Оглавление

Вступление

Дорогие друзья, я рада, что наконец-то этот сборник собрал часть лучших фантастических рассказов, написанных за несколько лет. Огромная благодарность редактору Сергею Кулагину за помощь и корректору Галине Заплатиной в редактировании некоторых рассказов. В этом сборники собраны произведения в жанре космической и социальной фантастики, юмористические истории, драматические сюжеты и по-настоящему жуткие события, которые происходили с героями. Приключения, открытия, любовь и самопожертвование, борьба за выживание и взимоотношения между людьми. Приятного чтения, и ждите следующий сборник.

Я рисую небо

Мир стал настолько маленьким, что смог бы уместиться на ладони вчерашнего человека.

Вы спросите, как это может быть? Новые технологии рождали не только возможность влиять на природу и человека, совершенствовать окружающий мир — всё, что производил человек, заполняло пустующее пространство. Вскоре места на маленькой планете Земля, да и в Солнечной системе перестало хватать живым организмам всеобщего разума.

В те годы, в Новый Век, так стали называть всё, что тем или иным способом могло доказать разумность, мир пришёл к рубежу и сделал единственный верный выбор. Жить или существовать, теперь это кажется не логичным?

Человечество исследовало миры дальнего Космоса и пришло к выводу, что расселение на другие планеты дело не особо выигрышное и не удобное для большинства. Но колонии оказались жизненно необходимы, пока не был создан проект «Микромир», позволяющий сжимать не только объекты и живых существ, но и само пространство, которое стало похоже на фантазию. Идея микромира чем-то была позаимствована из серии романов о путешествии Гулливера. В истории путешественника встречались люди различного роста: от лилипутов до великанов.

Теперь же с помощью проекта «Микромир» проблема перенаселения планеты нашла неожиданный выход. Города сжимались точно файлы. Данные архивировались, предметы, строения и живые существа уменьшались. Что раньше разрасталось многие столетия, и вширь, и ввысь сделалось маленьким и занимало меньше пространства.

Эфраим не ведал другого масштаба окружающей действительности и, оказавшись один, в месте, которое не постигла участь большинства, испытал шок.

Огромные здания, похожие на колоссальные башни, устремляющиеся в небо. Деревья, зелёные кроны которых шумели, создавая сильные потоки воздуха, превращающиеся в ураганный ветер.

Система телепорта дала сбой, такое произошло впервые за многие годы. Человек из микромира попал в город, не подвергшийся миниатюризации, пустой и мёртвый, если бы не гигантские растения захватившие его, он разглядывал пришельца.

Много веков назад в этом месте произошла эпидемия, унёсшая миллионы жизней. Город законсервировали, отрезав от мира и тем самым спасая цивилизацию от вымирания. Удивительно, что вирус не вырвался на свободу. Он затаился в трещинах гранита, во вздыбленном асфальте, который разрушили корни деревьев.

Иной раз сюда забегали микро звери и птицы, но гибли пожираемые колонией крупных насекомых, которым не хватало пропитания.

Ветер стих. Эфраим попытался перезагрузить телепорт, однако все попытки оказались тщетными. С ужасом парень осознал, что без связи с городом он погибнет здесь, как микро животные. Среда старого мира была наполнена всевозможными опасностями.

Он смог утолить жажду, а когда к вечеру желудок сжался от голода, отправился на поиски чего-нибудь съестного.

В гигантском супермаркете, его встретили громадные витрины, наполненные ржавыми бочками, в которых когда-то была еда, мясо в вакуумной упаковке давно сгнило, другая еда превратилась в пыль.

Юноша выбежал из магазина, направляясь к телепортирующему кораблю, единственному укрытию, где было безопасно. Во всяком случае, он так думал, надеясь на чудо.

Чуда не произошло. Под деревом роились гигантские осы. У них там расположилось гнездо. Эфраим попытался ввести режим пилотирования вручную, и ему удалось переместиться подальше от дерева с насекомыми. Теперь он расположился на крыше одноэтажного дома, в котором раньше был цветочный магазин, если судить по выгоревшей вывеске.

Юноша выбрался из телепорта, посмотрел вниз, где раньше проходила широкая дорога, теперь она напоминала застывшую реку, а ржавые автомобили заросшие плющом, точно корабли-призраки из старой детской сказки.

Голод уже не так заунывно отзывался внутри. Набрав воды из озера, которое должно было быть лужей, будь Эф обычного роста в этом огромном мире, парень смог утолить жажду. Вода оказалась чистой и приемлемой на вкус. Эфраим сокрушался, что не послушал отца и взял подержанный телепорт для путешествия к матери.

Он закрыл глаза, с грустью вспоминая дни, когда мама жила с ними. После перевода в другой город и развода с отцом, Эфу не хватало женской ласки и тепла.

Отец парня очень занятый человек, работающий в проекте «Микромир». Поначалу Эф гордился этим, пока не понял, что работа забрала у него не только мать, но и отца. Оставаясь на попечительстве няни андроида, мальчик ощущал сам себя узником, а свой дом тюрьмой, из которого и выбраться, запросто, не получалось. Определенно, его друзья уже посмеивались над ним, поэтому Эфраим и решился на побег.

Теперь он оценил масштаб своей неосведомленности и даже не глупости, а безрассудства. Через пять дней ему исполняется восемнадцать. Эф усмехнулся, почти в голос, а потом услышал, как бы в подтверждении своих слов, урчание в животе.

Собрав длинные волосы, выкрашенные в синий цвет в хвост, он уселся на мягком мху, который напоминал дорогой ковер. Длинные ростки не казались жесткими, как должны быть, вскоре ему пришлось вернуться в телепорт, так как он услышал громкий скрежет. Во мху уже расположились на ночлег обитатели — огромные, похожие на инопланетных чудовищ жуки. Громадными челюстями они могли запросто перекусить Эфраима пополам. Предвкушая страшную гибель, он ретировался к средству передвижения, напоминающее местного кузнечика, уныло стоящее около озера-лужи.

Сон не приходил долго. Громкий скрежет, жужжание и стрекотание заставляли Эфраима вздрагивать и просыпаться, то и дело, просматривать на изображение с наружных камер телепорта.

Утро не принесло обнадеживающих новостей. Огромные воробьи чирикали, а от их прыжков по крыше бывшего цветочного магазина, у юноши каждый раз ёкало в груди.

Он решил перелететь в другое, более спокойное место, воспользовавшись навигацией. Одна из птиц приняла его за насекомое, чуть не помяв фюзеляж телепорта. Эфу удалось выкарабкаться и перелететь в более спокойное, по его мнению, место, влетев в разбитое окно одной из зданий-башен.

Расположившись на подоконнике, напоминающем на взлетную полосу, Эф изучал взглядом громадную комнату. Из головы не уходили мысли, как же выбраться из города наполненного большими созданиями и вещами. Внезапно до юноши донеслось чьё-то зловонное дыхание. Эф слышал сопение и боялся обернуться.

Существо подкралось тихо, и, обернувшись Эф, застыл от ужаса. На него взирали огромные голубые глаза с сеткой кровеносных сосудов. Оно меня прихлопнет или сожрет, это точно, решил парень, готовясь к смерти или бегству. Громкий шелестящий голос великана заставил сморщиться и Эф зажал ладонями уши. Большой человек говорил по-русски, и этот язык Эфраим не слышал давно.

Проходя загрузку языковых фалов, он обучился десяти наиболее распространенным языкам в мире. Русский и японский не приходилось применять, в отличие от английского, немецкого и французского. Сам Эф был родом из Иерусалима, и иврит являлся его родным языком.

Собравшись с мыслями и немного успокоившись, парень оценил ситуацию, осознавая, что великан не хочет причинить ему вреда, а просто желает познакомиться.

Они молчали некоторое время, разглядывая друг друга. Эф отметил про себя, что у верзилы грубая кожа, да и волосы росли не только на голове, но и лице, такие же толстые напоминающие проволоку. Хотя при увеличении Эф наверняка выглядел бы так же.

— Откуда ты? — спросил великан. — Почему ты такой маленький?

Он старался говорить тихо, но для Эфраима голос человека похожего на скалу, казался громким. Он раздавался с ветром, вылетающим то изо рта, то из ноздрей, внутри которых, каждый раз шевелились тёмные волосы.

— Меня зовут Эфраим! — выкрикнул парень. — Друзья меня называют Эф!

— А, я Иван, — толстые губы великана растянулись в улыбке. — Но мне больше нравится Ваня.

— Старое имя, — крикнул Эф. — А что ты здесь делаешь, и что это за место, где всё такое огромное?! — Парень откашлялся, чувствуя, что голосовые связки напряглись до предела.

Иван кивнув, поднял вверх указательный палец и, притащив огромный микрофон, кивнул в его сторону.

— Я опущу его к тебе поближе, говори и не надрывайся, а то я тебя еле слышу, — он сделал недолгую паузу, точно вспоминая имя юноши оказавшегося на подоконнике его окна. — Эф. Хорошее имя. Но как ты оказался здесь?

Эфраим услышал щелчок и, подойдя к микрофону, попытался испытать его, чуть не оглохнув от дыхания Ивана вырвавшегося из динамиков.

— Ты это, потише! — выкрикнул Эф, слыша, что голос его теперь не такой писклявый, точно у комара.

— Так-то лучше, — улыбнулся великан, пододвинул к окну стул и уселся удобнее.

Эфраим рассказал о своей проблеме с телепортом и о том, что ему необходимо вернуться домой. Как выяснилось, до ближайшего города придётся пройти достаточное расстояние, причём не в мини километрах, а тех самых, где придётся сделать тысячу гигантских шагов, чтобы добраться к намеченной цели.

— Не знаю, Иван. Планета большая и, может быть, где-то ещё есть подобный город колосс. — Эфраим пожал плечами. о после смерти отца мне очень одиноко. Мы слышали о миниатюризации городов и людей вместе с ними. Столько стало свободного места на планете, но теперь из обычного мальчика я стал великаном и похоже остался единственный в своём роде.

— Не знаю, Иван. Планета большая и, может быть, где-то еще есть подобный город колосс. — Эфраим пожал плечами.

— А если я доставлю тебя в какой-нибудь из мини городков, ты поможешь мне стать таким, как ты? — в голубых глазах Ивана загорелась надежда.

Эф не знал, что ответить ему, поэтому солгал, пообещав, что с помощью проекта «Микромир» каждый может превратиться в мини человека.

Такое заявление, если не обрадовало Ивана, то внесло в его мысли смятение. Он замолчал и долго собирался с мыслями.

— И откуда в этом разрушенном городе электричество? — неожиданно спросил Эф.

Иван словно и, не слыша его, махнул рукой. Откуда он мог знать, ему недавно исполнилось пятнадцать лет.

— Надо отыскать старые карты и понять, как добраться до места, где есть люди, похожие на тебя. Из-за вируса наш город отрезали от внешнего мира. — Он, как будто разговаривал сам с собой, опустившись в скрипучее кресло. — Выживших осталось немного, но они не просили помощи. Поначалу ненавидели остальных, тех, кто существовал за границами нашего мёртвого убежища. Так мы стали называть его. Но с каждым годом становилось труднее, горстка людей не могла восстановить огромный мегаполис, на который наступал лес. Обо всём мне рассказывал дед, пока я был маленьким мальчиком. Нас осталось несколько семей, но необычно холодная зима унесла много жизней. Через несколько лет я остался совершенно один. — Иван сделал паузу и продолжил: — Мне казалось, что время стало течь очень медленно, словно огромная полноводная река, и я в этом мутном потоке, как мелкая рыбёшка, пытающаяся найти пропитание и выжить любой ценой. Я молился Богу, и не ожидал такого подарка, как ты, Эф. Поэтому, — Иван стремительно поднялся из кресла, которое издало протяжный стон старых пружин, — мы отправимся искать твой город сегодня же.

Поначалу Эфраим очень обрадовался такому повороту. Иван посадил его на плечо, соорудив подобие корзины, а телепорт положил в карман куртки. Погода радовала, на всём пути не пролилось ни капли дождя, и солнце не палило, оберегая путников — пятнадцатилетнего великана и его нового друга Эфа. Двигались они почти что неделю, иногда останавливаясь, чтобы передохнуть, а потом с новыми силами Иван двигался дальше бережно усаживая нового друга в корзину на плече.

Каждый раз, сверяясь с картой, Иван шёл на юго-запад, в надежде не пропустить первый мини город и не повредить его стены огромными ступнями.

Эфраим сделал из куска фольги рупор, что облегчило общение гиганта и лилипута, и почти что поверил, что Иван сможет стать таким же, как он.

Летели дни. Иван и Эфраим уже довольно-таки свободно общались и подружились. Теперь Эф не нуждался, ни в пище, ни в воде — запасов, что взял в дорогу Иван хватало.

Когда же деревья впереди стали мельчать, Иван понял, место прибытия довольно-таки близко и осторожно осматривал окрестности.

Птицы и звери на пути стали попадаться реже и вскоре сделались такими крохотными, что нескольких Иван раздавил ножищами. Всякий раз он сокрушался и останавливался, говоря, что чем дальше он будет продвигаться, тем больше нанесет вреда миниатюрному миру, так внезапно возникшему на длинном пути.

— Наверное, твой город уже близко, — говорил Иван.

Чем яснее становилось очевидное, тем больше расстраивался Эфраим давший обещание великану.

Когда появились вертолеты, Иван не сразу осознал что это и прихлопнул один из них, приняв за надоедливую муху. Он не слышал крик Эфраима, утонувший в рокоте двигателей летательных аппаратов. Потом прибыло подкрепление, вооруженное ракетами, они, не ожидая приказа, сделали несколько залпов по великану.

Сначала он испугался, а потом разозлился, ускоряя шаг, уже не видя, что под ногами начались жилые кварталы.

Только бежать было некуда, холмы и горы окружающие мини город оказались такими же маленькими, ведь это была территория миниатюризированной области.

— Что мне делать, Эф?! — взмолился Иван, пытаясь закрыть лицо руками, вытаскивая Эфа из корзины, чтобы услышать, что он хочет сказать ему.

— Иван, ну, наконец-то, ты услышал меня! — простонал Эфраим. — Остановись и подними руки! Только не сжимай так сильно, чтобы пилоты на вертолетах увидели меня, и старайся больше не топтаться по городу. Посмотри, что ты наделал?

Иван посмотрел под ноги и остановился. Перепуганные горожане разбегались врассыпную, где-то вспыхнуло пламя, и к источнику огня неслись пожарные машины.

Приложив руку к груди, Иван склонился и произнёс:

— Простите меня, но вы такие маленькие, что я и не заметил…

— Иван! — крикнул Эфраим. — Они возвращаются! Вертолёты! Только не беги, иначе ты всё разрушишь здесь!!!

— Но, что мне делать, Эф?! — взмолился Иван. — Ты же обещал, что они сделают меня маленьким…

Вертолёты снова открыли огонь, который не наносил особого вреда Ивану, но заставлял вздрагивать от боли.

— Я не хочу никому зла! — крикнул он. — Я принёс маленького Эфа, чтобы вы вернули его домой!!!

Потом он опустил Эфраима на крышу одного из зданий и осторожно направился в сторону мини гор, пытаясь наносить как можно меньше урона городу. Идти без разрушений получалось плохо.

К вертолётам на помощь прилетели штурмовики. Они нацелились вывести великана из города и уничтожить.

— Нет, — простонал Эф и опустился на колени, металлическая крыша нагрелась на солнце и обжигала. Закрывая лицо руками, юноша заплакал. — Прости меня, Иван!!!

Только великан не слышал его, он напоминал огромное чудовище пытающееся разрушить город. Военные пытались оттеснить его прочь, к холмам, чтобы подоспевшая артиллерия попыталась добить его. Никто не слышал, о чём просил Иван и то, что кричал Эфраим. Голова великана запуталась в облаках, которые опустились над городом грозясь пролиться ливнем. Он пытался отодвинуть их, чтобы лучше было видно путь. У маленьких гор его поджидала новая армада штурмовиков.

Когда левая нога Ивана провалилась в ров и увязла в трясине, он споткнулся и упал, ударяясь лицом о камни. Горы были для него всего лишь камнями, и военным не пришлось добивать великана, который падая, сломал ногу и не мог подняться.

Он повернулся лицом к небу и, понимая свое бедственное положение ни в чём не винил мальчишку Эфа. Возможно, он на самом деле хотел помочь, но так вышло, пытался оправдать маленького друга Иван.

Он смотрел в небо, где по какому-то чуду облака разошлись над городом, расплываясь в разные стороны.

— Я рисую небо, — прошептал Иван, всматриваясь в руины города и синеву, где только что назревал дождь. — Но, что я наделал… Господи.

Эфраим, в бессильном отчаянии кусал губы, спустился с девятого этажа дома, где его «высадил» Иван, и побежал по следам, оставленным великаном, чтобы скорее найти его. Парень видел, как рухнул колосс, он знал, что в ответе за него, потому что обещал вернуть к нормальной жизни… Хотя жизнь у него была, возможно гораздо лучше, чем в этом пыльном городе, где, как в муравейнике копошились сотни тысяч мини людей, со своими мини кошками и собаками, с блестящими мини-автомобилями, которые выхлопами загрязняли город…

— Иван! — крикнул Эфраим, пытаясь докричаться до поверженного великана. — Он хотел просто стать такими же, как мы!

Иван смотрел в небо и, подняв руку, словно воображал что-то. Он улыбался и шептал, что рисует небо, зная, что конец близок.

Залпы из прибывшей артиллерии, ощетинившиеся пушки, заставили землю вздрогнуть, а Великана испустить громкий вопль и последний вздох.

Когда пыль развеялась, Эф увидел его, поверженного, с развороченной грудью и улыбкой, так и застывшей на лице.

Рассказ Эфраима выслушали в мэрии города и лишь разводили руками, оправдываясь, что спасали город от чудовища, не слушая доводы семнадцатилетнего мальчишки.

Новенький телепорт доставил Эфраима домой. История с великаном скоро забудется, после следующей процедуры удаления негативных воспоминаний, так мешающих жизни подростка. Она обязательна для всех, во избежание агрессии и юношеского максимализма, свойственных этому возрасту.

Эф не желал забывать, он хотел помнить великана — такого огромного, что доставал макушкой до неба и мог даже рисовать на нём, раздвигая облака, как волшебник.

Только волшебники не умирают, во всяком случае, они не сражаются с вертолетами и артиллерией, они всегда успевают спастись.

Эф обнял подошедшего отца и вернул ему ключи от сломанного телепорта. Потом он расскажет эту необычную и грустную историю, или даже запишет, чтобы помнить, что мы в ответе за тех, кому дали обещание, тем, кто сделал всё, чтобы мы могли жить.

Смотритель маяка

Решетов погасил лампу и, прислушавшись, перекрестился. Снаружи бушевал шторм. Внутри башни было спокойно, ничто не могло проникнуть за стены неприступной крепости. Алексей расположился в небольшой комнатке второго яруса башни маяка и готовился ко сну.

Смотрителю недавно исполнилось сорок лет, и к своему сожалению он не обзавёлся семьей. В годы молодости Решетов служил в Советской армии. Береговые войска военно-морского флота стали для молодого лейтенанта новым этапом в жизни. Он был специалистом СПС (Секретная Потайная Связь), таких, как он называли «шаманами», и после развала Союза опыт военных шифровальщиков пригодился. Алексей побывал и в горячих точках, в Чечне, в Югославии, был ранен и рано ушёл на пенсию.

С женщинами у него всегда не ладилось. Мужчиной он был интересным, с копной каштановых волос и хорошо сложен. Вытянуть лишнее слово из него было всё равно, что пытать разведчика на допросе.

Дело было в его застенчивости, считал сам Решетов и ничего не мог с собой поделать. Он рано потерял отца. Воспитывали его мать и тётка —

женщины строгих порядков. Словно курицы наседки они кудахтали над парнем, как над цыплёнком. Не позволяли вольностей свойственных мальчику в юные годы. Армия открыла двери к свободе, но и там Алексей не нашёл своего призвания.

Возможно, поэтому он и решился на добровольное заточение, когда ушёл на пенсию. Направил резюме в норвежскую компанию, где открылась вакансия смотрителя маяка.

В конце девяностых годов, Решетов заключил контракт. У него имелся необходимый опыт, пусть и на постсоветском пространстве. Вдали от дома и Родины маяк стал неким убежищем от личных проблем. Остров Блекрок, название которого переводилось, как Чёрная Скала стоял на пересечении торговых путей, его-то и островом назвать было сложно.

Маяк возвышался на скалистой гряде, издали она напоминала кусок скалы, упавший с неба. Впервые, когда Алексей увидел остров, он показался ему окаменевшей звездой, вонзившейся острыми гранями в холодную колыбель океана.

За последний месяц солёные воды Атлантики стали похожи на стаю взбесившихся псов. Волны поднимались высоко, с грохотом ударялись о берег, заливая пеной скалы и подножье маяка. Строение высотой около сорока метров оказалось стойким к сильным штормам, и было построено на совесть. Маяк возвышался примерно на восемьдесят метров, над уровнем моря, если учитывать скалистую гряду основания башни.

Выложенный из камня, имеющий три яруса и винтовую металлическую лестницу, уходившую до верхней площадки, маяк был настоящим памятником упорству строителей. На самом верху здания — гигантский фонарь в стеклянном яйце из толстых линз и зеркал, свет от него был виден на расстоянии более тридцати миль вокруг. Фонарь вращался, освещая ярким лучом ночь, предупреждая мореплавателей о рифах, оскалившихся под толщей воды на северо-западной стороне от острова.

Решетов прибыл в это пустынное, пропитанное запахом свободы и одиночества место, чтобы остаться наедине с собой и наконец-то закончить книгу.

Никто из руководства и не догадывался, что смотритель пишет роман, и что он вообще создан для подобной работы. Человеком он был скромным и немногословным и не распространялся о своём увлечении. Писать он начал в юности, сначала это были небольшие зарисовки и эссе. Кровавые зрелища на войне оставляли в душе тёмный осадок безысходности. Алексей в то время начал вести дневник, понимая, что перекладывая мысли на бумагу, очищает их от гнетущих видений и чувства вины.

Когда несколько месяцев назад он решился заключить контракт на три года, то преследовал две цели — с одной стороны Решетову требовалось уединение, чтобы работать над книгой, с другой светило повышение по службе и возможность получения гражданства. Предыдущий смотритель, скоропостижно скончался, и не оставил выбора компании. На Блекрок часто происходили странные смерти, и гибель предыдущего смотрителя не стала первым несчастным случаем.

Руководство не особо распространялось, что работа на объекте требовала не просто знаний, усилий, не каждый человек готов провести в одиночестве полгода. Всего лишь раз в шесть месяцев к острову Блекрок приходил корабль с сотрудником компании, чтобы получить рапорт и пополнить припасы смотрителя. В последние годы возникали трудности — шторма начинались, как раз в тот самый период, когда бот капитана Харрисона направлялся в сторону острова.

Многие называли капризную погоду чертовщиной, как и внезапную гибель последних смотрителей. Работники компании неохотно говорили на эту тему. Слухи расползались по побережью, и местные жители никогда не соглашались на работу на острове Блекрок. Маяк в этом месте североатлантического пароходства имел важное значение, смотрителя из другого региона найти было несложно — компания платила достойно и вовремя.

«Здесь что-то происходит», — размышлял Решетов. Мысли начали стучаться в двери его сознания после одиннадцати месяцев проведённых на острове.

Поначалу смотритель списывал свои наблюдения на разыгравшуюся фантазию и одиночество, которое в этом месте могло сыграть с ним злую шутку. Но чем больше он анализировал происходящее, тем ярче представлял, что на острове кроме него кто-то есть ещё.

Решетов знал, что всё сверхъестественное имело под собой почву, а так же объяснение. Он не хотел поддаваться силам, которые решили напугать его. И просто запирал металлическую дверь и чувствовал себя в относительной безопасности.

Правда то, что хотело проникнуть внутрь, всё-таки обнаружило брешь, ведь любое усилие вознаграждается.

В эту ночь буря разыгралась не на шутку. Решетов, отложив ручку, решил перечитать, что у него вышло. Новая глава отлично получилась, но смотритель, ощущая муки творчества, решил, что не время приступать к написанию следующей части и отложил текст на пару дней.

Он завёл будильник, допил остывший чай и погасил лампу. Всё повторялось изо дня в день, превращалось в рутину. Работал Решетов уже на автомате, и не жалел, что согласился на эту важную, но необычную работу. Незнающим покажется, что всё вокруг маяка пропитано некой романтикой, и смотритель важный человек, исполняющий свою миссию. Это сложная работа, тут необходим человек определённого склада характера.

Всего через несколько десятков лет на многих маяках не останется людей, вместо них работу смотрителя будут исполнять компьютеры. Шёл 1999 год, и на острове кроме Алексея Решетова никого не было.

Что же беспокоило его? В общем, ничего. Шторм стучался в стены, не имея возможности разрушить их, а в солнечную погоду с башни открывался прекрасный вид. Решетов брал бинокль и любил всматриваться вдаль. Не потому, что ждал бот Харрисона или другой какой-нибудь корабль. Ему нравилось наблюдать, как облака складывались в пышные кучи на горизонте, похожие, то на взбитые сливки, то на причудливые замки или корабли. Он смотрел на синий океан, в надежде заметить стаю касаток или голубых китов.

Иногда он спускался вниз, ступая по холодным камням, где весной, сквозь камни пробивалась скудная растительность. В основном на поверхности коричневого скальника можно было разглядеть лишайники, а в солнечную погоду появлялись ящерицы, или мелкие грызуны. Решетов не мог представить, чем они питались на этой пустынной скале и каждый раз поражался, насколько упорна жизнь, в подобных местах, как остров Блекрок.

Однажды, в комнате, где спал Алексей, его разбудил шорох.

Стояло раннее утро, оно просачивалось сквозь прямоугольные окна, оповещая о начале нового дня. Тени размазывались на полу, уползая под стол, ускользали от солнечного света и съёживались.

Решетов почувствовал чьё-то присутствие. Сначала он решил, что это остатки сна, но потом, когда окончательно проснулся, услышал, как некто звал его по имени.

Фигура в сером плаще притаилась около двери, которая была заперта, и Решетов отлично помнил об этом. По коже пробежал холодок, и мужчина, попытался вспомнить, где револьвер. Смотритель не считал себя трусом, но сейчас, когда появился незнакомец, ощутил, как вспотели подмышки, а по спине пробежались мурашки. Он вдруг подумал, заметил или нет чужак, что Алексей наблюдал за ним.

Он не успел ответить на этот вопрос, как незнакомец в мгновение ока оказался возле кровати и, склонившись, взглянул на него. Притворяться больше не было смысла. Собравшись с силами, пытаясь не выдать ужаса, который давно готовил почву, пугая ночными звуками и разыгравшейся фантазией, Решетов резко поднялся в кровати и вспомнил, что пистолет в ящике стола.

— Не стоит делать этого, — мягко произнёс незнакомец, не снимая капюшона с головы. Решетов успел разглядеть бледную кожу и водянистые усталые глаза незваного гостя. Лицо мужчины не внушало беспокойства или страха, но не об этом волновался Решетов, его заботило, как чужой человек проник внутрь маяка. Он умело подчинял законы природы или умел взламывать замки? Из-под капюшона на лоб незнакомца свисали светлые волосы, нос у него был с горбинкой, а тонкие бледно-розовые губы почти, что сливались с кожей.

— Простите, если напугал вас, Алексей. — Его голос точно шёл не изо рта, а звучал в голове Решетова. В эти минуты он и не думал, откуда незваному гостю известно его имя. Решительно поднялся и направился к столу, посматривая в сторону незнакомца.

Чужак ждал, скрестив руки на груди, уверенный, что ему не грозила опасность. Он пока не проронил ни слова, наблюдая за действиями смотрителя маяка, который пытался взять себя в руки и успокоиться.

Как бы вёл себя человек, когда в его доме появился незнакомец. Как он попал сюда, если двери и окна заперты изнутри, как кто-то может просочиться внутрь жилища? Если только с лучами света или тенями имеющими доступ к обители, которую обычно считали безопасным местом.

— Не нужно бояться, Алексей, — наконец нарушил тишину незнакомец. — Тебе не угрожает опасность и единственное, что необходимо сделать, это успокоиться. А ещё я очень голоден после долгой дороги.

Решетов только сейчас осознал, что странному гостю известно его имя, а ещё тот умел читать мысли или чувствовал, что на душе у хозяина комнаты гадко.

Алексей молчал, остановив взгляд на ручке ящика стола. Там дожидался револьвер. Вздохнув, он направился к печке, подбросил полено, проверил осталась ли вода в чайнике и поставил его разогреваться.

— Как вы попали сюда? — наконец, спросил Решетов незнакомца пытаясь придать голосу, как можно больше твердости.

— Ах, это, — улыбнулся неизвестный. — Извините, я забыл представиться, меня зовут Вотешер Йескела, странное имя, как вам кажется, но так же звучит и ваше для моих ушей. Это всё зеркала. — Он взглянул наверх, где на третьем ярусе размещался фонарь в окружении линз и зеркальных отражателей. — Странное стечение обстоятельств, открывающее дверь в иной мир, где всё наоборот, и где всё покажется слишком необычным для вас.

— По меньшей мере, ваше проникновение сюда выглядит странным. — Решетов поставил на стол две чашки, насыпал кофе, сахара и сухих сливок. — Зачем вы здесь мистер Вотешер, как вы смогли пробраться сюда?

— Дверь, стены — всего лишь материя, — улыбнулся Вотешер, — и пусть вам покажутся мои слова неправильными, я так же, как и вы, смотритель маяка, только по другую сторону зеркала.

— По другую сторону зеркала? — переспросил Решетов, — да, вы меня принимаете за идиота?!

— Не стоит ругаться, Алексей, мне самому не хочется находиться здесь, но это повторяется уже не в первый раз. Сначала Дравог Ттимс, потом Снерол Скоркам, когда же в эту зеркальную дыру провалился Дивед Нотсниу, я потерял покой, осознавая, что стану следующим, если ничто не изменить.

— Так-так, — задумчиво протянул Решетов, попробовал кофе и закурил. — Мне кажется, я начинаю, что-то понимать.

Он вернулся к столу, выдвинул ящик, раздумывая, достать револьвер и выпустить пулю в лоб чужаку или узнать о нём больше. Решетова интересовали старые записи, которые делали Девид Уинстон и Лоренс Макрокс. В какой-то момент в его голове промелькнула мысль, что имена бывших смотрителей сейчас зазвучали по-иному.

Вотешер уселся на табурет, оставив кресло хозяину маяка, пил обжигающий кофе, причмокивая губами. Алексей, покосившись на него, вернулся к поискам записей, и, раскрыл один из журналов. Провёл пальцем по имени Лоренса, только не с лева направо, как мы это делаем, а наоборот.

— Снерол Скоркам, — проговорил он, читая имя предыдущего смотрителя, и взглянул на Вотешера. — А ты значит. — Решетов сделал паузу, разглядывая пришельца, пытаясь найти что-то схожее с собой. — Ты моя, как бы противоположность? И куда девались смотрители с этого маяка? Помнится мне, мой предшественник скоропостижно скончался.

— Не могу сказать, Алексей, — пожал плечами Вотешер. — Двери в иные миры открылись, когда установили новый фонарь. Когда это произошло?

— Примерно пять лет назад, — ответил Решетов, усаживаясь в мягкое кресло, потушил сигарету и глотнул кофе. Он смотрел в сторону Вотешера и пил горячий напиток, не веря в невероятную возможность не просто существования другого мира, который находился практически рядом, но и перемещения с помощью зеркал и линз. По словам Вотешера линзы фонаря позволяли пространству искривляться, оно складывалось точно бумажный лист, открывался проход из одной реальности в другую, так называемая «кротовая нора».

Решетов сам любил пофантазировать и увлекался различными теориями о зазеркалье и параллельных мирах. Он мог часами читать о всевозможных и невероятных предположениях существования параллельных вселенных. Сейчас смотритель оказался в тупике.

— И что, по-твоему, необходимо сделать? — спросил Решетов, не веря, что с помощью зеркал на фонаре, могло произойти необъяснимое, и каким-то образом открылся портал на ту сторону гипотетического мира.

— Просто вынуть часть линз или зеркал, разбить…

— Да, но как тогда будет работать маяк? — прервал его Решетов. — Ты понимаешь, насколько это может быть опасным. Маяк погаснет или будет подавать неверный сигнал. Как я это объясню начальству? Что будет с кораблями?

— У тебя есть передатчик для связи, — парировал Вотешер. — И мало ли что может случиться. Молния ударила в фонарь, вот и всё.

Решетову категорически не подходило такое объяснение, но и сталкиваться с зазеркальем, с миром совершенно чуждым и непонятным желания не возникало. Он задался вопросом, отчего же погибали его предшественники, что случалось с ними? А потом решил, что было бы неплохо отыскать записи, которые обычно составляли смотрители.

Он снова вернулся к письменному столу, открыл ящик, задвинул под бумаги револьвер и обнаружив журналы вытащил кипу потрёпанных тетрадей. Пролистав не один из них, Решетов с горечью понял, что некоторые страницы безжалостно вырваны. В какой-то момент его охватила паника. Что было в тех записях и куда они могли подеваться?

Не обращая внимания на Вотешера, Алексей начал поиск тех самых листов из журналов, опасаясь, что в порыве скрыть происходящее, его предшественники придали записи огню — факты, разоблачающие проистекающие события и доказывающие существование параллельного мира. Неожиданно в голову Решетова прокралась мысль о причастности к гибели сотрудников руководства навигационной компании. Если работники исчезали, а кто-то в спешке выдирал листы из журнала, кто же нёс ответственность за смерти других смотрителей. Алексей ощутил, как пересохло во рту и, опустившись в кресло, обхватил голову руками.

— У меня тоже возникло много вопросов и сомнений, дорогой друг, — вкрадчиво произнёс Вотешер. — Нам необходимо выжить. Да и чем тебе помогут бумажки, которые ты ищешь? Ты веришь, мне или нет? Если нет, то я могу показать тебя проход, как это делается и тогда может, ты доверишься мне?

— Да, но ты сможешь вернуться? — неожиданно спросил Решетов. — С самого начала ты твердил, что прежние смотрители бесследно исчезали, но где они? Их здесь нет. Именно поэтому я и хочу найти вырванные страницы.

Вотешер не ответил на вопрос Алексея, а сжал зубы, размышляя. Что творилось в его голове, Решетов мог только предполагать. Странное появление гостя из другого мира, заставляло смотрителя маяка нервничать, понимая, что до прихода бота Харрисона целый месяц. Ему необходимо было отправить сообщение, связаться с берегом, иначе последствия необычной, но пугающей встречи с гостем из иного мира могли оказаться катастрофическими.

— Мы поступим так, Вотешер, — произнёс Решетов. — Если двери открываются в том и другом направлении, ты сможешь вернуться и разбить зеркало своего маяка. Разве это так сложно. Портал закроется и все останутся довольны.

— Ты меня не совсем понял, — улыбнулся Вотешер, поставив пустую чашку на стол. Он смотрел в глаза Алексея и, казалось, ни одна даже самая незначительная мысль не могла ускользнуть от него. — Я не мог разбить зеркало, мне… Мне необходимо, чтобы ты отправился вместо меня. Послушай и дай закончить.

Теперь настал черёд Решетова окунуться в недоумение. Он свёл брови, чувствуя, что Вотешер что-то не договаривал. Пришелец кивнул и поднялся с табурета.

— Я не собираюсь играть в твои игры, Вотешер, — твёрдо ответил ему Алексей. — И твоя способность проходить сквозь стены, взламывать замки сразу мне показалась не просто умением. Здесь какой-то подвох и брось эти истории о пропавших смотрителях. Если бы они исчезали, то куда? Или Лоренс и Девид убили их? Ты об этом думаешь?!

Атмосфера в комнате накалялась, в стёкла бил дождь. Сизые тучи стремительно подступали из-за горизонта, они напоминали гигантскую волну. Неслись к острову, словно собирались смыть его в океанскую пучину разразившемся ливнем. Вспышки молний рассекли небо, грома пока слышно не было, гроза, казалось, далеко. Порывы ветра перешли в вой, точно дикая стая неведомых существ окружала маяк. Смотритель привык к подобному поведению погоды и начинающийся шторм его не пугал.

Он смотрел в окно, видя, как стало сумрачно. Впервые за долгое время Решетов не знал, как поступить. Он не хотел разрушать фонарь, это было слишком, даже если от этого зависела его жизнь.

Попытка связаться с берегом не увенчалась успехом. Гроза устроила шторм в эфире.

— Меня напрягает твоё молчание, — звук голоса Вотешера напомнил Алексею, что их разговор не окончен.

— Я не стану разбивать фонарь, — глухо отозвался Решетов. Вотешер не до конца честен с ним, догадывался Алекей и не доверял ему.

— Возвращайся к себе, в свой мир и уничтожь фонарь, Вотешер. Так будет правильно. Ведь не я обратился к тебе за помощью, — сказал Решетов.

— Я не могу вернуться. — Голос незваного гостя стал похож на шипение змеи. — Если только мы поменяемся местами. Только могу предупредить тебя, наш мир не для таких как ты, да и, к сожалению, здесь я тоже не смогу долго протянуть. Мы слишком разные. Если ты хочешь собственной гибели, я оставлю твой маяк в покое, но тогда ты отправишься со мной…

— О чём ты говоришь? — возмутился Решетов, хмурился и снова поглядывал на ящик стола, где лежал револьвер.– У тебя нет права заставлять меня делать, что тебе хочется!

Он медленно двинулся к столу. Надежда, что Вотешер не раскусил его замыслы, сделала Алексея смелее. Чтобы отвлечь его, Решетов подошёл к печи и подбросил ещё одно полено, размышляя, сможет он или нет убить пришельца. Тот не был похож на сумасшедшего, и в его словах была доля истины, но Решетов был уверен — Вотешер искал собственную выгоду.

— Я думаю, тебе не стоит делать этого. — пришелец приблизился к окну и, скрестил руки на груди, смотрел на бушующий океан и взгляд его светлых глаз казался отрешённым, но в тоже время и сосредоточенным, как будто в голове смотрителя из параллельного мира зрел план, на случай, если Решетов захотел бы навредить ему.

Алексей быстрым движением открыл ящик и, выхватил револьвер, направил его в сторону Вотешера. Рука смотрителя была твёрдой, и оружие, как и убийство не пугали его.

— Меня не удивляет, что ты решил избавиться от меня. — Вотешер насмешливо посмотрел в сторону Решетова и поднял руки вверх, словно желая сдаться. — Только ты не учёл одного.

— И чего же…

Решетов не успел договорить, Вотешер, словно тень метнулся к нему и, обезоружил, стиснул в объятиях, склоняясь к лицу.

— Ты не осмыслил до конца, что мы из разных миров, и твоя пушка не причинит мне вреда. Я сам оружие и теперь, когда ты решил поиграть в героя, то должен понять одну вещь — поднял ствол, стреляй, а не разводи разговоры.

Во рту Вотешера сверкнули острые зубы. Рот превратился в пасть, из которой высунулся чёрный раздвоенный язык. Решетов вырывался, ужас сжимал за горло, как и чудовище сдавливало в тисках. У него была невероятная нечеловеческая сила, и Алексей понимал, если не предпринять попыток, его жизнь оборвётся. Он не стал задумываться о мучениях, которые последуют после того, как монстр начнёт кусать и рвать его плоть, смотритель не сомневался в намерениях Вотешера. Так же он осознавал, что револьвер не бесполезен.

Алексей был не робкого десятка, и подозревал, что раз беседа перестала напоминать разговор по душам, всё именно так и закончится. Хотя и не предполагал мериться силами с монстром. Смотритель и сейчас не понимал кто это, что это за существо. Одно стало ясно окончательно, что насчёт путешествия по параллельным вселенным монстр не солгал.

Сцепившись, противники катались по полу. Алексей как мог, пытался увернуться от острых зубов Вотешера. Чудовище растягивая удовольствие, ощущало превосходство и уверенность, что без труда справится с соперником. Безрассудство в отношении Решетова сыграло злую шутку с Вотешером. Алексей улучив момент, ударил головой в нос противнику. Тот покачнулся и споткнулся, перевернул стул, падая на пол. Не давая подняться незваному гостю, смотритель прыгнул на него, прижал к дощатому полу коленом и ударил в оскаленную морду кулаком.

Липкая кровь выплеснулась из носа, заливая лицо Вотешеру, от боли он стиснул зубы и выругался на странном языке.

Из раскрытой печи раздавался треск сырых поленьев. Пламя плясало на углях, раздавая жар. Он вырывался из раскрытой дверцы, облизывая почерневшую от копоти решетку.

Недолго думая, Решетов сунул руку в печь, выхватывая головешку, превозмогая боль и чувствуя, запах горелой плоти. Он зарычал и ударил чуркой в лицо Вотешера. Искры посыпались фейерверком на светлые волосы пришельца, они выбились из-под капюшона и разметались на залитом его кровью полу, как у шлюхи, спутались, покрытые пылью и мусором.

Чудовище завыло, и этот возглас походил на крики сотен восставших мертвецов из ада. Решетов вцепился в глотку Вотешеру, надеясь, что ослеплённый огнем и болью противник не будет сопротивляться. Он вцепился в руки Алексея, разжимал ему пальцы, ревел и дышал часто, хрипло. В мгновение ока чужак сбросил с себя смотрителя, подскочил к печке, срывая с неё раскалённую решётку и подскочил к Алексею.

Решетов отклонился в сторону, закрылся руками, ожоги на ладонях горели болью. Улучил момент и поднял с пола гантель (занимался зарядкой с гантелями каждое утро), сжал в руке, бросаясь на чудовище. Желание выжить вело вперёд, он не думал о последствиях для себя, а наносил удар за ударом с рёвом и криком, словно заразился чудовищным безумием от Вотешера. Страх и отчаяние придали сил. Когда пришелец потерял сознание, Решетов подобрал револьвер и, приставив его ко лбу двойника, взвёл курок. Выстрел прогремел словно гром, вспышки молний освещали посеревшую от непогоды комнату. Тени плясали на стенах, как беснующиеся зрители взирающие на смертельную битву.

Смотритель выдохнул и опустился на пол, боль в ладонях и дрожь вырвали из горла стон. Он сидел так несколько минут, смотрел на убитого врага и не знал, что делать сейчас. Взгляд блуждал по стенам комнаты, пока не остановился на ящике аптечки. Он висел на стене, белый с красным крестом на дверце, и Решетов знал, что внутри много чего необходимого. Покачиваясь он поднялся на ноги, комната качалась, словно башня пришла в движение или он был на корабле во время шторма.

Обработав раны и наложив повязку, Решетов выпил обезболивающего средства, посмотрел по сторонам. «Качка» утихла, в глазах больше не двоилось. Он помотал головой и уставился на тело Вотешера. «Что с ним делать»? — Алексей задумчиво потёр подбородок, разглядывая убитого пришельца, вытащил из ящика стола пачку сигарет, открыл её морщась от боли в руке и зубами вытащил сигарету. Закурил, жадно затягиваясь, выпуская к потолку сизый дым.

«Как избавиться от тела? Не могу же я оставить его здесь, бот Харрисона придёт не скоро».

Подхватив убитого под мышками, смотритель потащил его к лестнице. Чужак тяжёлый, и ладони мозжило, бинты врезались в кожу. Бросив ношу около выхода, смотритель открыл щеколду, распахивая металлическую дверь.

Он выглянул в тёмный проход, где начиналась лестница. Она вела на третий ярус, туда, где горел фонарь маяка и там же был выход на площадку, опоясывающую верхнюю часть башни.

Захлопнув дверь, Решетов щёлкнул выключателем. Генератор работал исправно, и свет, вспыхнув, осветил все пролеты маяка, как и металлическую лестницу уходившую вверх.

В какой-то момент Решетов решил убедиться, действительно ли Вотешер мёртв и, приложив палец к яремной вене, не почувствовал пульсации. Даже мёртвого он боялся его, теперь Алексей мог признаться себе в своём страхе. Вглядываясь в окровавленное лицо убитого, он смотрел в его раскрытые безжизненные глаза и, коснувшись пальцами, закрыл ему веки.

Потом взглянул верх, и посадив мертвеца на ступень, подтянул его вверх, с трудом взбираясь по лестнице. Тащить тело Вотешера оказалось делом нелёгким, Алексей вспотел, и рубашка промокла насквозь, прилипла к спине. На боль в обожжённых ладонях он пытался не обращать внимания. Решетов протаскивал труп по узкой лестнице, невзирая на усталость и желание скинуть его вниз, чтобы, когда окончится шторм поднять мертвеца и сбросить с обрывистого берега, в пенистый прилив. Нет, он хотел избавиться от тела сейчас, не дожидаясь окончания бури.

За стенами башни бушевала гроза. Волны разбивались о подножье маяка, и Решетов оказался узником каменного мешка на некоторое время, пока стихия не позволила бы выбраться наружу.

Поднимаясь выше, Алексей вдруг ощутил острое чувство вины, хотя знал, что защищал свою жизнь. В какой-то момент, ему показалось, что Вотешер шевельнулся. Смотритель склонился над ним, приподнял одно из плотно сомкнутых век, видя неподвижный зрачок, и продолжил тащить тяжёлую ношу на верхнюю площадку башни.

Втащив тело на третий ярус, там, где сверкал огонь маяка, Решетов прикрыл ладонью лицо. Свет больно бил в глаза. Уже стемнело, и яркий блеск фонаря бросал отсветы на стены, ударяя в лицо отражающимся сиянием.

Что-то здесь было не так, почему-то решил Решетов и обошёл конструкцию фонаря, снова прикрывая глаза ладонью. Он разглядывал сооружение из линз и зеркал, не находя каких-нибудь странностей. «Что я ищу»? — задумчиво спросил себя Алексей, — «дверь, или портал»?

Когда он вернулся к месту, где оставил тело Вотешера, то остановился в замешательстве. Он исчез.

Недоумение, страх, переходящий в тревогу и липкий ужас окутывали сознание смотрителя маяка. Он внимательно осмотрел небольшое помещение с сооружением, где был установлен фонарь и не нашёл Вотешера. Беспокойство и какое-то чувство толкающее удостовериться, что странный гость просто сбежал, заставило Решетова поднять взгляд к потолку.

Высоко над головой, где располагался купол третьего яруса, сидело существо, напоминающее человека. Каким-то образом ему удалось изменить законы гравитации. Оно сидело на потолке, как громадное насекомое и не мигая смотрело на Решетова.

— Что же ты такое? — прошептал одними губами Алексей. Теперь сожаление и чувство вины, которые он испытывал несколько минут назад уступили место непониманию и страху. Он смотрел на существо, понимая, теперь оно не отступит, теперь оно завершит начатое.

— Убирайся! — проговорил Решетов, пытаясь придать голосу твёрдости. Получилось не особо хорошо, Алексей слышал, как голос дрожал и вот-вот сорвётся. — Или я убью тебя снова!

Чудовища показало истинный облик, отбросило плащ за спину, который превратился в гигантские кожистые крылья. Серые волосы падали на морду спутанными прядями, именно морду, потому что вместо лица появилось что-то жуткое и мерзкое. Подобную трансформацию Алексей даже в кино не видел ни разу. Белая, словно известковая, кожа делала Вотешера похожим на гипсовую скульптуру, прикреплённую к потолку. Он открыл рот, глухо зарычал, и склонил голову набок, приготовившись к атаке. Смотритель понял — сейчас самое время бежать. Нет, не драться — он был не вооружён, и, похоже, пули и огонь не могли уничтожить это создание из другого мира.

Он метнулся к двери, ведущей к лестнице, в надежде сбежать вниз и, забаррикадировавшись в комнате, попытаться связаться с землёй. Потом его кольнула мысль, что Вотешер проник в комнату сквозь запертую дверь. План побега был неосуществим и теперь — Решетов мог либо сражаться, либо разбить яркий фонарь, попытавшись договориться с тварью или просто положиться на милость божью. Хотя если Бог допускал, чтобы в мир приходили подобные монстры, о чём теперь мог просить его смотритель маяка

Он огляделся в поисках чего-нибудь тяжёлого, понимая, что фонарь маяка не так просто разбить.

Чудовище медленно ползло по потолку, а потом уселось на стене, словно выжидая неверного шага Алексея, как будто играя с ним. Оно напоминало гигантскую моль, держась конечностями с длинными пальцами за стены.

— Мне всё равно, Вотешер, если тебе так хочется, разбей, эти чёртовы линзы и зеркала!!! — крикнул Решетов.

Внезапно к нему в голову прокралась мысль, что уничтожив фонарь, устроив побоище, он не закроет портал, а выпустит сюда, в мир людей стаю ужасных тварей. Вотешер полз по стене. Он не торопился нападать, а раскачиваясь, смотрел на Алексея, чувства и мысли, которого напоминали круговорот, ураганный ветер, карусель ужаса.

— Чего ты ждёшь? Жаждешь моей смерти? — Решетов сделал шаг в сторону, где за дверью и толстыми стёклами бушевал неистовый вихрь.

Внезапно Алексей распахнул дверь, впуская внутрь ураганный ветер, который, чуть было, не сбил его с ног. Отскочив в сторону, он уклонился от яростного порыва, ураган с силой метнулся в сторону Вотешера. Чудовище, не устояло, отлетело в сторону, потеряв равновесие. Существо став рукокрылым, сделалось лёгким, подобно бумажному журавлику.

Решетов не ожидал, что шквалистый порыв отбросит противника в сторону. Алексей выбрался на выступ, напоминающий балкон, подставляя лицо яростному ветру и ледяному дождю.

Площадка была узкой, всего пятьдесят сантиметров в ширину, но этого достаточно, чтобы упираться ногами и вцепиться пальцами в металлические поручни.

Решетов держался за них как за последнюю надежду. Тем более обожжённым ладоням поначалу стало легче. Ветер выл внутри маяка, разгуливая там, словно душеприказчик. Решетов знал, пока тварь там, он не вернётся внутрь. И пусть холодный ветер сковывал пальцы, а ноги начинало сводить от напряжения, он держался и молился, хотя знал, просьбы к небу бессильны.

Шторм поднимал громадные волны, они бились о рваный берег Блекрока, наносили беспощадные удары. Пена на гребнях волн походила на взбитое мыло, ветер разрывал её в клочья, бросал кисею на камни башни. Брызги долетали до островка безопасности, которым стал узкий балкон на вершине башни, лицо окоченело, Решетов чувствовал, как онемели щёки и губы.

Он посмотрел через стекло внутрь, видя, как ветер подбрасывал Вотешера, рвал ему крылья и не понимал, отчего тот ничего не может сделать, почему не сопротивляется или не откроет, чёртов портал, чтобы убраться прочь.

Похожий на раненого птеродактиля, тварь доживала последние часы. Решетов почти не чувствовал собственного тела. Он считал эти мучения ни чем, в сравнении с другими бедами настигнувшими его. Если бы он поддался страху, уговорам Вотешера. Теперь Алексей был готов к смерти, он считал, что лучше замёрзнуть и погибнуть, чем вернуться внутрь, давая возможность монстру восстановить силы и наброситься снова.

Он не знал, сколько прошло времени, часов и минут, казалось, ночь стала самой длинной за все годы, когда Решетов жил осмысленной жизнью. Он старался думать о хорошем, вспоминал прошлое, то, как он жил раньше, кого любил и ненавидел, понимая, что вся его прошлая ненависть и страх ничто в сравнении с пережитым за несколько часов на острове, в башне маяка Блекрок.

Когда шторм начал успокаиваться, сизое небо, покрытое свинцовыми тучами, жадно впитывало солнечные лучи восходящего светила. Иной раз в небе образовывались бреши и, повинуясь свету, из них выползали тут и там тонкие линии, похожие на натянутые канаты, обрывающиеся у самой кромки воды. Океан нехотя отступал, вспененная вода уходила от берега, обнажая чёрные камни.

Решетов мокрый и замёрзший смотрел на просветы в небе и улыбался. Ветер стих. Дрожащими руками он закрыл лицо и, с трудом передвигая ноги, направился внутрь башни. Какое-то неведомое чутьё подсказывало, что тварь мертва, иначе и быть не могло. После пережитого ночью, надежда не сложила крылья, а билась внутри груди Алексея. Он не хотел верить, что Вотешер жив и теперь снова начнётся драка или хуже, если он послушал существо.

Осторожно войдя внутрь, он увидел тело пришельца. Он завернулся в рваные, потрёпанные крылья. Казалось, они сделаны из бумаги. Тощие ноги выглядывали из-под них, и Решетов отметил, насколько они худы и жилисты, а мучнисто-белая кожа обтягивала кости.

Толкнув носком ботинка неподвижное тело, Решетов отпрянул, прозвучал звук напоминающий шелест сухих листьев. Теперь Вотешер походил на высохший цветок, он рассыпался, превращался в прах. Решетов вспомнил, когда горел костер, и в небо поднимались лёгкие, чёрные, обгоревшие частицы. Последнее, что способно было летать, взметнулось в сторону распахнутой двери, уносимое потоками воздуха. Внезапный порыв ветра подхватил, что раньше было плотью чудовища. Белая пыль поднялась к потолку, а потом вырвалась в раскрытую дверь, к небу.

Решетов непонимающе смотрел на пустой пол, чудовища больше не было. Усталость навалилась свинцовым покрывалом, он опустился на колени и лёг, поджимая ноги к животу, закрыл глаза и провалился в сон.

***

Передатчик для связи работал без помех. Алексей связался с радистом и сообщил, что ему необходима помощь. Ночной пост на обжигающем ветру и проливном дожде вскоре дали о себе знать. Решетов свалился в лихорадке и теперь боролся с простудой и последствиями нервного потрясения.

Он боялся, что чудовище вернётся. Прислушивался к ночным шорохам, опасался, что начинал сходить с ума и с нетерпением ждал, когда прибудет бот Харрисона.

Через неделю ему стало лучше, погода смилостивилась — ветер не выл, как голодная тварь, а океанские волны не стучали в подножье башни маяка.

Когда Решетов окончательно выздоровел, он решил подняться на третий ярус, туда, где на спасительном балконе стоял страшной ночью, сжимая поручни, готовый броситься вниз, если тварь захотела бы сразиться с ним снова.

Постепенно ужас отступил, и Алексей вернулся к своим записям, решил пересмотреть сюжет книги и добавил в текст некоторые факты из собственного опыта. В какой-то момент он понял, что не всегда вымышленный сюжет может оказаться интересным и захватывающим для читателя.

Иной раз истории, произошедшие на самом деле, казались по-настоящему красочными, порой пугающими, но всегда заставляющими верить, что можно справиться даже с самыми страшными чудовищами. А ещё преодолеть бы демонов, что обитали на самой глубине собственной души.

Сомнения и страхи, желание владеть миром, пусть и управляя героями своих историй, не рождало в писателе бога. Всё равно, когда приходила беда, он молился настоящему Создателю. Все мы молимся в ожидании смерти, все мы жаждем избавить себя и мир от ужасного зла, которое захотело бы проникнуть в мир.

Решетов отложил записи, и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза. До прихода бота Харрисона оставалось четырнадцать дней.

Рвем когти, Мэтт

На Цербере всегда хорошая погода. Я удивляюсь, как при полном отсутствии дождей, там сохраняется многообразная растительность, и весьма, я бы даже сказал слишком уж, богатый животный мир.

Kg-213 была открыта в 2380 году — золотой век первооткрывателей и первопроходцев. Помню романтику исследования планет дальнего космоса, войны за Амаранту и принуждение к миру Галактиона. Веселые, скажу вам, были времена, не то, что сейчас. Раньше можно было срубить неплохо не только легального заработка, но и «левак» шёл полным ходом. И главное, что важно — контроля не было такого, как сейчас.

Алмазные копи Банкури, гелий-3 на Юкацуми. Если бы не мое нынешнее положение, я мог бы рассказать множество интересных историй.

В те годы я работал на Цербере, укуси мать его за ногу, и после многомесячных исследований, ко мне пришло озарение, что помимо агрессивной растительности и недоброжелательных зверушек, здесь обитают вполне себе разумные существа. Они, видите ли, терпели наш вандализм и наглое отношение к своему дому, а потом, в одночасье, ввели санкции и закрыли границы. Только об этом мы узнали внезапно, я лично в разгар командировки. Причем после получения повышения.

Приехал на буровую, где добывали природный газ. Скажу вам, газ этот при маленьком объеме, давал поразительную горючесть, имел плотную консистенцию, что было очень удобно при транспортировке, а свойствами не уступал земному.

Вы, наверное, улыбнетесь — 2383 год, век новых технологий, а как же будущее искусственного интеллекта, новые источники энергии, какие газ или нефть?

Высосав, точно стая голодных вампиров собственную планету и овладев технологией перемещения космических кораблей в пространстве, человечество начало опустошать другие планеты, превратившись из хищнического вида в настоящих стервятников космоса.

Причем каждый из нас, как и ваш покорный слуга, обожал радеть за матушку природу, и осуждал варварское отношение правительства к природным ресурсам, да и к своим верноподданным, что не мешало участвовать в разграблении галактик, вкушать плоды этого самого разграбления и оставлять после себя тонны мусора.

Только я немного отвлекся от главного, от тогдашнего положения, куда я попал благодаря стараниям моего товарища кибернетического механизма под именем Шон. Хотя, если следовать точному обозначению, Шона именуют андроидом нового поколения Z-2002. Скажу вам, он еще тот сукин сын и, если бы не встроенный контроллер, то наверняка каждая говорящая железяка, обтянутая синтетической кожей, давно бы собиралась в поход для порабощения Человечества и других миров. И это даже не смешно.

Поначалу имперские наклонности Z-1998 небыли замечены, и Земля потеряла группу астероидов, где андроиды создали собственное военизированное государство. Чего-чего, эти ублюдки воевать умели отменно. Однако потеряв часть космических территорий, хоть и малую, правительством были предприняты попытки подчинить существующие модели путем внедрения контролирующего процессора, основанного на пресловутых законах робототехники, о чем говорено много раз еще с древних времен.

Так вот, прилетели мы на Цербер, в период массового нашествия кракозябрского леса и всяких тварей. Я и Шон должны были с помощью планетолета распылить гербицид, воздействующий на нервную систему плотоядных лиан кракозябр.

Исследовательская база, хоть и была обнесена высоким ограждением и силовым полем, постоянно подвергалась нападениям. Кракозябры становились угрозой, так как научились делать подкопы, пытаясь проникнуть на территорию.

— Необходимо снизиться, Мэтт! — крикнул Шон в нарастающем гуле двигателя планетолета.

— Проверь движок, Шон! — ответил я, пытаясь перекричать рев двигателя. — Как будто в турбины, что-то попало!

К слову добавлю, что обычно мы летали на гелиевых агрегатах, но сегодня удача подвела нас, вручив старый и задрипанный планетолет с ракетным топливом старого образца.

Новенькие «Сокол — 5000» понадобились для транспортировки резервуаров с газом к станции, что находилась на орбите.

— Кракозябрские ублюдки! — выругался Шон. У него отлично получалось выражаться по человеческим меркам. И я привел один из самых безобидных его выкриков. — В турбину попал какой-то мусор, выжженную землю на головы этих кракозябр!

— Думаешь, надо снижаться?! — Вот этого мне хотелось меньше всего. Плотоядные лианы в это время стали наиболее опасными. Они могли опутать корпус планетолета, раздавить его своими древесными мускулами и потом уже добраться до нас. Хотя Шону что? Его всегда можно подлатать, в отличие от меня.

— Выбери место для посадки и распыли вокруг больше гербицида! — крикнул я напоследок.

Пока Шон просматривал карту, я увидел, как щупальца лиан расползаются, не слышал, но был уверен, что они злобно шипят о потере предполагаемой добычи.

Планетолет опустился в некогда кишащую лианами кракозябрами поляну. Потом я