Глава 1. У детской кроватки
За звонком в дверь последовал детский плач. Как только дверь отворилась, трёхлетний малыш Жека бросился к маме, стоявшей за порогом. Оказавшись на руках, сын заплакал громче прежнего и прижался мокрым от слёз лицом к маминой щеке. Мама Света, как часто называл её сын, возмущённо смотрела на свою маму, бабу Галю, которую внук наотрез отказывался называть «бабушкой». Не прекращая плакать, малыш показывал ручкой на угол, в котором ему пришлось простоять какое-то время.
— Мама, я же тебя просила! Тебе что, приносит удовольствие издеваться над ребёнком?
Дочь сердито сдвинула брови и метнула на бабушку недовольный взгляд.
— Почему это издеваться? — бабушка ответила вопросом на вопрос, сохраняя невозмутимое спокойствие. — Он был наказан и, кстати, очень даже спокойно стоял в углу, думая о своем поведении, пока ты не позвонила в дверь.
— Мама, я тебя не понимаю! Ты же знаешь, что ему нельзя нервничать!
Щёки мамы Светы стали покрываться красными пятнами, что случалось всякий раз, когда она раздражалась.
— А бить меня ногами ему можно? — По интонации бабушкиного голоса было ясно, что уступать она не собирается.
— Но он же ребенок! Не обращала бы внимания, он бы и перестал!
— А я и не обращала, но, к сожалению, твой баловень скоро…
— Ты плохая! Не люблю тебя! — перебил бабушку на полуслове внук.
Мама Света опустила малыша на землю, достала из кармана платок и стала вытирать слёзы на лице зареванного сына.
— Всё, сладенький мой. Мы сейчас поругаем бабу Галю, скажем ей: «Ну-ну-ну, баба Галя! Маленького мальчика обижать нельзя. У него такие красивые серые глазки. Они не должны плакать. Ну-ну-ну, баба Галя!»
Жека вырвался из маминых рук и с криком «не люблю тебя!», подбежал к бабушке, со всей силы ударил её ладошкой по ноге и тут же бросился назад к маме. Мама Света промолчала. Она прижала к себе сына и провела рукой по русым кудряшкам.
— Успокойся, сынок. Мамочка пришла. Больше никто не будет тебя обижать…
…Эта сцена из прошлого так живо сохранилась в памяти, как будто всё это произошло вчера. Тогда они по-настоящему поссорились. Мама Света настаивала на том, что Жеку, родившегося больным, нельзя наказывать. Но баба Галя твердила, что во всём потакать ребёнку, пусть даже и больному, — это не воспитание.
Вскоре в семье появился ещё один мальчик — маленький ангелочек, небесной улыбкой отвечающий на мамино «агу-агу». Жека уже научился читать по слогам, но посеянные мамой семена попустительства проросли горькой полынь-травой непослушания. Баба Галя оказалась права.
«Хорошо, хоть Алексея ещё побаивается», — думала мама, укачивая младшенького.
В соседней комнате папа пытался угомонить её разбушевавшегося любимца.
«Не надо! Я больше не буду!» — донеслось через плотно закрытую дверь.
Это означало, что «мужской разговор» подходил к концу.
Тяжёлый мамин вздох привлёк внимание уже было начавшего засыпать малыша.
— Спи Витенька, спи, — спохватилась она, — глазки не нужно открывать. Баю-бай, баю-бай, Витя глазки закрывай, — пропела она первое, что пришло в голову.
Малыш сладко потянулся и снова закрыл глаза. За стеной притихли — на этот раз обошлось без ремня. Мама Света выдохнула с облегчением, задумчиво посмотрела на младшенького и тихо спросила:
— Витенька, неужели и ты тоже будешь обижать свою маму?
Малыш свернул губки трубочкой и сжал пальчики в кулачок. Он тихо посапывал.
— Спи, спи, сладенький мой. А мама возле тебя посидит. Пусть папа сам с Жекой разбирается. У него это лучше получается.
Глава 2. Отъезд
Жека пошёл в первый класс, и при его характере школьная жизнь не сулила маме Свете ничего хорошего. На младшего сына времени совсем не оставалось. Семья оказалась перед выбором: или отдавать Витю в садик или попросить бабушку о помощи. Бабушка явилась по первому зову, но поставила одно условие: она забирает внука с собой.
Витя был только рад. Старший брат часто обижал его, а у бабушки с дедушкой был пёс-барбос, с которым он давно мечтал подружиться. Поэтому, недолго думая, бабушка и внучок стали складывать вещи и собираться в дорогу.
— Бабуля, а мы возьмём с собой Моцарта?
— Возьмём, конечно, если только он согласится с нами поехать.
— Ты думаешь, он дядя в шляпе? — малыш звонко рассмеялся.
— Ну, может, и не в шляпе, а в парике.
— А что такое «в парике»?
— Парик — это такая готовая прическа, которую можно надеть, даже не расчёсываясь.
— Хорошо, что Жека не слышит, а то он очень не любит расчёсываться по утрам, — снова рассмеялся Витя и побежал на кухню, где мама готовила обед. — Ма, а почему ты не купишь Жеке парик?
— Это ещё зачем? Он же не лысый.
— А Моцарт разве лысый?
— Моцарт — не лысый.
— Так он что, тоже не любит расчёсываться?
Мама улыбнулась, но лицо её тут же приняло испуганное выражение.
— Я тебя умоляю, ты только Жеке ничего не говори, а то он из меня парик сделает. Ладно?
Витя протянул ладошку и стукнул ею по маминой ладони. Так они всегда делали с папой, когда о чём-то договаривались. В дверном проёме появилась бабушка. Она выглядела очень серьёзной, но глаза её улыбались.
— Ну, что же мы будем делать с Моцартом?
— Моцарт едет с нами! Мамочка, пожалуйста.
Витя любил Моцарта, можно сказать, ещё с пелёнок. Незадолго до его рождения маме попалась статья о благотворном влиянии на человека музыки Моцарта, и она тут же купила несколько дисков. С тех пор маленький Витя засыпал только под Моцарта. Больше всего ему нравилась симфония №40. Эта симфония была малышу вместо няньки. Его можно было оставить одного и заниматься своими делами, потому что пока музыка звучала, он безмятежно рассматривал пальчики или с удовольствием забавлялся погремушками. Но как только затихали последние аккорды, Вить-Вить-Вить-Витюлечка, как обращалась к нему мама, тут же начинал хныкать и требовал к себе внимания.
— Конечно, дорогой мой, конечно, — мама прижала сына к себе и погладила его по шелковистым волосам. — Но так как у бабушки нет музыкального центра, значит и музыкальный центр поедет вместе с вами.
— Ура! — Витя запрыгал на месте, х
