автордың кітабынан сөз тіркестері  Там чудеса

Кристина Тэ

о Руслане и Дельфире, чья ненависть в пути истлела да теплом сердца́ окутала. Тем самым теплом, кое всякий ищет, но не всякий способен обрести.

Оно и выходит, что главное в любви и жизни — путь. Он сметет шелуху, загрубит кожу, обнажит душу. И пока не пройден он… не говори о чувствах, не сочиняй, не надумывай

Путь, он, знаешь ли, всякий бывает. Прямой, кружной, в гору и под гору, но куда важнее мысли, что каждый шаг навеивает.

Ведь ежели весь свет обходишь и прежним остаешься, то разве ж это путь?

Теперь усидеть на месте стало еще сложнее, но она старалась. Ради Фиры, которую Руслан как раз подвел к великому князю и назвал своею.

— Верно дед мой сказывал, — вздохнул отец, — куда ребенка ни толкай, он всё одно свою дорогу отыщет. И ты, Дельфира…

— Прости

Людмила потерла правое запястье, а потом незаметно коснулась левого. Но не кожи, а тонкой косицы, что повязала туда незадолго до пира.

Косицы черной, из частички Черноморовой бороды сплетенной.

«Найду тебя где угодно».

«Что ж, колдун, начинай искать».

— Ну что ж, Руслан, коль дочь моя сама себя спасла и ныне за себя в ответе, у нее и спрашивай, пойдет ли за тебя.

Дыхание перехватило. Людмила к отцу развернулась и во все глаза на него уставилась, боясь поверить.

— Дыру прожжешь, — проворчал тот тихо-тихо. — Потом поговорим.

— Спасибо, — так же тихо откликнулась она.

Она глаза прикрыла и кивнула еле-еле — настолько не хотелось шевелиться. Хотелось лишь стоять вот так и запах его вдыхать. Нагретого железа и кожи, кедра и печеных яблок.

Руслан тихонько рассмеялся и наконец прильнул к губам Фиры своими, теплыми, мягкими, такими родными, будто уже раз сто целованными. И она подалась вперед, за шею его обхватив.

— Конечно, я б дружину отправила, — прозвучало недовольное над их головами. — Не дура, чай, не умеючи за меч хвататься. Но вы не отвлекайтесь. Боги, ну наконец-то…

И она, не выдержав, воскликнула горько:

— Ты порывист, князь, пусть то и благородные порывы. Виноватым себя мнишь, вот и мечешься. Вчера Людмилу любил, а нынче…

— Я не любил Людмилу! — Руслан плечи ее обхватил — вроде крепко, но невесомо. — Любил лишь мысль о ней. О семье, о счастье с прекрасной нежной девой.

— Она такая.

— Да ну?

— И что? Теперь этот образ на меня примеряешь? Я тоже не нежная.

— Врешь. Просто нежность твою надобно заслужить. А еще ты отважная.

— Как и Людмила.

— И добрая.

— Людмила тоже.

— Еще раз про нее скажешь — я тебя в седло закину и не спросясь увезу. Пусть Владимир шлет за нами погоню.

— Но она… — Фира осеклась, сама уже не понимая, зачем спорит.

Фира моргнула, загоняя обратно подступившие слезы:

— Зачем я тебе?

— Люблю.

— Ты только не умри, — тихо попросила Фира.

— Больше не умру.

— Борис…

— Борька!

— Да хоть Горько! Где Фира?

— Тебе зачем?