Все это, конечно, хорошо, но вы становитесь в позу оскорбленной стороны — говорите, что не сможете к ней по-прежнему относиться и все такое. Я хочу сказать, для ссоры нужны двое, а у вас, насколько я понимаю, жизнь давно не ладилась. Вы, к примеру, сильно пили, да, кстати, не хотите ли еще бургундского? — Это вам Бренда сказала? — Да. И у вас тоже были увлечения. Вы пригласили какую-то даму с мавританской фамилией в Хеттон, когда Бренда была там. Это уже, знаете ли, несколько чересчур. Я всецело за то, чтобы супруги не стесняли друг друга, но тогда никого нельзя винить, если вы понимаете, что я имею в виду. — Это вам Бренда сказала? — Да. Не подумайте, будто я хочу читать вам мораль или поучать, но только я чувствую, что при сложившихся обстоятельствах вы не вправе поступать с Брендой так невеликодушно. — Она сказала, что я пил и был в связи с этой мавританской дамой?
— ...Мой брак можно было назвать идеальным, — читала Бренда, — вплоть до Рождества прошлого года, когда я почувствовала, что муж ко мне переменился. Если занятия требовали моего присутствия в Лондоне, он всегда оставался дома. И я поняла, что он относится ко мне не так, как прежде. Он стал сильно пить и однажды, напившись, учинил скандал в нашей лондонской квартире, непрерывно звонил по телефону и подсылал пьяного приятеля барабанить в дверь. А это нужно?
Дорогой Тони, я не вернусь в Хеттон. Пусть Гримшо упакует мои вещи и отвезет их на квартиру. После этого она мне больше не нужна. Тебе, должно быть, не сегодня стало понятно, что наша жизнь не ладится. Я влюблена в Джона Бивера и хочу получить развод и выйти за него замуж Если бы Джон Эндрю не погиб, может быть, все пошло бы иначе. Трудно сказать. А так я просто не могу начать все сначала. Пожалуйста, не очень огорчайся. Нам, наверное, нельзя встречаться во время процесса, но я надеюсь, что потом мы снова станем близкими друзьями. Во всяком случае, для меня ты всегда останешься верным другом, что бы ты обо мне ни думал. С наилучшими пожеланиями Бренда.
Четверо мужчин определяют вашу судьбу, — говорила миссис Норткот. — Один — верный и нежный, но он еще не открыл вам своего сердца, другой — пылкий и властный, и вы его боитесь. — О господи, — сказала Бренда, — как интересно! Кто бы это мог быть? — Одного вы должны избегать — он не принесет вам добра: он жестокосерд и алчен. — Это наверняка мой мистер Бивер, Господь с ним.
эту осень худосочных и скудных романов сходились и расходились лишь парочки, которым это было на роду написано, и Бренда кинула кусок тем, кто, за неимением других удовольствий, раскинувшись поутру в постели, наслаждался, обсасывая такого рода новости по телефону. Обстоятельства романа Бренды имели особое очарование: целых пять лет она была легендой, чем-то почти мистическим, плененной принцессой из волшебной сказки, и теперь, когда она явила миру подлинное лицо, это было куда увлекательней, чем смена предмета увлечения у любой другой благоразумной жены. Самый выбор партнера сообщал этой связи нечто фантасмагорическое: Бивер — это всеобщее посмешище — был внезапно вознесен ею в сверкающую обитель небожителей. Если бы после семи лет неукоснительной супружеской верности Бренда наконец закрутила роман с Джоком Грант-Мензисом, или Робином Бизили, или любым другим хлыщом, с которым почти у всех рано или поздно был один-другой заход, это тоже было бы захватывающе интересно, но в конце концов не выходило бы за рамки привычной салонной комедии. Избрание Бивера поднимало эту эскападу в глазах Полли, Дэйзи, Анджелы и всей шайки сплетниц до поэтических высот.
— Я сама все знаю. Он не бог весть что, и сноб, и, похоже, у него рыбья кровь, но мне он приглянулся, и все тут... и потом, я не уверена, что он совсем ужасный... он обожает свою гнусную мать... и потом, он вечно без денег. По-моему, ему очень не везло в жизни. Он мне все про себя вчера рассказал. Он был раз помолвлен, но они не смогли пожениться из-за денег, а с тех пор у него не было ничего приличного... Его еще многому надо научить. Этим отчасти он мне и нравится.
— Я-то? Что со мной сделается? Просто я хочу умереть — вот и все. И ради бога, Тони, милый, не говори, что надо идти спать, потому что я и пальцем пошевелить не могу...
У него глупый голос и глупый нос, глупые глаза и глупая голова, — выводил Джон, точно в церковном хоре пел, — глупые ноги и глупое лицо, глупые руки и глупое пальто...
трудом пережив случайную гибель сына и устав от зашедшего в тупик бракоразводного процесса, он отправляется с научной экспедицией в Бразилию на поиски некоего затерянного града — где оказывается в еще более плачевном, хотя и трагикомическом положении...
