Мать в жизненной системе координат обоих братьев была величиной… незыблемой, вне времени и вне любых жизненных течений. Все имели право стареть, хиреть, отставать от молодых, ничего не понимать в современности и не уметь пользоваться интернетом!.. Все имели право – кроме матери. Мать всегда была и оставалась лучше всех – она не старела или старела как-то так, что братья этого не замечали; она знала по именам всех модных блогеров, и они ее смешили или сердили; она посещала выступления сына, и у нее ни разу не дрогнуло лицо от вязкого, дрянного, неизобретательного мата, которым разговаривали рэперы, их друзья и подруги; она любила и пестовала свой сад, как истинная английская леди, и готовила, как самая настоящая грузинка; она носила джинсы, белые футболки и черные пиджаки, а на церемонию награждения Сандро или на защиту Нико наряжалась так, что к ней весь вечер по очереди приставали все мужчины, от аспиранта Олега и рэпера Сиплого до старенького Михаила Наумовича и поэта Андрея Дмитриевича Дементьева, который знал толк в интересных дамах!..
С ней никогда и ничего не может случиться. Она Нефертити – вечная и прекрасная. Ей не может быть… плохо!.. Она может сердиться, раздражаться и негодовать, но ей не может быть плохо! Она всю жизнь жила так, что всем вокруг казалось, что ей хорошо, лучше всех!..
Он на самом деле не знал, что сказать. Говорить, как Суламифь Азур, так, чтобы стало понятно, что все будет хорошо целую вечность, он не умел. В загробную жизнь не верил. Чудес не ждал.
Вон у них на работе инженерша Зося нашла какого-то своего одноклассника, вступила в романтическую переписку с далекоидущими намерениями, а потом оказалось, что он тихо наркоманит где-то на Гоа и Зося ему нужна только в свободное от курения травы время, когда он не знает, чем бы еще заняться, и занимает себя Зосей.
Мать дернула плечом – у нее это получалось великолепно! На плите уже что-то жарилось, пахло кофе, клубникой, ванилью, духами. Всегда там, где оказывалась мать, начинало вкусно пахнуть, словно из воздуха являлись яства, цветы, скатерти, хорошее настроение и радость жизни
рею. Ника поразил портрет балерины, висевший на самом видном месте. О том, что изображена именно балерина, можно было догадаться только по тому, что за присевшей на краешек
