автордың кітабын онлайн тегін оқу Комбинация Лаврова
Роман Казимирский
Комбинация Лаврова
Развитие сюжета происходит в стенах клиники для душевнобольных, где главные роли отведены самим пациентам. Может ли сосиска представлять опасность? Вы думаете, нет? А если добавить пару трупов? Марк Лавров, сумасшедший с многолетним стажем, пытается вести расследование, несмотря на то, что понятия не имеет о том, кто он такой и что, собственно, происходит. Еще менее адекватные помощники только мешают ему разобраться в происходящем.
Роман
Что-то было не так. Патологически, пугающе. Марк нахмурился и поднялся с кровати, которая предательски скрипнула под ним. Тревожно оглянувшись на заворочавшегося соседа, мужчина некоторое время простоял на месте: проснется ли? — но Пукан, как его прозвали знакомые, продолжал мирно сопеть. Его покрытый густой растительностью живот вывалился из майки и существовал как бы отдельно от хозяина, который, раскидав щеки по подушке, издавал какие-то то ли булькающие, то ли причмокивающие звуки. Да, ему не повезло с напарником, с таким в разведку не пойдешь. Почесав подбородок, Марк подумал, что не мешало бы побриться — то, что еще недавно выглядело как брутальная щетина, превратилось в неряшливую бороду, которой сложно было гордиться. Как назло, бритье ему не грозило, как минимум, еще неделю. Ну, да черт с ним. Сделав несколько шагов по направлению к двери, мужчина почувствовал себя крайне неуютно и снова замер на месте, стараясь определить источник неприятных ощущений. Резко обернувшись, он бросил взгляд на зарешеченное окно, ожидая увидеть в нем чужое лицо. Но нет — там никого не было. Не мудрено, напомнил себя Марк, все-таки третий этаж. Что же тогда? Наклонившись, он заглянул сначала под свою кровать, потом — под кровать соседа. Тоже никого. Откуда же это беспокойство, словно все в этом мире пошло не так? Закрыв на несколько секунд глаза, мужчина прислушался к ощущениям и, наконец, понял, в чем дело. Взглянув на свои ноги, он увидел, что на них не было тапок. Как он мог быть таким забывчивым?! Встав на цыпочки, Марк проскакал мимо своей кровати и, остановившись в трех шагах от пары стоптанных тапок, принялся раскачивать руками вперед-назад, готовясь к прыжку.
— Ты чего это?
Вопрос застал Марка в полете, и он, вздрогнув, на мгновение отвлекся от своей цели. Казалось бы, что значит мгновение на фоне целой жизни? Так, узелок на память, не более. Такие завязывают, когда идут в магазин за кефиром. Понимая, что вот-вот может произойти непоправимое, мужчина попытался восстановить потерянное равновесие, отчаянно выгнувшись и машинально растопырив пальцы на ногах, будто пытался ими зацепиться за тапки. Последнее явно было ошибкой — мизинец левой ноги, которым он так и не научился управлять, подогнулся под стопу, когда она, наконец, уже готова была нырнуть в спасительное укрытие, и Марк, взвыв от боли, обрушился на пол, зацепив по пути настольную лампу, до этого мирно стоявшую на тумбочке.
— Пукан, сука… — он пробормотал это сквозь зубы, катаясь по полу и сжимая обеими руками покалеченную ногу.
— А? — отозвался тот, позевывая.
Судя по его реакции, все происходящее не произвело на него никакого впечатления. Не обращая на корчащегося соседа внимания, он поднялся с кровати и, потянувшись, прошел к столику, который стоял в углу. Налив в одноразовый стаканчик воды из графина, он осушил его в три глотка, поставил на место, налил снова, выпил, повторил еще раз, расплющил о лоб — и только после этого обратился к Марку:
— Больно?
Вместо ответа тот только яростно сверкнул на него глазами и, сжав челюсть, тихо застонал, показывая всем своим видом, что испытывает страшные муки.
— Мизинчик? — сочувствующе покачал головой Пукан.
Марк, отняв руки от ноги, осуждающе посмотрел на палец и осторожно пошевелил им. Нога не болела, и это было странно. Возможно, он повредил нервные окончания, и теперь навсегда утратил способность испытывать боль. Подумав так, он прикусил себя язык и успокоился: с болевыми ощущениями было все в порядке. Однако все могло закончиться не так хорошо, и Пукан должен был это понимать! Состроив страдальческую физиономию, он поднялся и, показательно припадая на одну ногу, проковылял к своей кровати.
— Это совершенно недопустимо! — голосом телевизионного диктора, говорящего о внешней политике США, заявил он. — Подобное поведение не делает тебе чести.
— Извини.
Пукан подошел к соседу и примирительно похлопал его по плечу. Потом подумал и похлопал еще раз. Когда он уже хотел повторить свой странный ритуал в третий раз, Марк вдруг вскипел и оттолкнул протянутую руку:
— Ты прекратишь или нет?!
— Так, это… Ну…
Толстяк как-то странно дернулся и попытался еще раз прикоснуться к нему, однако мужчина был готов к такому повороту и отклонился, продемонстрировав соседу кулак.
— Только попробуй!
— Ну, пожалуйста! — по телу Пукана прошла дрожь, и весь он словно уменьшился в размерах — вжав голову в плечи, отчего и так не слишком явно выраженная шея практически исчезла, он бросил на соседа умоляющий взгляд.
Взглянув на трясущегося, как в припадке, толстяка, Марк вздохнул и сел прямо:
— Ну, ладно. Черт с тобой. Но только один раз!
— Спасибо, спасибо! — обрадовался Пукан и, высунув от напряжения язык, в третий раз прикоснулся к плечу собеседника.
— Все, отвали, — прикрикнул Марк на соседа, с брезгливостью глядя на влажный след, оставшийся на сорочке.
— Уф… Близко было на этот раз, — вздохнул тот с облегчением и, довольно рассмеявшись, плюхнулся всем весом на свою кровать, которая заметно прогнулась под ним.
— Ты пахнешь, Пукан, — Марк принюхался и зажал нос ладонью. — Как можно так вонять? Ты же хуже скунса!
— А нечего было надо мной издеваться, — беззаботным тоном отозвался толстяк, с улыбкой глядя в потолок. — Ты же знаешь, что нельзя так со мной обращаться.
— Все, это уже ни в какие рамки не лезет, — мужчина зарылся лицом в подушку и уже оттуда прокричал. — Как у тебя это получается? Ты везде! Открой окошко, скотина, мы же задохнемся здесь!
— Сам скотина, — отозвался Пукан, поднимаясь и подходя к окну. — Обычный здоровый метеоризм.
С трудом просунув пухлую руку сквозь прутья решетки, он распахнул окно и поморщился — снаружи было достаточно прохладно. Ночью прошел дождь, и до сих пор с крыши периодически падали крупные капли мутноватой воды.
— Замерзнем, простудимся, у нас поднимется температура, и нам будут делать уколы. Ты любишь уколы? Я не люблю. У меня капилляры находятся слишком близко к поверхности кожи, после каждой процедуры остаются большущие синяки и потом долго не проходят. А у тебя как с капиллярами?
— Завтрак в семь тридцать, ну, куда это годится? — отозвался Марк, отнимая лицо от подушки и принюхиваясь. — Как вам это нравится? А если я сова?
— Ты не сова, — возразил Пукан. — Даже совсем наоборот.
— Сова наоборот?
Мужчина представил себе вывернутую наизнанку сову и подумал, что тогда ей пришлось бы глотать мелкие камешки и песок, как курицам, чтобы перетирать поступающую пищу. И следы — следы повсюду она будет оставлять, если ее сделать наоборот.
— Пари? — Марк, прищурившись, хитро взглянул на соседа, но тот только усмехнулся в ответ:
— Опять проиграешь.
— А вот и нет. У меня предчувствие.
...
