Не дай Бог испытать на себе подлость людей, которых минуту назад считал своими друзьями.
Это и есть потрясающий российский феномен, когда мы готовы посочувствовать любому забулдыге, распоследнему пьянице и уголовнику, но только не своему брату интеллигенту.
Володя. Чего? Кто это там попискивает? Цып-цып-цып, цыпляточки, марш под крылышко! (Смеется). Лялька, чего разлеглась, одевайся! Держи барахло! (Кидает ей кофту.) Думала, я и вправду? Ха-ха! Ну-ну, не сердись, ай эм сори.
Витя хватает Лялю за руки, она сопротивляется. Елена Сергеевна приподнимается на диване, смотрит, не мигая, широко раскрытыми глазами.
Ляля. Пустите! Пусти! Гад! Что ты делаешь! Мне же больно!
Витя (со странной улыбкой). Вов, это мы нарочно, да? Скажи, нарочно?
Ляля кричит.
Володя. Да заткни же ей рот!
Витя. Это мы невзаправду, Вов? Ты только моргни, я пойму! Слышишь, Вова!
Володя. Не брыкайся, детка, спокойнее.
Ляля (кричит). Паша! Паша!
Володя (стаскивая юбку). Слизняк он, твой Паша! Мокрица. Баба.
Витя (продолжает машинально держать Лялю). Лялька, ты не бойся. Это он нарочно. Слышишь? Не бойся.
Ляля. Ма-ма-а!
Витя. Я же не могу так, Вов! Я же брошу! Ты же хотел нарочно! Вот те крест, брошу!
Володя (сквозь зубы). Крепче держи... дерьмо!
Витя. Я что тебе, садист, да? Я тебе садист?.. А идите вы все! (Отпускает Лялю, она вырывается.)
Володя. Держи! Сука! (Бежит за Лялей.)
Витя (пытаясь остановить Володю). Вов, не надо, Вов! Ну их к черту, Вов!
Володя. Ты тут еще будешь путаться под ногами!
Витя (хватает Володю за рукав). Слышь, оставь, Вов! Уйдем! Я же все равно не пущу! (Володя разворачивается и сильным ударом сваливает его на пол.)
Медленно, с усмешкой, Володя приближается к Ляле. Она смотрит ему в лицо, в ее остановившихся глазах — ужас. Внезапно она делает резкое движение к Паше. Трясет его, колотит в грудь кулаками.
Ляля. Ну же! Ну же! Ну же!
Паша в полуобморочном состоянии. Поняв, что Паша ее не спасет, Ляля как-то вдруг обмякает, и Володя, подхватив ее на руки, несет к дивану.
Елена Сергеевна (бесцветным старческим голосом). Оставь ее, слышишь? Я сказала — оставь. Я дам тебе ключ. (Бросает ключ на пол. Потом, сгорбившись, тихо выходит из комнаты, запирается в ванной.)
Володя. Осуществлять маленькое насилие.
Ляля. Подонки! Грязные подонки!.. Я не верю!
Володя. Напрасно. Людям нужно верить. (Вите.) Что ты, Витюша, стоишь, рот разинул? Смотри, могу передумать, с окном-то.
Витя. Я чего? Я пожалуйста.
Володя. Простынки-то нет, вот беда. Надо бы простынку. Елена Сергеевна, где у вас тут простыни? Паша, поищи. В шкафу, должно быть. Все ж приятнее, когда белье.
Витя. Все, Вов, разложил.
Володя. Молодец, Витек. Исполнительный ты у меня, прямо ужас. Я бы тебя в разведку с собой взял. Загляни-ка, Витек, еще в шкаф. Когда так кричат о своей девственности... ну что там?.. в этом есть что-то неестественное... Нашел? Ну, давай, тащи, стели сюда, так... Силь ву пле, мадам. Паша, помоги даме раздеться. (Пауза.) Ты меня сегодня разочаровываешь, ма шер. Я, конечно, могу и сам, но, знаешь, уговор дороже денег. Лялечка, ты поняла, детка, что от тебя нужно? Раздевайся. Раз Елена Сергеевна не хочет нам помочь, придется принести тебя в жертву обстоятельствам. Заклать овцу, так сказать, ради общественного спасения... Ну, быстренько, быстренько, а то грубые мужские руки... Давай кофточку там, чулочки, или что там у тебя... Ну? (Протянул руку, Ляля отшатнулась.) Ну, Пашок? Что, никак не возбудиться? Железа надо побольше кушать, учить вас все... А ну-ка, детка, для возбуждения желаний... (Приподнимает ей юбку.)
Ляля. Убирайся вон!
Володя. Ах-ах-ах! Какая стройность! Я уже умираю от желания. Неужели, Пашок, ты и сейчас останешься равнодушен к таким умопомрачительным прелестям? Смотри, локти себе потом покусаешь. Жаль, жаль... Покусает он, Витек, себе локти? (Витя глупо смеется.) Ну что же, придется самому взять карающий меч. Ну, Витек, помоги.
Витя. Чего?
Володя. Мамзель сейчас сопротивляться начнет, так ты ей ручки, как договаривались... подержи.
Витя. Ляльке?
Володя. Угу. (Наступает на Лялю, оттесняя ее к креслу. Грубо.) Раздевайся! Ну? (Рванул кофточку, посыпались пуговицы. Ляля закричала.) Руки! Руки держи! Быстро!
Володя (неслышно подойдя сзади и обняв за плечи). Теперь — у меня.
Ляля. Пусти! Пусти! Не трогай меня! Паша!..
Володя. Паша тебе уже не поможет, детка. Для него ж и держу.
Ляля (вырвалась). Что тебе от меня надо?
Володя. Неужели не понимаешь? Ну-ну... Где начнем?.. Диван занят, беспокоить Елену Сергеевну не хочется. Кресло есть раскладное. (Паше.) Годится?.. Витька, раскинь!
Витя. Зачем это, Вов, а?
Володя. Ай-я-яй! Что же это вы все враз поглупели? Говорят — выполняй! Ну? (Витя раскладывает кресло.) Работай, Витюша, работай!
Ляля. Что ты собираешься делать?
Володя. Ну-ка, Паша, просвети невинность насчет наших перспектив.
Паша (после паузы). Я так не могу... сразу.
Володя. Понимаю. Не созрел. Трудно. Ну, а если сначала маленький стриптиз? (Вите.) Маэстро, музыку! (Витя ставит пластинку.) Разрешите, мамзель. (Рывком поднимает с кресла Лялю и почти насильно ведет ее танцевать, затем неожиданно бросает ее в объятья Паше, но тот остается безучастным. Некоторое время они стоят и смотрят друг на друга.)
Ляля (медленно). Все? Я могу идти домой? Или теперь мне нужно спрашивать разрешения у него? (Кивает на Володю.)
Володя. Не бойся. Объект насилия несколько... Впрочем, это неважно. Твоя задача, когда это начнется, держать Ляльку за руки, чтобы она, так сказать... в общем, держать и все, понятно?
Витя. Понятно... только я что-то не совсем... Вов... Что — начнется?
Володя. Не твоего ума, ясно? Сказано — держать и не пускать.
Володя. Что-то ты, детка, не за свое дело взялась. Тебе больше дама с камелиями подходит, а ты комиссаришь.
Ляля. Я с тобой вообще не желаю разговаривать, подонок.
Володя. Вот она, черная людская неблагодарность. О боги, как ко мне несправедлива эта женщина!
Ляля (Паше). Ну что ты стоишь? Помоги! Ты же видишь, он сейчас свалится и уснет.
Володя. Не суетись, детка, спокойнее!
Ляля. Павел, или ты сейчас же одеваешься, и мы уходим, или...
Володя. Или?
Ляля. Я не с тобой!
Володя. А я тебе: собралась — иди. Мы же еще повременим. Правда, Паша? (Паша молчит.)
Ляля. Павел, я тебя в последний раз...
Володя (грубо). Ну хватит, раскаркалась. Сказано — не пойдет!
Пауза. Ляля в упор смотрит на Пашу.
Ляля. Значит заодно? С этим подонком заодно? Ну хорошо, ты еще пожалеешь! (Лихорадочно одевается.)
Володя. Погодите, не спешите, дело одно есть, мамзель. (Загораживает дорогу.)
Ляля. А ну, убери руки! (Вырывается, Володя хватает ее за руку и почти швыряет в кресло.) Ты что? Ты что... дурак?
Володя. Сядь спокойно и сиди. Решать будут мужчины. Ясно? У нас нонче патриархат.
Володя. Ну-ну, брось. Что-то ты переусердствовал с Достоевским. Хочешь ковыряться в собственном пупе — делай это в одиночестве. За что мне нравятся японцы — умеют, собаки, свои чувства скрывать. Вежливая улыбка и абсолютная непроницаемость.
