Я сильно изменилась с 1969 года, мир – тоже; я стала милостивее, мир – безотраднее, и персонажи «Любви» уже нервно подступают к среднему возрасту, который, как они когда-то считали, никогда не наступит: они были уверены, что мир рухнет раньше.
Разумеется, я не могу воскресить Эннабел; ей не могло бы помочь даже феминистское движение, а альтернативная психиатрия только бы все ухудшила
Эннабел же была как ребенок, воссоздающий мир вокруг согласно собственным прихотям, поэтому она предпочитала населить свой дом воображаемыми зверьми – они ей нравились больше унылой фауны реальности. Скоро она и его включила в свою мифологию, но если сначала он был травоядным львом, то потом обернулся единорогом, пожирающим сырое мясо, и одинаковым она его с тех пор не видела, да и в картинках таких не было ни малейшей последовательности, если не считать устойчивой романтики самих образов. После того как они возникали, она не могла ими распоряжаться. Каким она его рисовала – таким и видела; для нее он существовал лишь прерывисто.
Признаки вторжения в ее интимное пространство застали Эннабел врасплох, и она изумленно опустила взгляд на кудлатую светлую голову Ли – его прикосновение никак не подействовало на нее.