Когда я вступил на пост министра, то Император Александр III в числе прочих своих желаний, высказал мне свое заветное желание - расширить и твердо установить церковное воспитание народа, т. е. развить сеть церковноприходских училищ; иначе говоря, дать возможность священству или же лицам под их руководством и наблюдением - учить грамоте и первоначальным школьным сведениям. Я этой мысли всегда сочувствовал, сочувствую и поныне, хотя в настоящее время церковноприходские школы крайне не в моде. Причина, почему я этому делу сочувствовал и сочувствую заключается, во первых, в том, что это был завет Императора Александра III, который я счел долгом свято исполнить; во вторых, этот завет, как вообще все заветы, которые дал мне Император Александр III, совершенно сходились с моим внутренним убеждением, почему мне и было в особенности приятно их исполнять. Главный недостаток России, по моему глубокому убеждению, заключается в отсутствии народного образования, - в таком отсутствии, какое не существует ни в одной стране, имеющей хоть какое-нибудь притязание быть цивилизованным государством. Нигде в цивилизованных странах нет такого количества безграмотных, как у нас в России. Можно сказать, что русский народ, если бы только он не был народом христианским и православным, - был бы совершенно зверем; единственно, что отличает его от зверя - это те основы религии, которые переданы ему механически или внедрены в него посредством крови. Если бы этого не было, то русский народ при своей безграмотности и отсутствии всякого, самого элементарного образования был бы совершенно диким. Поэтому, не касаясь вопроса о том: что лучше - светское образование народа, или же образование посредством духовенства, - так как вопрос этот вообще при нынешнем положении дела и еще долго будет совершенно неуместным, - я считаю, что всякое образование народа полезно и всякий искренний человек, не преследующий каких-нибудь побочных политических идей, должен сочувствовать всякому образованию.
те времена все профессора филологического факультета обязательно должны были превосходно владеть латинским языком. Когда я был в университете, то помню, что защита диссертации по филологическому факультету всегда производилась на латинском языке, причем в это время профессор Григорович блаженствовал, потому что больше всего любил, когда научные споры велись на латинском языке. Во время
это тот Витте, который такой резкий; когда я ехал по Юго-Западным дорогам, то он в моем присутствии сказал очень большую в отношении меня дерзость, а именно, что он не хочет слушать министра путей сообщения, так как не желает мне ломать голову. Я сделал вид, – продолжал Император, – как будто бы этой фразы, в высокой степени дерзкой, не заметил. Но, так как Витте оказался прав, то я имею на него большие виды».
Когда Император Николай II вступил на престол, то от него светлыми лучами исходил, если можно так выразиться, дух 12 благожелательности; он сердечно и искренно желал России, в ее целом, всем национальностям, составляющим Россию, всем его подданным счастия и мирного жития, ибо у Императора, несомненно, сердце весьма хорошее, доброе, и если в последние годы проявлялись иные черты его характера, то это произошло оттого, что Императору пришлось многое испытать; может быть, в некоторых из сих испытаний он сам несколько виноват, потому что доверился несоответственным лицам, но тем не менее сделал он это, думая, что поступает хорошо.
