Оглавление

Ни одна смерть не похожа на другую, но каждая вводит нас в тот же мир, в мир, куда мы так редко вступаем, где нам становится ясной вся никчемность того, за чем мы так долго гнались и так скоро опять устремимся в погоню.

Айрис Мердок «Море, море»

Глава 1

Норвегия, 1315 год

— Астрид, ты здесь?

Грустный мужчина вошел в дом. Половицы скрипнули, дверь с сильным грохотом закрылась. Мужчина снял шубу, отряхнул снег и накинул ее на плечи. Оглядываясь, он прошел внутрь.

— Астрид! — вновь позвал он.

— Да здесь я, нечего кричать дома. Ишь, взял моду. В таверне у себя голоси!

— Извиняй, родная, — сказал он негромко и прошел вглубь комнаты.

Астрид разливала рыбный суп по мискам.

— Снимай свою мокрую шкуру и давай ужинать, — заботливо позвала она своего мужчину за стол.

— Опять что-то приключилось? Снова сцепилась с Хильдой?

— А я чего? Я ничего. Это мерзавка опять выливает свои помои прямо на улицу. Чертова грязная девка. Дети поскальзываются у ее порога на замерзших рыбьих кишках. А ей все нипочем!

— Ну что ты, на что тебе эти склоки?

— Больно ты понимаешь, Фроуд. Если все будут молча проходить мимо, скоро вся улица будет в нечистотах.

— Ладно, заканчивай ругаться почем зря. Надо тебе на это свое время тратить. Давай лучше ужинать, — он запалил большую свечу на столе и уселся на скамью.

— И то верно, — Астрид села напротив и уставилась в тарелку.

Фроуд уплетал рыбную похлебку, причмокивая, за обе щеки.

— И вот такие тупицы нарожают себе поголовье детей, которые тоже потом с требухой играются и орут как резаные на площади. Божьи замыслы мне с каждым годом все меньше понятны.

— Астрид, не надо. Будут и у нас дети. Умные и хорошие. И с требухой играть не будут. Бог все видит, не надо на него наговаривать, — Фроуд отложил миску и положил руку на ладонь жены.

Астрид подняла глаза и, казалось, немного выдохнула. Улыбнувшись, она потянулась за ложкой.

— Так-то лучше. Очень вкусно сегодня получилось.

— Спасибо. Взяла утром у Мэрит коренья, которые она в свой суп кладет, — и, зачерпнув ложку, она добавила, — вроде и правда недурно получилось.

— Определенно.

Больше они не разговаривали. Дом наполнился запахами наваристой рыбной похлебки, мокрой шерсти и смолящих свечей. Было по-домашнему уютно, хоть и скромно. Несмотря на высокий доход, семья предпочитала жить без излишеств: кровать, большой обеденный стол да вместительный шкаф. Что еще нужно?

                                * * *

Лондон, 1674 год

В одном из домов, сооруженных из переплетенных прутьев, обмазанных глиной, каких на улице были сотни, служанка готовила ужин. Их дом был одним из немногих, уцелевших после великого пожара, что придавало ему определенный шарм и убеждало всех жильцов в невероятной ауре удачи, окутавшей их. Шум скворчащего в сковороде масла, в котором кухарка обжаривала овощи для ужина, перебивал звук шагов наверху. Кто-то поспешно спускался с лестницы. Через мгновение серая фигура уже промелькнула в холле и быстро направилась к выходу. Служанка краем глаза видела происходящее, но решила не мешать хозяйке дома: та выглядела слишком уж встревоженно. Взяв в руки плащ, хозяйка бросила взгляд в сторону кухни, будто хотела о чем-то попросить, но, не проронив ни слова, быстро зашагала прочь. Она была так взволнована, что, выбежав из дома, оставила дверь открытой.

«Она никогда не покидает дом так поздно», — подумала кухарка. Вздрогнув, молодая девушка решила проследить за ней.

Узкая грязная улица, мокрая холодная земля. Кухарка шла украдкой, прячась в уступах домов: лишь бы хозяйка не заметила ее. Ледяной ветер с дождем дул с невероятной силой. Песок и даже мелкие камни проносились в воздухе, холод Пробирал до самых костей. Служанка пыталась слиться с прохожими. Приближаясь к тому самому дому, девушка остановилась как вкопанная, раскрыв рот. И чем ближе она подходила к месту, тем больше подкашивались ее ноги. Теплилась надежда, что хозяйка все-таки свернет в другой переулок. В руках она держала какой-то странный кожаный мешочек с травами, завернутый в шелковый шарф. Окинув взглядом всех вокруг, она подошла к той самой двери. Опасения бедной служанки подтвердились.

«Если ее видела я, то могли заметить и другие!» — от страха ноги у нее стали ватными, силы стали покидать ее. В мыслях появлялись страшные видения. Перед глазами у бедной кухарки возникли виселица, толпа народа… От этих мыслей ей стало дурно, и она поспешила уйти подальше, чтобы больше не увидеть ничего лишнего и не стать случайным свидетелем преступления.

«Неужели мою хозяйку ждет ужасная участь?» — она шла домой, прогоняя прочь мысли. Возможно, она и хотела вернуться и остановить хозяйку, но страх не вмешиваться туда, где могут быть последствия, касающиеся не только ее семьи, но и ее жизни, оказался сильнее. Тут же холодный порыв ветра налетел с большой силой, будто пытаясь побыстрее донести ее до дома. Мрачные тучи сливались с печальным и обеспокоенным лицом служанки, улица погружалась в ночь.

В тесной маленькой кухне с закрытыми окнами было жарко, словно в раскаленной печи. Служанка с тоской посмотрела на плотно закрытые окна, но не открыла их. Встала на колени, прочла молитву, задула свечу и, прикрыв сковороду с едой плотной крышкой, направилась в свою комнатку. Долго лежала она без сна, ворочаясь с боку на бок в жаркой узкой постели. Мысли не покидали ее, ей показалось, что прошли часы, прежде чем она выскользнула из постели, ощупью пробралась через комнату и открыла дверь, ожидая увидеть хозяйку. В длинном узком коридоре царила бархатная темнота и не было ни малейшего признака присутствия хозяйки. Еще раз помолившись за нее, служанка все же вернулась к себе и уснула.

                                * * *

Россия. Наши дни

3:00 ночи. В комнате было тихо, где-то послышалось жужжание, но тут же прекратилось. На прикроватной тумбе ночник потрескивал от слабого электричества, пока не погас полностью. В темноте Анна проснулась от нехватки воздуха, будто кто-то перекрывал ей кислород, натягивая веревку у нее на шее. Ужас застыл на ее лице. Она четко ощущала: кто-то приближается. От страха у нее помутнело в глазах, кровь стыла в жилах. Сознание все еще пребывало где-то между сном и реальностью, тени опустились на ее глаза, дыхание затихло. Кто-то приближался из другого мира, его дыхание ощущалось повсюду. Вдруг женщина почувствовала, что оно совсем рядом, возле ее затылка. Страх набирал силу, сердцебиение усиливалось. Позади нее кто-то беззвучно сел на кровать.

— Кто здесь?

Анна замерла, боясь вздохнуть от страха. Не успела она осознать, что происходит, как ощутила легкое покалывание в позвоночнике, ее тело стало покачиваться. Женщина оказалась в руках какой-то необъяснимой силы, которая управляла ею, словно марионеткой. Разум Анны затуманился, она думала лишь о том, что странные звуки этого мира не долетают до ее слуха.

— Господи, помоги мне! — беззвучно кричала она, но быстро поняла, что голос больше ей неподвластен, и, смирившись, перестала шевелить губами.

«Ощущение, будто смерть входит в меня. Неужели я умираю?» — думала она. Что-то щелкнуло в затылочной зоне. Все связи с этим миром оборвались. Послышался голос, пытающийся о чем-то поведать Анне, но, увы, она не понимала ни слова: это был непонятный ей язык, возможно, древний.

«Я точно умерла! — паническое состояние охватило ее. — Где я теперь? За чертой земли?»

Вакуум и темнота. Неотчетливо, еле уловимо у нее перед глазами стали появляться фигуры каких-то людей. Их было бесчисленное множество, как на старом шумном вокзале.

«Кто это? Тоже мертвые? Я слышу их голоса и просьбы, — изумилась она, но все же отказывалась верить в реальность происходящего. — Это сон! Я сплю, я во сне».

Голоса слышались повсюду, отражаясь эхом от невидимых стен. Звуки и шумы менялись, постепенно замедлились, фигуры начали исчезать с тихим скрипом. Шорохи так же быстро исчезли, угаснув в темных углах комнаты.

«Это просто сон, дурной сон», — успокаивала себя Анна.

Оглядевшись, она уже ничего не видела. Все вокруг исчезло, в пугающей тишине слышалось только ее сердцебиение. До сих пор она чувствовала чье-то присутствие, хотя комната была абсолютно пуста. Все звуки расползлись, как змеи, в темные углы. Анне потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. Она с осторожностью принялась всматриваться в темноту, изучая все углы комнаты, подмечая в тени очертания фигур. Ее не оставляла мысль о том, что кто-то наблюдает за ней. Неожиданно в комнате за шторой снова началось движение. Еле уловимое свечение исходило из темной фигуры вдалеке.

«Что это? Похоже на электрические разряды. Хоть бы это были просто проблемы с проводкой», — молила она.

Постепенно вся комната начала заполняться светом, шум вокруг начал нарастать. Резко жужжание прекратилось, Анна услышала тихий щелчок у левого уха, после чего воздух сотряс ужасающий грохот, вдалеке появилось темное облако. Оно поднялось перед ее глазами, и ей вдруг показалось, что чье-то дыхание развевало ее волосы. Она продолжала неподвижно сидеть на кровати, боясь даже моргнуть.

«Может, я схожу с ума?» — промелькнуло в ее голове.

Анна медленно повернула голову к окну, к той самой занавеске, где происходили странные явления. Картина почему-то покачивалась на стене и, не успев вернуться в неподвижное положение, с невероятной силой сорвалась с гвоздя и упала. Стекло тут же вдребезги разбилось на мелкие кусочки. Тишина. Над головой Анны ощущалось давление, которое так же быстро и бесшумно испарилось.

Женщина в ужасе начала настойчиво будить мужа, который казался оглушенным. Через пару минут мужчина все-таки вернулся в сознание. Видимо, только Анна и некто были в контакте в этот странный промежуток времени. Для мужа же эта ночь была совершенно обычной. Не успев до конца проснуться, Алекс услышал тихую, но отчаянную просьбу жены.

— Мы должны уехать из этого места. И поскорее. Мне очень страшно, Алекс! Нам лучше поспешить с переездом, — все это время она не умолкала, прося о помощи. Муж, который все еще находился в полудреме, до конца не понимал, что от него требуют. Но, увидев страх в глазах любимой, понял, что дело серьезное.

                                * * *

Тихо открылась и закрылась дверь. Скрип стульев, шелест бумаги. Лучи солнца проникали своим золотистым светом сквозь опущенные шторы в бежевых и зеленых тонах, придавая рабочей обстановке атмосферу тепла и уюта. На кресле сидела скромная женщина средних лет, брови ее были сдвинуты, губы плотно сжаты. Глаза постепенно наполнялись слезами, безжизненный взгляд устремился вдаль. Анна встала и приоткрыла окно, сквозь которое женщине стал виден великолепный парк. Смахнув предательскую слезу, она, тоскливо улыбнувшись, наблюдала, как местные дети резвились на площадке. В кабинете было тихо, лишь звуки с улицы немного разряжали обстановку. Само время будто помогало одинокой женщине выйти из депрессии, она продолжала наблюдать за детьми в парке.

Еще некоторое время Анна наблюдала за опечаленной пациенткой. Сама Анна не сказать что была эталоном красоты, но была женственной и невероятно легкой, воздушной, временами будто неосязаемой. Шифоновое черное платье с белыми кружевами подчеркивало ее изящную фигуру. Но больше всего запоминались ее зеленые глаза. На фоне фарфорово-белой кожи они выглядели глубокими и таинственными. Манящий взгляд мог не только очаровать человека, но и успокоить саму его душу. А нежный и спокойный голос Анны мог затронуть самое сокровенное, резонировать и отозваться где-то очень глубоко внутри.

Однако сейчас, по мнению Анны, лучшим лекарством для ее гостьи будет не жалость и не советы. Глядя в окно на просторную детскую площадку и пруд неподалеку, где утки размеренно плавали от одного края к другому, женщина думала о переменах, которые за эти тридцать лет произошли в ее жизни. Теперь ей пятьдесят, она осталась совсем одна. Она недоуменно приподняла брови, ее бесконечный и глубокий взгляд на мгновение, казалось, остановился. Проезжавшая мимо автомашина на секунду замерла, летящая птица вдруг неподвижно зависла в воздухе. Отпустить близкого человека было для нее самым сильным из страхов. Какое-то время женщина напротив не могла прийти в себя. Затем движение возобновилось. И на ее глазах машина рванула вперед, а зависшая в воздухе птица стремительно понеслась дальше. Листва зашевелилась и зашуршала. Минуты с тиканьем продолжали вести свой счет. Она не могла даже пошевелиться в удобном кресле с высокой спинкой и сидя продолжала наблюдать за внешним миром. Анна молча наблюдала за ней, не вмешиваясь в ее мыслительный процесс.

— Что я здесь делаю? Неужели я не могу без чьей-либо помощи справиться со своими проблемами? Боже, какая я стала беспомощная, — женщина подняла взгляд, чтобы слезы не потекли из ее уже переполненных глаз, — и жалкая…

— Обращаться за помощью — это не слабость, — поспешила успокоить ее Анна, — напротив, думаю, это признак силы — признаться самому себе в наличии проблемы и обратиться за помощью, вместо того чтобы заниматься самолечением или искать истину в вине, — Анна покосилась на женщину, а та стыдливо отвела взгляд. — Каждый способ имеет право на существование, но никогда не стыдитесь обращаться за помощью.

— Вы правы. Но все же я не понимаю, как я смогла все так сильно запустить? Дети со мной по душам уже не разговаривают, мужу я неинтересна. Всю жизнь строила семью, а в итоге осталась одна у разбитого корыта. Ну что со мной не так?

Анна дружелюбно улыбнулась.

— Дети начинают свой индивидуальный путь в своей жизни, они делают первые самостоятельные успехи. Вы можете радоваться и гордиться ими, вы воспитали сильных личностей.

— Звучит не так уж плохо, — женщина вздохнула и взяла стакан с водой, но не для утоления жажды, а скорее для успокоения дрожи в руках.

— С детьми разобрались. Уже хорошо. С мужем все, я так понимаю, посложнее.

— Не то слово. Он уже давно начал отдаляться от меня, я просто не придавала этому значения. То на работе задержится, то внеочередную смену возьмет, то у друзей ночевать останется. Я поначалу списывала все это на его занятость, а потом начала осознавать, что он просто не хочет возвращаться домой, не хочет возвращаться ко мне. Это дом сделал меня неинтересной серой мышью? Почему так? В загсе он клялся, что будет рядом и в горе, и в радости, а оказалось, что даже с мелким бытом мы справиться не в состоянии. Конечно, я сейчас немолода. Я мать двоих детей, которая вместо фитнеса делает уроки с внуками, готовит и стирает на всю семью. И как я должна была оставаться ему интересной? Я хорошая мать и хорошая жена, что ему еще от меня нужно?

— Ну, на этот вопрос я вам ответить не смогу. Не смогу хотя бы потому, что при такой постановке вопроса на него невозможно найти правильный ответ. Вы хотите услышать слова утешения, ждете, что, если вы будете ругать себя и причитать, я брошусь вас разубеждать?

— Я понимаю, извините.

— Извиняться не стоит. Просто старайтесь задавать правильные вопросы. А что касается мужа,