Соединенные Штаты основывались на предположении, что здесь каждый может воплотить в жизнь самые смелые мечты, исследовать самые невероятные возможности.
Теперь я понимаю, почему все религии зародились в пустыне – она словно продолжение человеческого разума. Здесь тоже кипит жизнь; каждый камень и кактус, каждый грызун и кузнечик – это часть мозга, волшебная часть, в которой возможно все. Ослепительность пустыни готовится открыть мне некую истину, и я поведаю ее остальным.
Как вскоре Уэйн понял, под видом путешествия через американский континент на самом деле каждый отправлялся в куда более длительную экспедицию по собственному разуму.
Закрывались заводы, навсегда замирали производственные линии. Люди уезжали в небольшие населенные пункты, подальше от насилия и мародерства умирающего мегаполиса.
Вскоре стало ясно, что причины, по которым большинство из присутствующих присоединились к экспедиции, были далеки от научных, а контрабандой они везли свои коллективные фантазии насчет Америки.
Резкий гудок отметил момент прибытия, возвещая об окончании путешествия через Атлантику, которое теперь осталось в прошлом. Люди готовились сойти на берег. Как и иммигранты давних времен, каждый прибыл сюда с небольшим, но ценным багажом, с горсткой мечтаний и надежд на новые возможности в неизведанной стране.
Даже с расстояния в пять километров было видно, как сияют бронзой стеклянные стены гигантских строений, словно улицы под ними усыпаны золотыми слитками. Вон виднеется Эмпайр-Стейт-билдинг, почтенный старейшина города, а вон там башни-близнецы Всемирного торгового центра и двухсотэтажная башня ОПЕК, возвышающаяся над Уолл-стрит, – ее неоновая вывеска указывает в сторону Мекки. Вместе эти здания составляли до боли знакомый силуэт.
