Ассоль

Пламя моей души

Стихи и рассказы

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Оформление обложки Екатерина Тарасенко

© Ассоль, 2018

Привет, мой милый друг. Вот мы и встретились снова. Надеюсь, ты простишь мне это долгое отсутствие? У меня есть много новых историй, которые хочется побыстрее рассказать. Что же, готов окунуться в эти приключения? Если да, тогда ты знаешь, что делать. Бери меня за руку, мы начинаем…

16+

ISBN 978-5-4493-0570-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Пламя моей души
2. Рассказы
   1. Две сестры
   2. О любви, верности и куриных ножках
   3. Поездка
   4. Неоновые люди. Люди в отражениях
3. Стихи
   1. Дети, которые молчат
   2. «Замри и почувствуй…»
   3. «Однажды свеча влюбилась в огонь…»
   4. Отпуск Деда Мороза и Снегурочки
   5. «Она стерла губную помаду…»
   6. «Я сижу на песке, в воду вытянув ноги…»
   7. Ирма
   8. «Я хочу лишь коснуться его руки…»
   9. «Я чувствую, как немеют руки…»
   10. «Я — новый Пушкин! Нет, лучше пусть — Есенин!..»
4. Цитатник

Рассказы

Две сестры

Тогда девочка опустилась на землю и заплакала. Тёплые слёзы упали как раз на то место, где стоял прежде один из розовых кустов, и как только они смочили землю — куст мгновенно вырос из неё, такой же свежий, цветущий, как прежде.

«Снежная Королева» Г. Х. Андерсен

Холод. Он пробирал до костей девушку, стоящую на утёсе. Полы её серого платья развивались, обнажая худощавые ноги. Ледяными тощими пальцами она нежно держала в руках цветок — давно иссохшую розу, готовую вот-вот рассыпаться на ветру. Солёные брызги моря, разбивающегося о камни, долетали до брюнетки, заставляя её ёжиться от невыносимого холода. Девушка дрожала. Грустными глазами она осматривала их последнее место встречи. Не придёт.

Зловещие крики чаек острыми клинками вонзались в нежное девичье сердце, заставляя его обладательницу вздрагивать при каждом шорохе. Тонкой серебряной нитью по щеке протянулась слеза и, подобно крупному бриллианту, бесследно разбилась о морскую воду. Не придёт.

Минуты ожидания тянулись друг за другом так медленно. А ведь можно было больше и не ждать. Просто сделать шаг…

— Элли, ты здесь? — послышался за голыми деревьями знакомый голос.

Девушка вздрогнула и резко обернулась. Черная пустота леса насквозь просвечивала бесстыдных своих жителей. Только редкие ёлочки стояли, совсем не стесняясь. Никого. Как всегда. Брюнетка отчаянно замотала головой. То ли что бы выкинуть из неё воспоминания, то ли что бы быстрее размазать по щекам нахлынувшие вдруг слёзы.

— Пора, — прошептала она самой себе. Или не себе, а этому месту, словно говоря, что больше никогда сюда не придёт. Словно прощаясь.

Тонкие пальцы без сожаления смяли засохший цветок, что мгновения назад был бережно храним и с таким трепетом защищён от ветра. Заплесневелые, некрасиво-коричневые лепестки с тихим шелестом рассыпались. Ветер подхватил их с белоснежной тонкой ладошки и понёс вниз, к морю. Куда скоро полетит и она…

Без капли стеснения вытерев о платье ладошку, хранившую ещё тепло мертвого цветка, девушка вздохнула. Посмотрев на бушующую под ней стихию, она представила вдруг, каким леденяще-колючим окажется море. Представила и улыбнулась. Скорей бы уже. Встав на самом краю утёса, она, словно чайка крылья, развела в стороны свои тонкие худощавые руки. Пора…

— Элли?

За спиной брюнетки послышался шорох, и та слегка наклонила голову, замерев и прислушиваясь. Но нет, в этот раз это был не обман.

— Элли, что ты делаешь?

Из темноты леса на поляну (если можно так назвать эту облысевшую макушку утёса) вышла Она. Её кремовое платье идеально оттеняло бронзовую белизну кожи. Длинные, слегка запутанные волосы цвета молочного шоколада, лежавшие на тонких плечах мягкими прядями, сейчас, словно паутина, летали вокруг лица. В безумно красивых карих глазах застыло удивление.

— Ч… что? — девушка, стоящая на краю утёса, заикнулась.

— Что ты делаешь, Элли? — повторила чуть строже шатенка, отодвигая тонкой рукой серую безобразную ветку, мешавшую пройти.

— Элис…

Это имя, произнесённое на одном дыхании, было полно надежды и чувств, которые копились, кажется, ещё с самого начала времён.

— Ты пришла! — ветер, словно волшебный парикмахер, разметал в стороны смоляные космы, открывая неимоверную худобу лица. — А время будто и не властно над тобой. Ты всё так же красива, как и прежде… словно нимфа…

— А ты… — глаза шатенки растерянно осматривали тощую фигуру напротив. — Ты очень похудела, Элли. Совсем за собой не следишь.

Улыбка тронула бледные губы черноволосой девушки. Она была так счастлива от своего несчастья сейчас, что не понимала, какие эмоции владеют её душой. Одинокая слеза снова покатилась по щеке. Руки, которые должны были стать крыльями, медленно опустились, задевая легкую серую ткань платья.

— Ты замёрзла, — больше не спрашивая, а утверждая, сказала только что пришедшая.

— Я ждала тебя.

Вот и всё. Как мало, оказывается, можно сказать человеку, с которым больше всего хочется говорить. Есть куча невысказанных слов и фраз. Непоказанных эмоций. Невыплаканных слёз. Есть всё! И в то же время ничего…

Двое стояли на утёсе и мерзли от леденящего душу ветра. Одна из них, в прямом смысле слова, была в шаге от смерти. Другая — могла её спасти. Все слова смешались в одно большое молчание, и неумелые гляделки выполняли сейчас их роль.

— Я пришла, — отважилась нарушить тишину нимфа. — Я пришла, как и обещала.

— Поздно, — пожала плечами и легко тряхнула головой черноволосая. В её голосе, который она изо всех сил старалась сделать стальным, слышались нотки приближающейся истерики. Слёзы текли из глаз одна за другой, словно жили сами по себе. Но девушка этого и не замечала — усилившийся ветер сразу же сносил их прочь, стоило им дойти до линии подбородка.

— Ты пришла слишком поздно! Я ждала тебя! Долгие годы ждала тебя! Я видела, как оно умирало, — не переставая говорить, брюнетка обвела руками вокруг себя, показывая на когда-то живую площадку утёса. — И я умирала вместе с ним! Ты понимаешь? Я умирала!..

Шатенка, так до конца и не вышедшая из-под защиты голых деревьев, стояла молча. Она осматривала место, дышавшее когда-то жизнью, и не верила своим глазам.

— Розы… — словно что-то вспомнив, вдруг в испуге подняла глаза на собеседницу.

— Да, Элис, розы. Они завяли. Причём давно. Оочень давно. Я берегла её, как могла, но сегодня решила, что ты не придёшь. Уже никогда не придёшь! Что я больше тебя не увижу… — и с немного виноватым видом девушка в сером платье показала ладонь, в которой недавно держала цветок. На тонких пальцах ещё оставались налипшие крошки праха. — И я убила её.

— Элли… — выдохнула нимфа и сделала шаг на встречу.

Обессилев от всего, брюнетка упала на колени. Невольные рыдания вырвались из её груди. Она прижала к себе руку, хранившую остатки розы. И вдруг затряслась всем своим маленьким худым тельцем.

— Уйди, Элис, уйди, — еле выговорила она. — Я не хочу, что бы ты меня такой видела! Я всегда была сильной. Я обещала тебе быть сильной, а сама…

И девушка зарыдала пуще прежнего, осознавая, что если шатенка сейчас уйдет, то её жизнь будет кончена. Тогда останется только сделать шаг…

Но нимфа продолжала стоять, смотря на то, как у её ног на коленях рыдает черноволосая. Она хватала тонкую кремовую ткань платья, сжимая руки в кулаки, и смотрела на застывший горизонт, пытаясь отвлечься от доносящихся снизу звуков. Надо быть сильной, а она слабая. Надо быть сильной.

Чайки продолжали кричать. Море — осыпать девушек равнодушными брызгами, заставляющими волосы вставать дыбом.

И тогда впервые за столь долгое время разлуки старшая сестра обняла младшую. Эти объятия были очень осторожными, будто она прижимала к себе не человека, а статуэтку, сделанную из хрусталя. Они были так же важны для них обеих, как для вас — дышать.

— Ну-ну, Элли, успокойся, — нежно провела по смоляным волосам девушка. — Я знаю, ты сильная. Ты же мне обещала.

— Элис, — выдохнула младшая сестра. — Ты пришла.

— Да, Элли, я пришла. И тебе не нужно отсюда уходить.

С этими словами нимфа вложила ей в озябшую ладошку маленький мешочек.

— Что это? — ещё мокрые от слез глаза смотрели в безумной красоты глаза сестры.

— Я не сохранила розу, как ты. Но я сохранила собранные с неё семена. Мы всё исправим.

— Вместе?

— Вместе.

О любви, верности и куриных ножках

Ну, здравствуй, усталый путник. Ты хочешь чего-то? Воды? Еды? А, может, хочешь услышать одну историю? О любви, верности и куриных ножках? Отдохнуть от своего долгого пути, от суеты мира и узнать эту добрую сказку? Что ж, если ты согласен, я начинаю!

Было это давным-давно. Так давно, что никто и не помнит, наверное. Может даже не на этой планете. Или не в этой вселенной… А все же было.

***

Среди зеленых лесов и полей стояло Каменное королевство, в простонародье называемое просто Стоун. И было оно богато на разные драгоценные камни, которые добывали в своих черных шахтах мужчины. Иногда камни оказывались волшебными, способными поддерживать жизни или превращать железо в золото. Благодаря непосильному труду работающих мужчин Стоун процветал, а жители никогда ни в чем не нуждались. Земля была плодородной, и урожай был богат. Но если не всходили посевы, закупал король всё за границей. Скотины всегда было много, поэтому у людей всегда были мясо, шерсть и кожа…

Правил Каменным королевством мудрый и справедливый король. Превыше всех своих нужд ставил он интересы Стоуна и населявших его людей. Звали короля — Пьерр, что на одном из самых красивых языков мира означает камень. Как и название королевства — Стоун — камень. Идеальный правитель для идеальной земли.

Единственное, что любил король больше Стоуна, так это свою дочь…

Однажды теплым солнечным днем в двери замка постучали. Король незамедлительно велел пустить пришедших. Но оказалось, что это лишь один гонец из соседнего королевства. Весь уставший и в крови, покрытый пылью и потом, он тут же свалился без сознания, едва ступив на порог.

Когда гонца вымыли, лучшие лекари Стоуна обработали его раны и постарались привести в чувство. Не прошло и пары часов, как гонец, чистый и сытый, переодетый в новую одежду, предстал пред королем.

— Ваше Величество, — заговорил он уверенно, едва король посмотрел на него. — Я прошу у Вас прощения за свою дерзость, и благодарю Вас, светлейший, за помощь, которая…

— Зачем ты пожаловал, — перебил его Пьерр кивком головы, словно давая понять, что и извинения и благодарности приняты. — И почему в таком виде?

— Ваше Величество, — снова заговорил юноша, слегка поклонившись. — Я гонец соседнего королевства. Меня послал наш Король лично к Вам, чтобы доложить… В Па-де-Ном пришла война. Варвары с реки Грома напали на нас и за ночь сожгли почти всю деревню. Замок держит оборону, но на дорогу сюда у меня ушли почти сутки…

— Па-де-Ном… Что ж, слышал, слышал… Но разве у вас с рекой Грома не было заключено мирное соглашение?

— Всё именно так и было, Ваше Величество, но они вероломно нарушили договор… Говорят из-за того, что волк из близ лежащего нам леса загрыз их птиц… Но, если позволите, я не верю в эти домыслы… Эти варвары просто…

Гонец неистово замотал головой. Кровь праведного гнева прилила к его миловидному лицу. Перед глазами парня всё ещё стояло зарево пожарищ. Абсолютное зло, оно пожирало дом за домом и не успевших выбежать людей. Крики наполнили эту ночь. Дым, пепел и боль смешались в горячем ночном воздухе. Перед глазами гонца появилось окровавленное лицо короля: «Беги. Скорее. Беги в Стоун. Проси помощи…»

— Так я полагаю, Сириусу нужна наша помощь?

— Да, — ответил гонец, не поднимая головы.

— Хмм, что ж… Как человек, ответственный за Стоун, я трезво считаю, что конфликты с Речными нам не нужны…

Ужас и безнадега мелькнули в карих глазах гонца. Неужели не помогут?..

— Но с другой стороны… Королевство Па-де-Ном всегда было добро к нам. Что ж, я помогу. Эй, позовите мне Кристиана, — крикнул король куда-то в конец зала.

Гонец выдохнул.

— Ваше Величество, не знаю, как Вас благодарить…

— Пустяки.

— Но…

— Что-то еще? — удивленно спросил король.

— Да. Его Величество Король Сириус просил передать это тому, кто согласится прийти на помощь Па-де-Ном…

И, не смело шагая, дрожащей рукой протянул гонец конверт, на котором красовалась гербовая печать его королевства. Незамедлительно вскрыв послание, король Пьерр задумчиво повертел в руках пожелтевший клочок бумаги и, секунду поразмыслив, стал читать. Лицо его не выражало никаких эмоций.

Тем временем наш гонец стоял, понурив голову. Множество разных тяжелых дум одолевало его. Почему король Сириус выбрал именно его? Жива ли его младшая сестренка? Смог ли замок выдержать атаки? Или оборона…

— Ваше Величество?

Мелодичный голос вырвал посланника из недр его дум. Рядом с королем стояла наипрекраснейшая девушка, которую гонцу только доводилось видеть за всю свою жизнь. Её золотые волосы мягкими локонами обрамляли приятный овал лица. Жемчуг и цветы украшали незамысловатую прическу. Одета была она в простое платье замечательного покроя. Вышитые золотыми и серебряными нитями, на нем распускались живые цветы. Но, в отличие от нарядов Па-де-Номских дам, это платье имело длинные рукава, закрывающее руки, и высокий воротник, прикрывающий шею. Но в этом был свой шарм, своя изюминка… Могу смело сказать тебе, дорогой мой слушатель, что только мы с тобой интересуемся сказочным платьем девушки. Гонец же был заворожен ее лицом.

Серо-голубые глаза, такие, словно жарким летним днем ты ныряешь в ледяную воду. Они смотрели совершенно спокойно и серьезно, словно заглядывая прямо в душу собеседника. Над прекрасными глазами вразлет лежали тонкие брови, напоминающие две маленькие радуги (от чего казалось, что девушка постоянно удивляется). Её губы прекрасной, четко очерченной формы были словно спелый, налитый солнцем персик на бледном лице. Маленький аккуратный нос, высокий лоб, небольшие пухленькие щечки… Словом, само очарование, да и только.

«Боже, кто эта девушка? Восьмое чудо света! Какая прелесть. Наверное, это и есть та самая Кристиана…» думал гонец, завороженно глядя на особу, чинно стоящую рядом с королем.

Его Величество Пьерр, видимо дочитавший послание короля Сириуса, слегка наклонился к только что подошедшей девушке. Она лишь положила руку ему на плечо.

— Как твое имя? — обратился король к гонцу.

— Элиот, — чуть смущенно назвался юноша, не отрывая взгляда от красавицы.

— Что ж, Элиот. Я согласен на оказание помощи вашему королевству и на личную просьбу короля Сириуса.

И с этими словами Пьерр с важным видом спрятал письмо во внутренний карман своего одеяния. И, похлопав девушку по руке, он уже с улыбкой обратился переминающемуся с ноги на ногу юноше.

— Я, — кое-как стараясь не смотреть на прекрасную девушку, промямлил Элиот. — Я благодарен Вам, Ваше Величество! И Вам, мадемуазель Кристиана!

И, не сдерживая чувств, гонец поклонился.

На секунду вздернув бровки, девушка вдруг нахмурилась. Идеальное лицо ее выражало недовольство сказанным. Глаза поледенели. Король залился хохотом. Гонец задрожал.

— Это, — отсмеявшись, сказал Пьерр будничным тоном и с самой наидовольнейшей улыбкой, будто котик, которому чешут за ушком, и при этом он кушает сметанку. — Это моя дочь, принцесса Женевьева Фредерика Магдалина Франческа Августа третья. А Кристиан — придворный военачальник.

— Принцесса!

Удивленный вскрик гонца эхом отразился от дворцовых стен. Клянусь тебе, дорогой мой путник, испуга на лице этого юноши было гораздо больше, чем когда варвары напали на королевство. У него и так не было никаких шансов, а теперь они упали ниже плинтуса…

Юноша поклонился так низко, как не кланялся даже королю Сириусу. Свою вину ему необходимо было срочно загладить, и поэтому с лицом, подобным свекле, Элиот затараторил:

— Ради Бога, простите меня! Я думал, что Кристиана — женское имя. Но не Ваше, конечно же! Вы совсем не похожи на женщину! То есть на имя! То есть на Кристиана! Я не хотел сказать, что вы военачальник, я просто не знал, что вы принцесса. Не то что бы вы не похожи на принцессу, очень даже похожи! О Боже…

Поняв, что его извинительная речь пошла не по плану, гонец прямо таки превратился в миниатюрную буковку Г с искусно сломанной спиной.

Лицо принцессы смягчилось, и улыбка тронула её губы. Лёгкий румянец появился на бледных щеках.

— Элиот, я могу к вам так обращаться? Не стоит так сгибать себя. Вы, видимо, принесли какие-то дурные вести, раз отец зовет сюда господина Кристиана?

— К сожалению, да, Принцесса, — разогнувшись, сказал юноша. — В соседнее королевство Па-де-Ном пришла война. Оно было вероломно атаковано варварами с реки Грома.

— Вот как? Это просто ужасные новости. Из-за чего же это произошло? Вы знаете?

— К сожалению, нет, Принцесса. Хотя поговаривают, что все это началось из-за пары съеденных куриц…

— Куриц? — и без того круглые бровки девушки ещё больше изогнулись.

— Да. Знаете ли, эти варвары просто помешаны на птицах, и из-за пары куриных ножек готовы срубить голову…

— То есть вы полагаете, — серьезно продолжила принцесса. — Что они развязали с войну с Па-де-Номом из-за несчастных курочек? Что же, это весьма интересное предположение. Отец, — обратилась девушка к королю. — Ты поможешь им?

— Милая, я думаю, мы могли бы оказать им посильную нам помощь… О, а вот и Кристиан.

В дверях показался просто огромнейших размеров молодой человек. Ростом метра под два. Косая сажень в плечах. Волосы — словно нити золота. Волевой подбородок и умные голубые глаза. Он важно и быстро прошествовал к своему повелителю, и с каждым его исполинским шагом полы иссиня-голубого плаща развивались так, словно дул лёгкий ветер.

Что-то неприятно кольнуло гонца. «А он хорош… если принцесса каждый день видит этого красавца, на меня она и не посмотрит…»

— Ты не смотри, гонец, исподлобья, — добро улыбнулся король. — Кристиан у нас лучший стратег в Стоуне. Выдающийся командир. Все наши войны были выиграны благодаря ему. А прекрасная внешность — это маскировка сущности истинного воина!

— Да, Ваше Величество, — поклонился юноша.

— Дорогая, думаю, тебе лучше провести нашего гостя в сад. Свежий воздух будет полезен для него после полученных ран. Можешь воспринимать эту прогулку, как опыт. Ну, знаешь, установка дипломатических отношений…

— Да, отец, я поняла, — поклонилась королю девушка, подняв затем взгляд на гонца. — Я покажу Элиоту наш сад.

Когда дверь в тронный зал захлопнулась, гонец сглотнул. Ведь если не думать о том, что в коридорах у каждой двери стоит охрана, то кажется, что они с Женевьевой остались наедине. А показать себя нужно было достойно, чтобы загладить свой «Кристианский» промах.

— Ну… э… — весьма красноречиво начал он.

— Вы что-то хотели? — незамедлительно спросила девушка.

«Боже, вблизи она еще прекрасней!» Сердце забилось часто-часто. Надо было что-то сказать.

— У Вас прекрасный тронный зал! Точнее не у Вас, а у Вашего отца! То есть это и Ваш тронный зал, конечно же… Но просто Вы еще принцесса, а Ваш отец уже нет… Не то что б я видел другие тронные залы… Хотя видел, вы не думайте. Просто они не так красивы, как Вы. Точнее Ваш зал, да.

Лицо несчастного Ромео залила краска. Парень опустил глаза в пол, понимая, что принцесса с ним не только не получит дипломатический опыт, но и нормально не поговорит. Повисла неловкая пауза.

— Хм, приму это за комплимент, — неожиданно тепло улыбнулась она.

— А?

— Ну, я думаю, наш тронный зал будет просто счастлив узнать, что он прекрасно выглядит! Вы знаете, за столь долгое время ему никто не делал комплиментов. От слова совсем. Да еще и таких смущающих комплиментов. Так что вы не волнуйтесь, я обязательно передам!

И звонкий девичий смех тончайшим колокольчиком отразился от стен замка, невесомым эхом взлетая в воздух.

— Принцесса, я… Почему Вы со мной на вы? Я ведь не имею высокого чина, и я не голубых кровей, и не…

— Потому что считаю, что все люди на Земле равны, и нельзя различать их по социальному статусу или цвету кожи. Ведь богатство не вечно, а человечность — она навсегда.

Девушка пожала плечами так, будто каждый день обращалась на вы к симпатичному гонцу из соседнего королевства.

— И Вас совсем не смущает, что подумают другие?

— Разве должно? Это ведь их мысли, значит пусть их они и смущают.

— А что на счёт Вашего отца? Его Величество одобряет, что его дочь обращается на Вы с простолюдинами?

— Мой отец поддерживает меня в том, что я уважаю в человеке человека, а не социальный статус. Он считает, что я не должна быть чьей-то копией, а это значит, что я имею право на собственное мнение.

— Ох, — снова красноречиво высказался Элиот. Больше ему нечего было сказать.

В полном молчании эта парочка дошла до парка. Прогуливаясь меж плодовых деревьев по извилистым улочкам, они любовались прекрасными розами и лилиями. Нежной сиренью и яркими ирисами, успокаивающей ромашкой и ещё тысячами цветов, названий которых наш юный гонец не знал.

— Здесь восхитительно пахнет. Я нигде прежде не встречал таких чудных запахов!

— Да, гиацинты — гордость нашего садовника. Интересен тот факт, что большинство цветов растут в разные времена года, но волшебные камни, найденные в шахтах Стоуна, поддерживают в них жизнь, когда погодные условия не соответствуют периоду их цветения.

— Вы так интересно рассказываете…

— Женевьева.

— Женевьеевааа… — протянул с наслаждением Элиот. — У Вас просто прекрасное имя…

— Благодарю. Иногда я думаю, что отец назвал меня так длинно, потому что я единственная его дочь. Иначе у меня могло бы быть ещё четыре сестры. А так он просто не смог выбрать.

— …такое же прекрасное, как и вы…

— Что?

— Я имею в виду, что нигде не встречал такой принцессы.

— Такой? Ох, так вы хотите сказать, что я ужасная принцесса?

— Нет, нет, что Вы! Я просто не так выразился! Я имел в виду… то есть я хотел сказать, я никогда не видел не то что принцессы, а даже девушки просто подобной Вам! Вы… вы великолепны, Ваше Высочество!..

Щеки принцессы зарделись пунцовым пламенем. Женевьева вдруг поймала себя на мысли, что ей весьма приятны эти неумелые комплименты. И этот гонец тоже…

Вдруг от главных ворот донеслось конское ржание. Оно-то и нарушило неловкую паузу между свекольной парочкой. Быстро переглянувшись, принцесса и гонец поспешили в ту сторону, откуда доносился звук.

— Отец! Отец, что это значит? — Женевьева пыталась отдышаться от слишком быстрой ходьбы.

— Дорогая, нельзя терять времени, ситуация в Па-де-Номе может быть серьезной, а туда день пути.

— Но я думала, ты не поедешь! Ты не можешь бросить Стоун просто так! — на глазах девушки выступили слёзы. — Ты не можешь бросить меняя…

Последнюю фразу Женевьева шептала, уткнувшись носом в отцовское плечо. Доспехи короля пахли железом и нотками мятного парфюма.

— Ну-ну, дорогая! Я не бросаю Стоун просто так, я оставляю его на Тебя. Ты введена в курс всех дел королевства, я уверен, ты справишься! Приказ уже подписан. Я люблю тебя, — говорил король своей дочери, крепко её обнимая.

— Ваше Величество, — вмешался гонец в трогательную сцену прощания. — Я еду с Вами!

— Нет, Элиот. Ты должен остаться здесь.

— Но Па-де-Ном — мое королевство! Я не могу его бросить!

— А ты и не бросаешь. Ты остаешься здесь защищать мою дочь… И к тому же, это был приказ короля Сириуса — оставить в замке под надлежащей защитой принёсшего весть гонца.

Юноша опешил. Любые его возражения были тут же опровергнуты Кристианом. И, пока оставленные в замке не отошли от шока, рыцари вскочили на коней и во главе с королем покинули Стоун.

— Они уехали… Они уехали без меня!

Гонец действительно был вне себя от гнева. И он уже было собирался идти искать лошадь, дабы отправиться в след только что уехавшим, как на глаза ему попалась принцесса.

Растерянная, она грустно смотрела на закрывающиеся ворота, вытирая миниатюрной ладошкой мокрые щеки. Сердце Элиота сжалось. Он не мог ее оставить.

— Почему… Почему ваш король велел защищать вас? Вы какой-то особенный гонец?

— Я не знаю, — юноша задумался. — Я не получал от него такого приказа… Не понимаю, откуда Его Величество знает об этом…

— Очевидно из письма? — и на удивленный взгляд гонца принцесса пояснила, что отец не прочитал письмо при них, и не дал ей заглянуть в него. А это значит, там было нечто важное…

— Хмм… но теперь то мы этого не узнаем.

— Только если сами не прочитаем, — хитро улыбнулась Женевьева. — За мной.

Плутая по Стоунскому замку, Элиот изумлялся его красоте и размерам. Каждая колона, каждый канделябр были отделаны драгоценными камнями под тему комнаты или зала. То повсюду сверкали рубины, то в воздухе разливались изумруды, то аквамарин заставлял кровь в жилах замереть. Невиданная красота Каменного королевства!

— У Вас просто… огромный замок! — искренне восхитился гонец.

— Спасибо. На самом деле отец не любит хвастаться всеми этими богатствами. Поэтому первый этаж практически ничем не украшен. Хотя и может показаться со стороны, будто мы все это прячем, но это не так… мы пришли.

Девушка остановилась у огромной дубовой двери, украшенной лишь одним единственным камнем: большим, красным, точно кровь.

— Это покои моего отца. Когда он уезжает, стража не караулит его комнаты. Отец считает, что так экономит время и силы рыцарей. Никто не должен знать, что мы были здесь.

Юноша подошёл ближе и толкнул дверь. Она не поддалась.

— В другую сторону?

На его робкий вопрос принцесса, с хитренькой улыбочкой озираясь по сторонам, наклонилась и из левого ботинка достала золотой ключ. Три поворота в еле заметной замочной скважине и дверь отворилась сама. Элиот смутился — снова так опозориться! Что же, наверное, на эту принцессу ему просто не суждено произвести впечатление.

Изнутри покои короля Пьерра оказались больше похожи на первый этаж замка — в них было светло и просторно. Минимум драгоценных камней и украшений. Казалось, что это не комната одного из самых богатых королей в мире, а какая-нибудь гостевая для придворных.

— Оох, я думал здесь…

— … богаче? Все так думают. По крайней мере, те, кто здесь не бывал, просто уверены, что эти покои — самое богатое место в замке. Смешные. Это ведь тоже не так.

— Да, любой дурак знает, что самым богатым местом является хранилище с деньгами и драгоценностями.

— И вы снова ошибаетесь, дорогой мой Элиот. Самое дорогое место в нашем замке — мои покои.

И с этими словами Женевьева направилась в дальний угол, где у огромного окна в полстены располагалась королевская кровать. Гонец, думая о том, как же должны выглядеть покои принцессы, направился следом.

— Думаю, отец оставил его здесь.

Принцесса опустилась на колени и достала из под подушки небольшую коричневую шкатулку. Секунду повертев её в руках, девушка нажала на два рубина, находящиеся по бокам. Раздался щелчок, и крышка открылась.

— Вуаля, — улыбнулась девушка. — Вы помните, как выглядел конверт?

— Да, кажется… он был немного пожелтевшим и с гербовой печатью Па-де-Ном…

— Хмм, я не вижу здесь такой бумаги. А как выглядело само послание? Такое же пожелтевшее, как и конверт?

Гонец утвердительно кивнул. Письма не было.

— Ох, простите… я правда думала, что отец оставит его здесь. Я глупая.

— Нет, нет, что Вы! Вы не глупая! Вы — самая смелая, очаровательная, красивая и умная принцесса из всех, что я видел! Вы просто прекрасны! Восхитительнее Вас я не видел человека за всю свою жизнь! Хотя мы и знакомы-то всего пару часов…

— Вы так добры ко мне. Я не заслужила этого. Видно, я нравлюсь вам?

Щёки Элиота вновь стали пунцового цвета. Серые глаза принцессы смотрели на него. Нет, не так. Они смотрели прямо в него. В душу, распахнутую настежь.

— Д..да. Вы очень… на такой девушке я бы женился! — воскликнул смущенный гонец в сердцах. — Не то что бы я мог жениться на другой девушке, просто Вы же принцесса! Но это не значит, что Вы не девушка! Просто Вы… Боже! Вы великолепны, Женевьева!

— Ох, это… Вы тоже нравитесь мне, Элиот! Но вы должны знать, что я помолвлена. И как бы я не хотела, я не могу поступить иначе. Этот брак… я дала общение отцу, что выйду замуж за некого принца Джорджа Сакари. И хотя даже не знаю, кто он и как выглядит, я должна быть верна своему слову. Простите меня, Элиот.

Принцесса отвернулась, пряча своё смущенное лицо. Слёзы выступили на её глазах. Впервые девушка пожалела о своей помолвке.

— О… это… да, — снова проснулось красноречие Элиота.

Юноша сжал руки в кулаки так сильно, что короткие ногти его впились в ладони. Следовало ожидать, что такую красавицу не отдадут первому встречному. А тем более какому-то гонцу. Даже и думать не надо было о ней. А он ещё пытался произвести впечатление…

Со вздохом поднялся он с колен, когда ему показалось вдруг, что в коридоре что-то упало. Гонец обернулся. Дверь по-прежнему оставалась открыта. Принцесса на звук никакого внимания не обратила — была слишком смущена. Или никакого звука и не было?

Обшарив глазами комнату, Элиот, преодолевая смущение, спросил:

— Есть ли ещё места, где Ваш отец мог бы положить письмо от короля Сириуса?

— Я не знаю… Возможно, под одним из камней?

— Но в этом замке их тысячи! Только если…

Гонец метнул взгляд в сторону двери и замер. За дверь быстро спряталась нога. На первый взгляд большая, обутая во что-то мохнатое и тёмное.

— Там за дверью кто-то есть, — прошептал гонец, не отрывая глаз от того места, куда предположительно спрятался этот кто-то.

— Что? — принцесса, все ещё смущенная неожиданно выбитым признанием, резко повернулась.

Гонец повернулся к ней, что бы шикнуть — нельзя издавать резких звуков. Этого мгновения хватило. Глаза принцессы расширились от ужаса. В комнате был кто-то чужой.

Доля секунды, и юноша видит, как этот кто-то несётся на них с мечом. Варвар с реки Грома! Дикий крик принцессы лезвием бьёт по ушам. Наследница Стоуна в опасности.

Перед глазами гонца встает Пьерр, король Каменного королевства: «…Ты остаешься здесь защищать мою дочь…» Он будто знал, что так будет.

Секунда, и Элиот бросается под лезвие меча неприятеля. Он безоружен и понимает, что это будет быстрая смерть. Хотя бы у принцессы будет шанс сбежать. Тело пронзает нестерпимая боль. Что-то адски холодное походит сквозь него, да так легко, словно сырок по маслу катится.

На перекошенном лице варвара читается недоумение — убил не того. Гонец видит, как на крик своей госпожи сбегается запоздалая стража. У врага не будет второго шанса, его хватают прежде чем он успевает вытащить меч из тела гонца.

Принцесса спасена. И с чувством выполненного долга гонец обессиленно падает. Но коснуться пола ему мешают чьи-то нежные руки.

— Элиот, ЭЛИОТ!

Что-то капает ему на щеку, скатываясь по скуле вниз. В области живота так горячо…

— ЭЛИООТ!!.

Принцесса кричит, надрывая свой нежный голосок. Но ослепшему от боли гонцу кажется, что она еле-еде шепчет ему на ухо.

— ПРОШУ, НЕ УМИРАЙ, ЭЛИОТ! НЕ УМИРАЙ! НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ!..

Все вокруг расплывается в ужасно быстрой карусели. Вот силуэт принцессы сверху. А вот его вовсе нет. А комната знай себе кружится. А вот принцесса снизу. Смешно.

Гонец улыбается краешком губ, и изо рта вытекает тонкая струйка крови.

— Элиот, — он чувствует холод рук на своем лице. — Только не умирай, пожалуйста, не умирай…

Покои короля темнеют, все уходит во мрак. Гонец теряет сознание.

Спустя время.

— Элиоооот!.. Элиоот…

Яркий свет бьет по привыкшим к темноте глазам. Гонец жмурится, вслушиваясь в зовущий его голос. Он кажется ему до боли знакомым, как будто это…

— ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!

Элиот подрывается на кровати, и простынь спадает ему на колени, открывая взору рядом сидящих перемотанный бинтами торс. Колкая боль пронзает живот, и парень со стоном падает обратно на подушки.

— Лежи, мой мальчик, лежи. Ты ещё не оправился от раны.

И король Сириус заботливо поправляет ему повязки. Он цел и невредим, разве что на щеке пара царапин, да перебинтовано левое запястье.

— Принцесса, где принцесса?

— С ней все в порядке, она отдыхает. Леди Женевьева отдала слишком много своих сил, исцеляя тебя.

— Что? Исцеляя меня?

И тут как гром среди ясного неба — перед глазами гонца его собственное тело, пронзенное мечом. Он, весь истекая кровью, падает на пол, но руки принцессы подхватывают его. Цвета и запахи смешались в один клубок. А дальше — темнота…

— Я… почему я не умер? Я ведь должен был умереть! Почему я не умер?

— Тшш, Элиот, всё хорошо, всё в порядке. Помнишь тот похожий на застывшую кровь камень на двери короля Пьерра? Это не просто безделушка для украшения, это Философский камень — один из самых сильных магических артефактов этого мира. Он способен не только превращать вещи в золото и приносить бессмертие, но и даровать жизнь. Именно это и сделала принцесса Женевьева — она пробудила магическую силу камня. Но так как ты на тот момент был уже почти мёртв, она не просто возродила тебя, но даровала тебе свою жизнь и свои силы. Если бы ее здоровье было хоть чуточку слабее, то оживив тебя, сама она бы умерла. После этого вы около трёх дней пролежали без сознания. Вчера вечером принцесса пришла в себя. Она всю ночь сидела у твоей кровати, но на утро снова почувствовала слабость, так что ей пришлось уйти.

— Ох.. это так… я не… оо…

— Ты как всегда красноречив, мальчик мой, — улыбнулся король Сириус.

Гонец попытался ответить своему господину, растянув губы на подобии сдавленной улыбки. Только сейчас он почувствовал, как устал.

— А что с варварами? И как этот оказался в замке?

— Рыцари Стоуна вовремя прибыли нам на помощь. Благодаря им мы смогли спасти оставшихся людей и оттеснить врага от стен замка. А тот варвар… у меня есть только предположения, что он последовал за тобой, в надежде убить…

— Ну да, тогда бы я не смог привести помощь в Па-де-Ном. Но как он оказался в замке? Мне казалось, что он целился в принцессу!

— Ну, в кого бы он ни целился, если бы не чудо, спасшее вас, то у него бы получилось разделаться сразу с двумя наследниками.

— Да, это было бы… ЧТО?

— Я должен был сказать тебе раньше. Я просил короля Пьерра оставить тебя в замке под защитой, потому что ты единственный наследник королевства Па-де-Ном. Именно поэтому я и отослал тебя за помощью. Ведь если бы что-то пошло не так, то у нашего рода был бы шанс на продолжение. Ты не просто гонец, Элиот. Ты мой внебрачный сын, наследник трона, принц Джордан Элиот Сакари.

Элиот не мог поверить своим глазам. А точнее, ушам. Ещё буквально пару часов, пардон, дней назад он был невыдающимся гонцом и спасал от смерти прекрасную принцессу, а сегодня превратился в наследного принца.

— В моём письме я объяснял Стоунскому королю важность твоей безопасности. Хочешь, верь, хочешь, нет, но до прихода Варваров с реки Грома, Па-де-Ном было одним из самых развитых королевств, наравне со Стоуном. И вот, вчера эти варвары были разгромлены. Па-де-Ном восстановит своё доброе имя! И произойдет это благодаря вам, Ваше Высочество.

Ну что, дорогой мой путник, не утомила я тебя ещё? Будешь слушать, чем кончились приключения отважного гонца? Ну, тогда садись поудобнее, развязка близка…

Когда Элиот проснулся, за окном уже темнело. Юноша потянулся и перевернулся на правый бок. Боли в животе не было. Поднеся руку к животу, он, замерев на секунду, стал аккуратно прощупывать повязку. Боль. А вот и рана. А если не трогать, то и не болит вовсе. Скривившись, бывший гонец снова перевернулся на спину — так было легче.

«Поверить не могу! Принцесса Женевьева спасла меня ценой своей жизни. Дурёха. Я ведь ради неё умер. Готов был умереть ради неё… Но неужели это значит, что она меня любит? В конце концов, я теперь принц. Хотя это, наверное, проявилась её природная доброта. В экстренной ситуации я бы тоже не раздумывал, смогу ли выжить…»

— О, ты проснулся! — прервал мысленный монолог принца вошедший король Сириус. — Как себя чувствуешь? Нормально? Это хорошо. Ты успел как раз вовремя к балу.

— К балу? К какому ещё балу?

— К балу в честь знакомства принцессы Женевьевы с будущим мужем.

— Ооо, — Элиот глубже зарылся в подушки. — Не хочу видеть, как она будет с кем-то знакомиться.

— Ну так и не смотри.

Огни в бальном зале горели ярче звёзд. Хотя, дорогой мой слушатель, по очень большому секрету расскажу тебе, что это на самом деле были звёзды, прилетевшие с неба на землю. Просто умелые рукодельницы Стоуна умеют обращаться с волшебными камнями! Так вот, гости сияли, празднуя не только знакомство молодых, но и победу над варварами с реки Грома. На столах стояли разнообразные закуски и напитки, играла живая музыка. Повсюду раздавался счастливый смех.

И вот, зазвучали фанфары.

— Её Высочество, Принцесса Женевьева Фредерика Магдалина Франческа Августа третья! — объявил невесту Стоунский глашатай месье Керрел.

И тут же все разговоры стихли, так сильно был поражен народ её чарующей красотой. Даже те, кто видели молодую девушку не впервые, сейчас лишь с улыбкой любовались ею, гадая, какому же счастливцу так несказанно повезет.

Но как бы не была прекрасна принцесса, не было на ней самого главного украшения — улыбки. Искренней и живой, озаряющей все вокруг солнечным светом. Той самой улыбки, что делает каждого человека собой.

Женевьева чинно прошествовала на середину зала. Всё, дальше отступать некуда. Девушка опустила в пол глаза, и слеза, подобная чистому бриллианту, незаметно разбилась о край её золотого платья. «Не хочу никого видеть… не хочу», думала принцесса.

Фанфары раздались вновь.

— Его Высочество, принц Джордан Элиот Сакари, — представил месье Керрел жениха.

По залу прокатился удивлённо-восхищённый гул. Принц вошёл. Девушка прямо чувствовала, как толпа девиц прожигает её глазами. Значит этот принц, кажется, весьма хорош собой. Или просто очень богат.

И вот, перед ней остановилась пара ног в богато украшенных туфлях. Ещё одна слеза разбилась о платье. И вдруг…

— Вы не захотели выйти за гонца, которому отдали жизнь, не из-за его бедности или социального положения, а потому что были верны своему слову. Верность — одно из Ваших достоинств. Но будете ли Вы так же верны мне и теперь? Выйдите за принца, отдавшего за Вас жизнь? — произнес до боли знакомый голос.

Женевьева резко подняла голову и вздрогнула, когда Элиот наклонился и поцеловал ей руку. Он был великолепен в этом традиционном Па-де-Номском наряде и блистал не хожу самых богатых и признанных особ в этом зале.

— Я думала, — голос принцессы сорвался. Слёзы не переставая текли по бледным щекам.

Элиот выпрямился и посмотрел в ставшие родными её серые глаза.

— Я думала, ты умер! Погиб! Что камень не сработал! Мне никто не сказал, что ты очнулся… Боже!

И, совершенно не соблюдая никаких правил приличия и этикета, радостная принцесса бросилась на шею своему жениху. Это были самые долгожданные и желанные объятия в этот вечер. Звёзды светили ещё ярче. Два сердца наконец-то нашли друг друга…

***

Ну вот и всё. Конец истории. Что? Хочешь знать, что случилось с ними дальше? Ну, Женевьева и Элиот поженились, и у них родилось двое прелестных детей. Каменное королевство помогло Па-де-Ному подняться с колен, а позже эти два королевства и вовсе слились в одно, объединив свои разноязычные названия — Камень без имени.

Что-что? Почему в названии присутствуют куриные ножки? Ну, как бы смешно и грустно это ни звучало…

Варвары с реки Грома получали дань от Па-де-Нома. В том числе, и куриц, которых было приказано немедленно зажаривать. Но в процессе готовки выяснилось, что нескольких птиц, а точнее птичьих ног, не хватает. Па-де-Номские послы стали оправдываться, что они лично всё проверяли, и ног хватало на всех. Но какое варваром было дело до их оправданий? Варвары посчитала это оскорблением их чести со стороны королевства. Так что война, благодаря которой принцесса и гонец влюбились друг в друга, началась из-за пары куриных ножек.

Удачи, дорогой мой путник. И помни, что любая мелочь может стать как зерном ужасного раздора, так и началом чего-то прекрасного. Не бывает чёрного без белого, добра без зла, любви без ненависти. Всё в мире относительно. Даже куриные ножки…

Поездка

За окном так темно, что хоть глаза выколи… Но это ничего. Я люблю всматриваться в темноту. Нет-нет, да и мелькнёт какой-нибудь огонёчек. Будь то одинокая звездочка или тусклый, уже еле светящийся старый фонарь.

Поезд мирно стучит по рельсам, качая меня из стороны в сторону и словно стараясь, чтобы все счастливые детские воспоминания нахлынули за один раз, захлёстывая мою несчастную грудь букетом эмоций.

Проводница видит, что я не сплю, и предлагает чай. Я вежливо соглашаюсь, вспоминая, как мама приносила два обжигающе-горячих стакана в железных подстаканниках и с удовлетворением плюхала их на маленький столик, расплескивая немного сладкой жидкости вокруг.

Мне приносят стакан. Совсем не такой большой, как в детстве, не стеклянный и без подставки. Это даже не стакан, а так, чашка.

Разочарование накатывает на меня удушливой волной.

— Ту-тух-Ту-тух -Ту-тух-Ту-тух, — стучит поезд, и я сразу успокаиваюсь.

Из-за деревьев показалась луна, осветив спящее поле голубоватым теплым светом. Умиротворение и сладкая печаль — вот вкус моего чая.

— Вы желаете простыни? — спрашивает меня проводница.

Я отказываюсь, вежливо говоря, что предпочитаю не спать эту первую взрослую ночь в моём поезде. Она понимающе смотрит и приносит мне ещё чаю. Чая много не бывает, особенно если он хороший. Благодарно улыбаюсь и слегка отхлёбываю из чашки. Горячо. Но в этом-то и вся прелесть.

Долго я еще так сижу, грея замёрзшие ладони о пустые чашки. Постельное бельё рядом, принесённое заботливой проводницей на всякий случай, неприятно пахнет хлоркой. Но если об этом не думать, а, например, смотреть за чёрную чернь за окном и мечтать о чём-то своём, родном и тёплом, то можно даже почувствовать лёгкие нотки лимона и чего-то неуловимо приятного.

На улице начинает светать, когда я понимаю, что дико хочу спать. М