автордың кітабынан сөз тіркестері  Чернобыль: История ядерной катастрофы

Сергей Плохий

В эпоху гласности она была вынуждена снова заняться самиздатом — практикой, мастерски освоенной советскими диссидентами: размножать на пишущей машинке и передавать из рук в руки запрещенные тексты

Дятлов занял позицию более благородную — и более опасную с точки зрения властей. Он признал свою вину в нарушении инструкции, в частности в том, что оставил в активной зоне реактора меньше пятнадцати регулирующих стержней, после падения мощности реактора не поднял ее до предписанных программой 700 мегаватт и с опозданием нажал кнопку аварийного глушения реактора (АЗ-5). При этом Дятлов упорно утверждал, что ни одно из перечисленных нарушений не могло привести к взрыву, если бы реактор не имел конструкторских изъянов.

Им было невдомек: на землю пала ядерная звезда Полынь, отравляя почву, воду, их улов и самих ловцов. Они смотрели, но ничего не видели. Эти два человека стали первыми в длинном ряду тех, кто оказался ослеплен случившимся: смотрел, но не видел, видел, но не понимал [16].

наше время риск нового Чернобыля растет из-за того, что технологии производства ядерной энергии под предлогом заботы об экологии получают в свое распоряжение правители, которым они на самом деле нужны для воплощения амбициозных геополитических проектов или ускорения экономического развития страны, необходимого для преодоления энергетического и демографического кризиса.

Совершенно потрясли меня наши юные солдатики, которые практически голыми руками убирали осколки реактора и топлива с крыши блока, — писал позже тогдашний министр энергетики Украины Виталий Скляров. — Там же немыслимые уровни радиации! Кто их посылал? Кто отдавал приказ? Как можно это безумие и преступление выдавать за героизм?! И этот ужас видела вся страна — его показывали по первой программе телевидения».

Советская экономика находилась в состоянии свободного падения, разгоняемого резким снижением мировых цен на нефть — главный источник валютных поступлений в государственный бюджет. Спасти экономику, считал Горбачев, могли только рыночные реформы.

В итоге Шевченко получил пятнадцать суток ареста якобы «за хулиганство»: он держал в руках плакат, а потом цитировал милиционерам, которые волокли его в автобус, статью Конституции советской Украины, в соответствии с которой «гражданам Украинской ССР гарантируются свободы: слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций»

В финале Драч пишет о своей прежней вере — типичной для его поколения — в то, что атомная энергия служит благотворному преобразованию мира: «Соль познанья — раскаянья дар»

Забавно, что одна из них почти предсказывает создание зоны отчуждения и переселение ее обитателей: «Слух есть, что в двадцать четыре часа и не меньше чем за пятьдесят километров»

Украинская интеллигенция была поставлена перед фактом: без модернизации у нации нет будущего, но при этом модернизация лишает ее национальной самобытности. В этой ситуации украинские писатели предпочли признать Чернобыльскую АЭС своей, не слишком вдаваясь в вопросы о языке и культуре людей, которые ее строили и обслуживали.