автордың кітабын онлайн тегін оқу Школа нашей любви
Людмила Толмачева
ШКОЛА НАШЕЙ ЛЮБВИ
Лида Столбова считает, что ее муж бесхребетный неудачник, а их жизнь скучна и однообразна. Лида критикует мужа за равнодушие к карьере и занудный характер. После очередной семейной ссоры она идет по улице и неожиданно встречается с бывшим одноклассником. Влюбленный в нее мальчишка превратился в респектабельного мужчину. Эта встреча многое изменит в Лидиной жизни. Вспыхнет роман, распадется семья. А у сына-десятиклассника свои проблемы — ссора с лучшим другом и безответная любовь. Испив чашу бед и разочарований, Лида поймет, с кем она была по-настоящему счастлива.
Ей хотелось, чтобы дверь грохнула как артиллерийский залп, чтобы железный лязгающий стук разнесся по всем этажам и достиг ушей этого верблюда! Этого ленивого, тупого, спесивого животного!
Ан, нет! Проклятый доводчик погасил удар: дверь, которую Лида толкнула изо всех сил, закрывалась до противного медленно, на прощанье жирно чавкнула и даже, как показалось, злорадно усмехнулась.
Ну, ничего! Она еще отыграется! И на этой гадкой двери, и на верблюде!
Лида шла по осенней улице, не замечая ни липкой россыпи затяжного дождя, ни взглядов прохожих, ни мелькания огней на мостовой. Ее распирал гнев, внутри все клокотало и рвалось наружу. Сейчас бы закричать во всю глотку или зарыдать…
Но голос разума, как обычно, держал эмоции под замком. Единственное, что было доступно и давало возможность выпустить пар, это стремительно шагать по мокрому асфальту, мимо равнодушной толпы и холодного света витрин, шагать без цели, без остановки, не сбавляя скорости, ощущая внутри колючий ком обиды.
Конечно, можно воспользоваться мобильником — набрать номер Нонки или Аглаи и выложить все, что переполняло душу. Такое было уже не раз. И помогало. И пусть Нонка слушала вполуха, подавляя зевок, а Аглая так вообще молчала все время, пока длился трагический монолог, и лишь в конце, после многозначительной паузы, выдавала неизменное резюме про благодать женского долготерпения и умение лавировать в штормящем море семейных отношений.
Что ж, ее подруги были не совсем искренни, и даже где-то в глубине души злорадствовали, пусть! Такова женская натура. Она сама из того же теста и все понимает. И ей приходится выслушивать откровенные до цинизма жалобы замужней Нонны и скучные, как гардероб старухи, рассуждения одинокой Аглаи. И сочувствовать, и давать советы, понимая всю их никчемность.
Но все же лучше так, чем держать под спудом накопившуюся боль.
А сегодня, кажется, не тот случай. Предположим, она позвонит той же Нонке. И что скажет подруге нового? Как ей тяжело жить со своим мужем? Но об этом давно известно — тема обмусолена со всех сторон и, похоже, изрядно поднадоела. Есть, правда, нюансы, но их-то как раз выкладывать не хочется. Это все равно что донага раздеться на городской площади — стыд и позор. И вправду, случай для телефонной болтовни неподходящий.
Лида замедлила шаг, перевела дыхание, окинула тоскливым взглядом улицу.
Слева, преодолевая пробку, тянулась бесконечная вереница автомобилей. Дождь-зануда по-прежнему моросил, и вызывающе сияли рекламные огни, отчего все вокруг сверкало разноцветным бисером. Люди, укрывшись зонтами, торопились домой.
В уют и тепло, с завистью подумала Лида.
Из булочной вышел мужчина в сером стильном пальто и повернул навстречу Лиде. Она прошла мимо, окинув человека в сером рассеянным взглядом и невольно отметив его притягательный парфюм, и вдруг резко остановилась — за спиной кто-то мягким, но звучным баритоном произнес ее имя. Она оглянулась — мужчина в элегантном пальто смотрел на нее и улыбался.
— Неужели я так изменился, что одноклассники уже не узнают?
— Женя? Это ты? — севшим голосом произнесла она.
Радостные эмоции давались с трудом — настолько глубоко проросли в ней уныние и безысходность. Очевидно, ее скупая реакция разочаровала Евгения, веселое оживление на лице погасло.
Он кашлянул, вежливо спросил:
— Ты торопишься? Извини, невовремя подвернулся…
— Господи! Женька! Да что ты такое говоришь? — очнулась Лида, растягивая непослушные губы в улыбке.
— А я тебя сразу узнал, — сдерживая волнение, произнес бывший одноклассник и шагнул к неподвижно стоявшей Лиде.
— А ведь ты и в самом деле изменился, — прищурилась она, разглядывая мужчину как манекен в витрине. — Такой… весь из себя… И прикид… И прическа… Я уж молчу про французский парфюм.
— Что? Сильно разит? — усмехнулся он и, словно оправдываясь, пояснил: — Коллеги на день рождения подарили, да еще всего с ног до головы опрыскали… Ха-ха! Как колорадского жука на картошке.
— Не прибедняйся, — не без лукавства осадила его Лида. — Туалетная вода — суперкласс, и выбирала ее, наверняка, какая-нибудь юная, но продвинутая претендентка.
— Претендентка? — удивился Евгений, но чертики в его глазах так и плясали.
— Вот-вот, — слегка язвительно сказала Лида и повторила: — Не прибедняйся.
— Ладно, не буду, — примиряющее согласился одноклассник и вдруг посерьезнел: — А ты как? Я имею в виду, как живешь? Семья, дети?
— Угу. Все как полагается в моем возрасте. Муж и сын. Шестнадцать лет парню. В десятом классе уже.
— А моей Ксении четырнадцать.
— Наверное, модница и красавица?
— Наверное, — пожал плечами Евгений и, заметив Лидино недоумение, улыбнулся:- в Лондоне она учится, в колледже. Видимся не часто, да и то в основном по скайпу.
— Понятно.
Они замолчали. Лида, опустив глаза, задумчиво теребила край шарфа, а Евгений украдкой изучал ее лицо.
Нет, оно не постарело. Не обрюзгло, не покрылось морщинами, но что-то в нем было такое, не поддающееся описанию… Может, усталость?
— Жень, а ты счастлив? — вдруг спросила она.
Вопрос застал его врасплох. Своей неожиданностью, необычностью — не каждый день спрашивают об этом, — и еще тем, что задала его она, Лида, самая красивая девочка в их классе, самая замечательная, самая…
— Что? Счастлив? Ну… как-то неожиданно. Я давно…
— Прости. Можешь не отвечать. У меня случайно вырвалось. Просто я подумала… А! Уже не важно.
— Да нет. Чего там. Я могу ответить. И не на такие вопросы приходится отвечать. Я…
— Не надо, Жень. Я, наверное, пойду. Поздно уже.
— Ты с работы? Кстати, где работаешь? Кем? Если не секрет…
— Да какой секрет? Преподаю в детском доме творчества. Дизайн.
— Это где-то здесь, в этом районе?
— Ну да. На Сиреневой. А ты что… Тоже в этом районе?
— Нет. То есть, да… Короче, квартирушечку здесь прикупил. Так сказать, запасной аэродром…
— Хм. Понятно.
— Нет, ты не подумай… Никакого криминала…
— Боже мой! Да не оправдывайся ты! Какое мое дело, собственно…
— Нет, но… Я все же объясню. Вот ты спросила: счастлив ли я? Могу прямо ответить, без всяких ужимок и прыжков. Нет счастья, Лида.
— Но есть покой и воля? — не скрывая сарказма, усмехнулась она.
— Вот именно. Покой и воля, — сдержанно подтвердил Евгений. — Ты даже не представляешь, каким трудом они мне достались. Какой кровью. Я теперь на мир по-другому смотрю. Он, оказывается, большой и яркий. Для тебя он, может, всегда таким был, а мне открылся совсем недавно.
— Но почему? — заинтересованно подалась к нему Лида, пристально всматриваясь в возмужавшее лицо одноклассника.
— Почему? Тут нет никакой тайны. Наоборот. Все проще пареной репы. Мы с женой разные люди. Настолько разные, что просто поражаюсь — как меня угораздило на ней жениться! Ведь то, что меня бесит в ней, я и раньше замечал, до свадьбы еще. Увы! «Рассудок сумрачный молчит, когда свой адский бал вершит и побеждает голос плоти».
— Ну, ты и сказал!
— Это крик души, Лида. Я долго терпел. Почти семнадцать лет. Но всякому терпению, как известно, есть край. И я дошел до этого края. Если бы не квартира, которую купил два года назад, не знаю, чем бы все закончилось…
— А просто разойтись ты не пробовал?
— Хм. Для кого-то это самый простой выход, но не в моем случае. У нее инвалидность… По моей вине. В ДТП попали. Я отделался царапинами, а у жены сотрясение мозга, несколько переломов. Еле выкарабкалась.
— Сочувствую.
Они вновь замолчали. Лида вдруг недобро подумала, глядя на презентабельный вид одноклассника, что ничего не меняется в этом жестоком мире. Женщины стареют, болеют, становятся обузой для мужчин, которые с годами лишь набирают и во внешности, и в значении… Ишь, какой «мажор» стоит! Вальяжный, холеный… Кто бы мог подумать, что из худого нескладного подростка получится такой денди.
— Лид, тебя проводить? — прервал ее размышления Евгений. — Поздно уже.
— А? Нет! Что ты! Мне тут… недалеко. Я пойду. До свиданья, Женя.
— Постой! Как же так? Двадцать лет не виделись, даже не поговорили толком и разбежимся в разные стороны?
— А о чем говорить? Вспоминать школу? Что-то не хочется. И погода не располагает…
— Может, в кафе зайдем?
— Ну вот еще! Я не одета, без макияжа и вообще…
— Да-а, аргументы тяжелые, — усмехнулся Евгений. — А мое мнение тебя не интересует?
— Какое мнение?
— Ты по-прежнему красивая, даже ненакрашенная, — с ласковой интонацией произнес он, и лицо его озарилось юношески открытой улыбкой.
— Ну, ты скажешь, — смутилась Лида, тронутая то ли комплиментом, то ли этой неожиданной улыбкой.
— А знаешь что? Поехали ко мне? Чего мы мокнем под дождем? Машина здесь, на стоянке. Хлеба я купил, нарежем бутербродов, пожарим яичницу. Идет?
— Ну, я не знаю… Поздно уже. Все это на авантюру смахивает…
— Брось комплексовать! Едем!
Он подхватил растерявшуюся Лиду под руку и решительно повел в сторону ближайшей парковки.
* * *
— Ничего что я так наворачиваю? Честно говоря, с утра ни маковой росинки. Да и утром только кофе и сигарета — вот и весь завтрак.
— Ешь, ешь.
Лида заботливо подкладывала в его тарелку то ломтик колбасы, то салат из огурцов, сама же маленькими глотками пила остывший чай.
В душе у нее творилось нечто странное: чувства наплывали одно на другое, не успевая толком оформиться, обрести внятную суть и законченность. Ей было неловко в этой квартире, рядом с бывшим одноклассником и в то же время по-домашнему уютно и тепло. С одной стороны, она любовалась новым обликом Евгения, превратившегося за эти годы из «гадкого утенка» в уверенного и сильного мужчину, с твердым взглядом и жесткой линией губ. И в то же время ей претило его отношение к жене-инвалиду. Ведь виновником аварии был он сам. А теперь, видите ли, устал от жены, от домашних забот и скрывается в этом шикарном жилье.
Квартира-студия была довольно просторной, дизайнерски решенной, оборудованной новейшей электроникой. На стенах висело несколько живописных полотен, выполненных в абстрактной манере.
На вопрос Лиды, чьих кистей картины, Евгений почему-то смешался, ответил не сразу, дескать, это малоизвестный молодой художник, о котором она вряд ли слышала. Улучив момент, Лида смогла разобрать мелкий шрифт факсимиле, отображенного в нижнем углу одной из картин. Молодым художником оказалась некая Анита Самойлова.
И вновь внутри шевельнулось что-то неприятное. Почему он не ответил прямо, как есть. Мол, картины написала Анита Самойлова, молодая и талантливая художница. Получилось, будто выкручивался, боялся сказать правду.
«Господи, ну не жена ведь я ему, и не любовница, — усмехнулась Лида, — зачем передо мной-то юлить».
Так и сидела за столом, прихлебывала холодный чай, путаясь в ощущениях и мыслях.
А Евгений тем временем насытился, попросил разрешения закурить, и, откинувшись на спинку стула, пустился в воспоминания юности.
— А помнишь новогодний бал в десятом классе?
— Бал? — рассеянно переспросила Лида. — Да, помню. А что?
— Как мы с тобой зажигали, а? Наш испанский танец. Публика ревела от восторга. И главное, не репетировали, чистый экспромт.
— Ну я бы не назвала
...
