллойд и другие теоретики исходили из того, что духовная сторона войны не подчинена никаким правилам и является сферой неограниченного творчества полководца28.

В подобной односторонности таилась большая опасность для военной теории и практики.

В конце XIX — начале XX в. в новой исторической обстановке так называемый географический детерминизм был использован как орудие обоснования империалистической политики, вошел в основу теории «морской силы» А. Мэхэна29, теории «господства на море» Ф. Коломба30.

Другое направление связано главным образом с именем известного военного теоретика Анри Жомини, обобщившего опыт войн эпохи французской буржуазной революции и Наполеона Бонапарта. Жомини исследовал причинно-следственные связи, свойственные военным действиям, пытался раскрыть характер взаимодействия тех элементов, от которых зависит судьба войны, изолируя при этом военное искусство от социально-экономических и политических условий. Он развивал идею неравномерного распределения сил и средств (принцип Эпаминонда) в интересах быстрейшего и эффективного достижения военных целей31.

По существу, это анализ соотношения сил воюющих сторон, зависимости этого соотношения от политических целей войны, но главным образом — от действий и гения полководца.

А. Жомини считал, что связи между элементами военных действий и взаимодействие их исторически неизменны, и на этом основании он пришел к выводу о существовании небольшого числа основных принципов войны и практических правил их применения. Утверждая вечность принципов военного искусства, Жомини сумел, однако, правильно понять определяющее воздействие вооружения и организации войск на военное искусство, хотя и относил его лишь к тактической области.

Чрезвычайно важным в развитии взглядов на законы войны является направление, связанное с идеями немецкого военного историка и теоретика XIX в. К. Клаузевица. Глубоко исследовав опыт войн, применив диалектику Гегеля к его анализу, Клаузевицу удалось преодолеть ограниченность взглядов некоторых своих предшественников и современников и сформулировать ряд важных положений. Он дал развернутое определение войны и показал, что «война есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, осуществление их другими средствами»32.

Это, конечно, не означает, что другие военные мыслители не видели связи между политикой и войной. То, что война связана с политикой, учитывали еще во времена Платона и Аристотеля. Отмечали эту связь многие русские и иностранные полководцы, военные мыслители XVIII–XIX вв. Однако более глубокий анализ взаимосвязи политики и войны с позиций диалектики впервые был дан Клаузевицем.

Выделив войну из совокупности общественных отношений, он сумел выявить такие связи в ходе войн, которые до него никто так глубоко и всесторонне не рассматривал. Это, прежде всего, «взаимосвязь абсолютного и относительного в войне, внутреннего и внешнего, непосредственного и опосредованного, основания войны и условий ее ведения. Характеризуя непосредственные и опосредованные связи в войне, Клаузевиц дал анализ политических и стратегических целей в их соотношении со средствами. Он показал взаимосвязь стратегии и политики, вооружения и географических условий, материальных и духовных факторов.

Клаузевиц обращает особое внимание на многообразие связей в вой­не, на взаимосвязь явлений войны и их связь с конечным результатом войны33.

Он пытался дать обоснование взаимосвязи причинности и закона, необходимости и случайности. Например, идея необходимости проходит в рассуждениях Клаузевица о соотношении наступления и обороны, материальных и моральных факторов в бою. В хаосе случайностей он видел определенные причинно-следственные связи и отношения, понимал, что они неравнозначны, что в ходе борьбы обстановка складывается в зависимости от соотношения сил и что в результате этого в вооруженной борьбе возникают закономерные связи и отношения, имеющие характер необходимости.

Вместе с тем в явлениях и процессах вооруженной борьбы он видел хаос случайностей, с одной стороны, и полководца — с другой, взаимодействующих друг с другом при определяющей роли полководца. Поэтому он считал, что гений полководца действует «вне закона»34.

Немало сделали для обобщения опыта военной истории и другие исследователи. Немецкий военный теоретик Верди дю Вернуа35 анализировал взаимообусловленность общих основ развития военного дела и его отдельных сторон, частных случаев; X. Мольтке36 исследовал зависимость военных успехов от сосредоточения и рассредоточения войск, средств сообщения и связи, рассматривал факторы, воздействующие на управление войсками; С. Шлихтинг37 высказал ряд положений об обусловленности военного искусства средствами ведения войны, общей культурой народа и хозяйственным состоянием страны. Он полнее других рассмотрел вопрос о взаимодействии различных армий на одном театре военных действий. Фон дер Гольц38 раскрыл глубокую связь между характером войны данной эпохи и массовыми многомиллионными армиями, считая, что разгром армии еще не ведет к окончанию войны.

Ф. Бернгарди39 видел подчиненность войны законам, пытался разработать теорию управления войсками, выяснить соотношение военной теории и военного искусства. Французский военный теоретик Ф. Фош40 анализировал характер соотношения сил сторон, его отдельные элементы, вопросы управления ими и т. д.

Почти одновременно с военными деятелями и мыслителями западных стран в России также сформировалось направление в военных знаниях, в котором разрабатывалась идея подчиненности явлений и процессов вооруженной борьбы и войны в целом законам и закономерностям. Хотя эти понятия и не всегда упоминались. В XVIII в. эта идея наиболее полно была разработана выдающимся русским полководцем А. В. Суворовым в «Науке побеждать», многочисленных письмах, приказах, инструкциях и т. д. В частности, в 1794 г. он сформулировал тринадцать правил, общих руководящих начал, которые назвал «Моя тактика», но фактически они являлись правилами в ходе ведения вооруженной борьбы и войны в целом, в которых аккумулировались тогдашние знания о движущих силах и факторах войны, о ее законах. Но об этом подробнее будет сказано в последующем в связи с механизмом реализации законов войны. В частности, Суворов особое значение придавал фактору времени и разумному использованию сил в соответствии с обстановкой. Моральный дух войск, по мнению Суворова, был важным фактором успехов в войне. Это положение особо подчеркивал и другой выдающийся полководец — М. И. Кутузов. Отмечая храбрость и героизм русских войск, проявленные в Отечественной войне 1812 года, он писал: «Но не пройдут и не умолкнут содеянные... громкие дела и подвиги ваши; потомство сохранит их в памяти своей. Вы кровию своею спасли Отечество...»41.

Кутузов понимал связь войны с политикой, зависимость первой от второй. «Обстоятельства политические, — писал он, — укажут род войны...»42. М. И. Кутузов лучше других оценивал значение для вооруженной борьбы политической цели войны и в соответствии с ней определяющую роль стратегии по отношению к тактике. Тактические победы он рассматривал в свете политических и военных целей войны.

Различные стороны исторического опыта войн рассматривали представители различных направлений в России в целях поиска в нем закономерностей войны. А. И. Хатов раньше других западных военных писателей показал зависимость тактики от оружия и нравственных возможностей народов, которые в свою очередь зависят от способа правления в государстве. Он пытался выйти за рамки военного дела и объяснить характер его обусловленности некоторыми социальными факторами43.

Стремились понять обусловленность войн различного рода социальными факторами П. И. Пестель, Д. И. Завалишин, Н. Н. Муравьев, И. Г. Бурцев. Пестель, например, хорошо понимал определяющую роль господствующего строя в организации вооруженных сил. Он показал качественные особенности родов войск и необходимость их взаимодействия, обусловленность различных уровней военного искусства. Бурцев исследовал взаимосвязь объективных причин, действующих в войне, и правил (принципов), в которых они отражены, поставил вопрос о соотношении необходимости и свободы в деятельности полководца44.

Н. В. Медем анализировал внутреннюю связь между политикой, стратегией и тактикой, обусловленность военных успехов устройством и качеством войск, искусством военачальников. Он видел определяющее воздействие прогресса военной техники на военное искусство. Медем писал: «Изобретение какого-либо нового оружия, употребление каких-либо новых средств, доселе неизвестных, может внезапно изменить все, и нельзя ручаться, что стратегия не испытает такого же изменения, какому она подверглась по введению огнестрельного оружия»45.

Критикуя военных писателей, которые отстаивали вечные и неизменные принципы военного искусства, Медем доказывал, что не может быть безусловных правил, годных для любых случаев, что характер действия войск зависит не от одной воли полководцев, а преимущественно от соотношения сил воюющих сторон и других обстоятельств. Однако нечеткое представление об обусловленности войны социально-политическими условиями, несовершенная методология были в числе причин отрицания Медемом теории военного искусства. За это критиковал Н. В. Медема П. А. Языков, который доказывал существование связи между истинами науки и практикой. Он подчеркивал воздействие политики на стратегию, а также зависимость хода войны от сражения между главными силами сторон46.

Глубокий след в истолковании опыта войн оставил и Д. В. Давыдов, исследовавший связи действий регулярных войск с действиями партизан в войнах XIX в., зависимость вооруженной борьбы от обстоятельств, заключенных в характере народа, природе государства47. Глубокое понимание процессов войны было характерно также для А. И. Астафьева и Н. П. Михневича. Астафьев видел в войне существенные

...