стихи о природе
ВОСХОД СОЛНЦА
Утренним заревом,
Точно пожаром,
Небо огнем полыхало.
Оранжевым маревом —
Пламя без жара,
Весь горизонт объяло.
И засветившийся
Диск, через тучи,
Зазолотился в разрыве.
Еле пробившийся солнечный лучик,
Отразился в окне квартиры.
Через минуту,
Все посерело,
Дождь застучал по крышам.
А солнце как будто,
Прокралось не смело,
За тучами где-то выше.
ВЕЧЕР
Тень крадется по распадку,
Солнце близится к закату.
По коре скользит украдкой
Луч. И гаснет без возврата.
На закате красным цветом
Крыши на домах задело,
Отразившись ярким светом
От окна. И всё зардело.
И малиновых расцветок,
Все оттенки полыхают.
И они, касаясь веток,
Лес в округе заливают.
Ночь легла в тени распадка,
Тень всё гуще и темней.
Там она зевает сладко.
Вечер. Стало холодней.
ГЛУБОКАЯ ОСЕНЬ
Это глубокая осень.
Деревья стоят обнищавшие.
Сквозь тучи виднеется просинь,
И солнце, в просветах мелькавшее.
Поблекли цвета от ненастья.
То дождь моросит, то снег.
Зима не придет в одночасье,
Она начинает разбег.
Ползут по низинам туманы,
Смыкая невидимый круг.
Как будто скрывают изъяны,
Собой, устилая луг.
Глубокая осень настала
И захватила пространство.
Она прилегла устало,
В округе меняя убранство.
Так тихо, спокойно, невзрачно.
Всё замерло в ожидании.
И капли дождя, прозрачные,
Сверкают при замерзании.
Нет больше зеленых просторов —
Глубокая осень бесстрастна.
И пусть не хватает узоров,
Но по-своему осень прекрасна!
НА ПОКРОВ
Плаксивая осень разнылась,
Капризно нахмурила брови.
Рябина дождями умылась,
А ягоды — капельки крови.
Под гроздьями ветки согнулись,
Листья уже облетели.
Тучи плотнее сомкнулись.
Птицы на юг улетели.
И плачет капризная осень,
Слезами на иглах сверкая.
В роще из ёлок и сосен,
С хвои, как с ресниц, стекая.
И разрыдавшись, нежданно,
Ветром холодным завыла.
Вместе с промозглым туманом
Снегом землю покрыла.
А поутру зарделась
Оранжево-розовой краской,
В новый наряд оделась,
И превратилась в сказку.
ПРО ОСЕНЬ
Мазнула осень белизной
По золотым кустам,
Размазав зелень с желтизной,
Смерила птичий гам.
Всё приготовила ко сну —
И камни, и озера.
Накрыла простынёй сосну,
Альпийские просторы.
В реке купается закат,
Пока не застыла.
Бурно бьётся перекат,
Пенясь, словно мыло.
Раскинув крылья, облака,
Плавают по небу.
Им видно горы свысока,
Где ты ни разу не был.
И не заметно никому,
Как всё вокруг зевает.
А снег скользит по рукаву,
И на ладони тает.
ОСЕНЬ В ГОРАХ
Сейчас в горах ложится снег.
Он то колючий, то пушистый.
Тишиною сонных нег
Укрыт альпийский луг душистый.
Как чёрно-белое кино,
Два цвета тут преобладают.
Зима в широком кимоно
Пришла. И снег уже не тает.
И лишь озёра чёрным оком
Безмолвье белое взирают.
Их взгляд печальных вод глубоких,
Уж ничего не отражает.
РЫЖАЯ ОСЕНЬ
Вот и осень подкралась тихонько,
Напустила в низину туман.
По лицу щекотнула легонько
Паутинкой. Отцвел дурман.
Потянулись к жилью синички,
На лужах ледок не тает,
Роса, как на мокрых ресничках,
С паутины гирляндой свисает.
Лес спокойно одежды снимает,
Устилая землю листвой,
И бесстыдно себя обнажает,
Ожидая одежды другой.
Солнце дольше лежит в облаках.
Иногда его туча крадет.
На длинных тонких ногах
Рыжая осень идет.
СНЕГ ЛОЖИТЬСЯ НЕ СПЕШИТ
Сверкают россыпи тумана,
Искрятся по долине синей.
Как будто тонким слоем манна
Осыпалась. Кругом блестящий иней.
Реку холодом сковало,
Но снег ложиться не спешит.
Лишь кое-где шуга, устало,
У берегов едва шуршит.
Трещат безудержно сороки,
Завидев путника в лесу.
Давно уж наступили сроки,
Сменить унылую красу.
Но снег ложиться не спешит,
Хоть вся округа ожидает.
Он лишь немного покружит,
А днем опять на солнце тает.
И замирает в ожидании,
К зиме готовая природа.
И стаи уток на прощание,
Летят по небу в это время года.
СНЕГОПАД
Падает хлопьями белая каша.
Вокруг тишина и сонливая нега.
И только рябина,
как путник уставший,
склонилась под тяжестью
гроздьев и снега.
На ель опустила усталые ветки.
Как в низком поклоне,
висит ее крона.
Прильнула устало
к колючей соседке,
и так замерла,
без крика и стона.
А снег все ложится тяжелою ношей,
и ветки все ниже к земле пригибает.
Листья, как платье,
пока что не сброшены,
и хлопья все больше на них налипает.
А в воздухе снег совсем невесомый,
без звука идет, как пух из перины.
Есть недосказанность
в царствии сонном,
как на недописанной кем-то картине.
ЗИМА
Ажурная вязь на деревьях,
На полотне голубом.
Ведь у Зимы в подмастерьях
Иней работал с холстом.
Мазки накидал небрежно,
Случайно, как для отмазки.
Хотел, что бы было заснежено,
А получилось, как в сказке.
МНЕ КАЖЕТСЯ
Как будто я в траве лежу,
Дышу цветами луговыми.
И в синь безбрежную гляжу,
Глазами тоже голубыми.
Муравей заполз на шею,
Пчела гудит над самым ухом.
А я лежу, на солнце млею,
Под одуванчиковым пухом.
Терпкий запах разнотравья,
Расслабляет и томит.
И трава «Иван-да-Марья»
Вся в цвету уже стоит.
Глазки «Астровой» ромашки
Так доверчивы, нежны.
Зонтики кудрявой кашки
От нектара чуть влажны.
Хорошо бывать в горах,
Наслаждаться теплым летом.
На не скошенных лугах,
Пьянеть от солнечного света.
МАРТ
Улучшается погода,
Ночь короче, день длинней.
Просыпается природа,
И становится теплей.
И громоздкие сугробы,
Потемнели у дороги.
Луж ленивые амебы,
Намочить мечтают ноги.
Точно пухлыми сосками,
Почки вербы напряглись,
С покрасневшими ветвями
Теплым соком налились.
Замяукали коты,
Вздыбив спины, на пороге.
И еще нет красоты,
Но весна уже в дороге.
Никуда зиме не деться,
Тепло землю прогревает.
И забытый запах детства
Вновь меня переполняет.
ВРЕМЕНА ГОДА
Январь всегда богат снегами,
Мороз за окнами трещит.
Февраль — шумливыми ветрами,
Метель поземкою шуршит.
Март плавит снег на солнцепеке,
Сосульки длинные висят.
Апрель — безудержным потоком,
Капели громкие стучат.
А май, весенним первоцветом,
Украсил яблони и вишни.
В июне ранние рассветы,
И пенье птиц повсюду слышно.
Июль — с цветущими лугами,
Жужжаньем пчел и душным зноем.
Август — с желтыми стогами,
Дождем холодным «грядки моет».
Сентябрь золотом облитый
Небо из ультрамарина.
Октябрь снегом не покрытый —
Совсем унылая картина.
Ноябрь в платье подвенечном,
Укрытый первыми снегами.
Декабрь — холод бесконечный,
Коснулся щек моих руками.
ДОЖДЬ
Многоголосая капель
Стучится, радостно, звеня.
Из-поднебесная купель,
Сверху льется на меня.
В подоконник ударяясь,
Под окном траву омыла.
И ручьями изливаясь,
На асфальте пыль прибила.
Разогретая на солнце,
Пахнет мокрая дорога.
Дождь стучит в моё оконце,
Ну, а я посплю немного.
ВЕСЕННИЕ ЗАРИСОВКИ
Когда весна в ноздрю шибает,
Шлея заправлена под хвост.
Хозяин лошадь запрягает
И за узду ведет на мост.
А за мостом снега в лесах,
Все истоптано зверьем,
И кобылу второпях,
Распрягли за зимовьем.
Мох сухой торчит из щели
Растопил снег солнцепек.
С крыши капают капели,
В теплый солнечный денек.
А по наледи речной
Поверху вода идет.
Заструился дым печной,
По долине вверх ползет.
Щиплет бедная кобыла
Прошлогоднюю траву.
Озирается пугливо
Мышь. И юркает в нору.
Дни и ночи позабыты,
Что держали взаперти.
Бьет по наледи копытом
Снова надо груз везти.
А весна уже в разгаре,
И снега совсем размякли.
И не холодно в амбаре
Из щелей, уже без пакли.
МЕДВЕДКО
Лес стоит тихонько, просыпаясь.
Листва пока сквозь почки не пробилась.
Слеза берез, на землю изливаясь,
На солнце тонкой струйкой золотилась.
Снег мокрый все еще лежит
На склонах северных, местами.
Из-под него ручей бежит,
Сливаясь с горными ручьями.
Выбрался Медведко из берлоги,
Оглядел внимательно округу,
Воздух чутко нюхает в тревоге —
Медвежье ухо слышит очень туго.
Каждый кустик здесь ему знаком
И деревья, что вокруг растут.
Лес — это Медведкин дом.
Он родился, рос и вырос тут.
Снег еще лежит местами,
Но проснулся бурый от капели.
И в его берлогу под кустами
Мухи ненароком залетели.
Потянулся с хрустом после спячки,
И зевнул, раззявив шире пасть.
Рыкнул по — медвежьи смачно.
Выспался Медведко нынче всласть.
С треском выбил пробку возле ели,
Почесал загривок о листвяк.
Птицы громко разводили трели,
А медведь проснулся натощак.
Не мешало что-нибудь отведать,
Ведь полгода ничего не ел!
О том, чтоб мясом пообедать,
Медведко и мечтать, не смел.
Он уткнулся носом в мокрый мох,
Прошлогодней ягоды поел,
Отряхнулся от противных блох.
Но Медведко снова есть хотел.
Под корой нашел он муравьев,
Ну конечно, тоже не наелся,
Теперь Медведке больше не до снов,
За зиму по горло насмотрелся!
Бурундук здесь тоже пробегал,
И забыл запасы свои в спешке.
Паданку Медведко отыскал.
Очень вкусно! Сладкие орешки!
А кедровка криком исходила,
Всех предупреждала о медведе.
На кедре шишку клювом теребила,
Кедровка была тоже на обеде.
Да, большой Медведко, по весне,
Очень голоден, и зол всегда, к тому же.
Злость свою срывает он на пне,
В ярости ломает лед на луже.
Но медведь в лесу еду найдет —
Здесь все ему уже давно знакомо.
Пусть не одну версту пройдет —
Он так живет, и здесь Медведко дома.
ГОРЫ И ОЗЁРА
Нет живописней картины,
Ничто не нарушит покой.
Ласкают озёра вершины,
Прохладной и влажной рукой.
И пусть только лишь отражение,
Увидела синяя гладь.
Озеро, в эти мгновения,
Пытается горы обнять.
И всё замерло вокруг,
Ветер вздохнуть не смеет.
А горы сомкнулись в круг,
И озером вечно владеют.
***
Пойдем со мной, я поведу
Туда, где небо голубее,
Только возьми с собой еду,
И оденься потеплее.
Я покажу тебе восход
И свежесть утренней прохлады,
Волну и белый теплоход.
Благодарности не надо.
Синеют горы вдалеке.
А хочешь, они ближе станут?
Пойдем со мною налегке,
Пока ноги не устанут.
И ты поймешь, зачем живешь.
Зачем вообще на свет родился?
Зачем со мною ты идешь?
Зачем на Землю возвратился?
ГРАНАТОВЫЙ ПЕРЕВАЛ
Твой путь лежал на перевал,
И взгляд искал, где ногу ставить.
Пусть ты вспотел, давно устал,
Но невозможно все оставить.
Ведь ты давно мечтал когда-то,
Увидеть небо выше тучи,
Где целой россыпью гранаты,
Лежат на перевальной круче.
И ты дошел, и ты достиг
Верхней точки перевала.
И прокатился победный крик,
И сердце бешено стучало.
И это все, что ты искал,
Под рюкзаком к земле склонялся.
Увидеть, как гранат сверкал,
И снова в горы возвращался.
БАЛЛАДА О ТУРИСТЕ
Путник шел и о тепле мечтал —
Слишком утомительна дорога.
И призывно лай собак звучал,
Так хотелось отдохнуть немного.
Скинул лыжи, и воткнул в сугроб,
Счистил снег с полозьев рукавицей.
Топнул, чтоб подлип свалился с ног.
За дверью заскрипели половицы.
Вышел бородатый мужичок,
И впустил усталого туриста.
Пригнувшись, тот вошел через порог.
В доме было и тепло и чисто.
Дрова приветливо трещали в печке,
На стенах блики, словно миражи.
На столе, возле оплывшей свечки
Мытые тарелки, ложки и ножи.
Завязался разговор неспешный:
«Ты откуда? И зачем? Куда?»
Путник отвечал, что он не здешний,
И пришел сюда издалека.
Нес рюкзак, глубокий снег давил,
Пробирался по таежным весям.
На костре себе еду варил,
Сушил носки, на палочки подвесив.
«А зачем? — ответил тихо он,
Чтоб себя суметь преодолеть.
Тишины услышать громкий звон,
Жизнь ценить, и дальше жить хотеть.
Чтоб устать до боли в пояснице,
Чтобы о диване помечтать,
Сквозь заиндевелые ресницы,
Среди тайги ваш домик увидать».
На полу храпел, раскинув ноги
Путник, что пришел издалека.
Шел он по заснеженной дороге,
И придет опять, наверняка.
МЕТЕОСТАНЦИЯ «ХАМАР ДАБАН»
Нахлобучены шапки на ели,
И периной укрылась земля.
Хоровод закружили метели,
Понеслись по горам вкруголя.
Заметая по окна избушку,
В снежный плен захватили округу.
В своих норах укрылись зверушки —
Не достанет их снежная вьюга.
И, свернувшись калачиком, спят,
Видят сны под шуршание поземки.
Пусть метели себе, шумят,
И танцуют на снежной кромке!
Из трубы заструился дымок.
Через изморозь свет пробился.
Куча дров заготовлена впрок,
Кот ленивый на них умостился.
И об стены метель разбивается,
И опять набирает разгон,
А зимовье сопротивляется,
Лишь в трубе раздается стон.
Но зима не страшна никому!
Птицы тоже спрятались в гнездах.
Вой метели взорвал тишину,
И прочь полетел к звездам.
ХОБОЙ
Есть на Ольхоне скалистый «Хобой»,
Выдвинув челюсть в пучину Байкала.
Клык разбивает байкальский прибой,
И волны сползают, наткнувшись на скалы.
Там «Дева» одна возлежит на бугре,
Грудь, обнаженную, не прикрывая.
Не холодно ей в ледяном декабре,
В небо смотреть, о чем-то мечтая.
Вот так созерцает и солнце, и звезды.
Девственен вечно упругий сосок.
А птицы кричат и на скалах вьют гнезда.
«Хобой» не преступен, суров и высок.
«Три Брата» стоят, охраняя покой
«Девы», когда-то уснувшей навек.
И падает ниц, укрощенный прибой…
А скалам название дал человек!
НА УШКАНЬИ ОСТРОВА
Лёд, торосы, снегом запорошены,
То трещина, то вспученный нажим.
Туристы — это гость всегда не прошенный,
Не место в царстве льда и снега им.
На Ушканьи острова наш путь лежал.
И УАЗик подкатил уже к порогу.
В заповеднике нас домик ожидал,
Утомились все за долгую дорогу.
А в избе у печки, тщательно беленной,
По-домашнему тепло, уютно было.
Простотой своей неизощренной,
Всех метеостанция пленила.
Как прекрасны на закате были горы!
И меняли краски каждое мгновение.
Розовый калейдоскоп узоров —
Зарождался как по мановенью.
Изваяния застывших берегов,
Отблеск солнца в каждой мелкой льдинке,
Не увидеть ни в одном из снов,
И ни на одной картинке.
Осторожно на нерпичьих лежках
Мы вдыхали дикую природу.
И боялись, может быть немножко,
С машиной провалиться в воду.
В пещерах были люстры изо льда.
Шторы с ламбрекенами свисали.
Снова хочется опять прийти сюда,
И туда, где раньше не бывали.
МАЙСКИЙ ПОХОД НА МУНКУ-САРДЫК
Гор не видно, скрыла непогода.
Мокрой наледью покрылся автобан.
Взбеленилась, видимо, природа,
Запустив заснеженный шалбан.
И шурша таинственно, украдкой,
Как старуха, тапком по ковру,
Замела нам доверху палатку,
Чтоб не выйти, было поутру.
И костер накрыла белой шапкой,
Словно не горел тут никогда.
А луга опять уснули сладко,
Будто снег закрыл их навсегда.
Наклонились до земли березы,
Как придворные встречают королей.
По коре катились сока слезы,
Снег на листьях — крона тяжелей.
Под колесами сугробы чистят дно,
У машины, что идет по автобану.
Смотрим в запотевшее окно,
Но с горами нам прощаться еще рано.
НА СОБОЛИНЫЕ ОЗЕРА
Сон безмятежный в палатке суровой,
Печкой она снабжена.
Идет по бревну турист непутевый,
Ведь вода еще обнажена.
Мостик построили добрые люди,
Туристы идут не дыша,
Стоят, изумленно на дерево глядя,
И в пятки уходит душа.
«Ушки медвежьи» с камня свисают,
Озеро стынет к зиме.
Пламя костра, согревая, пылает,
И почки раскрылись в тепле.
Озеро скоро покроется льдом,
Птицы на юг улетели.
Горы и лес охвачены сном,
И листья давно облетели.
Зеркальная гладь отражает покой,
Хочется тоже уснуть.
И в озере небо потрогать рукой,
Облака, как пенку схлебнуть.
Река Громотуха бьется с морозом,
Шипит, извиваясь, змеей.
А водопад гремит паровозом,
Стучит, как по рельсам, водой.
Чашей не выпитой целую вечность
Напоит растения, зверей.
Простит человеческую беспечность,
Поможет найти друзей.
Дождь в ноябре — нонсенс в Сибири,
Растут фонари на деревьях…
В золоте горы — это пилили гири
В далеких сибирских дебрях.
ПОХОД НА ШУМАК
На перевале «Гранатовый»
Солнце ложится спать.
А с перевала «Шумакский»
Гольцы Китоя видать.
На равных стоим с исполином,
И облако топчем ногой.
Озеро, как на картине,
И воздух чистый такой.
Кедр раскинул руки,
Таинственно вполз туман.
После дождливой скуки
Влажно блестит бадан.
И пробираться рады,
Сухими речными протоками,
Где скалы грызут водопады
Бушующими потоками.
Еще не проснется никак
Таежное царство сосен.
Долина реки Шумак
В гости к себе просит.
И бьется, пульсируя, влагой,
В лунке источник земной.
И насладиться надо,
Этой водой живой.
Целебной воды напиться,
Недуги свои излечить.
И Шумаку поклониться,
Что б снова сюда приходить.
В ПАЛАТКЕ
Наш маленький рай,
Метр тридцать на два,
Ты не отнимай,
Он создан едва.
На камне стигматы,
Как на теле рубец.
В рюкзаках карематы,
И пути не конец.
Постоять в облаках
Мы всю жизнь мечтали,
Но стигматы в сердцах
От потерь проступали.
Это путь наш таков,
Его не выбирают.
Это есть — вечный зов,
И его исполняют.
В ОКТЯБРЕ НА БАЙКАЛЕ
Байкал готовится ко сну.
Полон мистики костер.
Трава в заснеженном плену,
И полететь зовет простор.
Солнышко уже не греет,
Блестит холодным серебром.
И дрова сырые тлеют,
А мы склонились над костром.
Ветра сильные порывы,
С крутой тропинки сбить хотят.
Скатились камушки с обрыва,
А сосны в воздухе висят.
Тучи с аурой, как шторы,
Солнце прячут за собой.
Висят сосульками узоры,
Что за ночь нахлестал прибой.
ИРКУТСК
Когда тишина прилегла за окном,
Снег не скрипит под ногами.
Город умолк, окутанный сном,
Затих, утомлённый делами.
В окнах погасли последние лампы.
Лай одинокой собаки…
Беззвучно сверкают рекламные рампы,
И строчек бегущие знаки.
В эти часы одинокий авто
Гонит по улицам гулко.
Его виражи не видит никто,
Но звуки слышны очень долго.
А город, как грузный большой человек
Спит, понемногу храпит.
Из Бездны беззвучно падает снег,
И по стеклу шуршит.
СИБИРЬ
На берёзе кудрявые локоны,
Чуть, едва шевелит ветерок.
Как девчонки осины растрёпаны,
Различить можно их шепоток.
Ощетинились ёлочки ёжиком.
Сохраняет осанку сосна.
Нашинкованы листики ножиком —
Так в хвою наряжалась она.
И, встряхнув шевелюрой, кедрач,
Раскрывает объятия встречные,
Сыплет шишкой, как щедрый богач.
То — леса на Сибири, извечные.
ГОРЯЧИНСК
Сидят на паперти собаки,
У недостроенной церквушки.
Ждут, очевидно, божьи знаки
Или подачки от старушки.
На солнце маковки сверкают,
Озаряют всё в окрест.
Как будто в путь благословляют
Ушедших вдаль из этих мест.
Простор на улицах пустынных,
Горячий ключ зимой парит.
Курорт, из корпусов старинных,
Двести лет уже стоит.
Покой звенящей тишины,
И чистый воздух от Байкала.
Смесь старины и новизны
Деревня всё перемешала.
Горячинск — угол отдалённый,
На байкальском берегу,
Самой природой вдохновлённый,
Забыть теперь я не смогу.
ОКТЯБРЬ
Убаюкивает шорох
с неба падающий снег.
Под палаткой листьев ворох-
обустроенный ночлег.
Оголенными ветвями
хмурит брови тёмный лес.
Шорох листьев под ногами,
и синь глубокая небес.
Лиственничная хвоя»
сыплет желтеньким дождем.
Листья, словно чешуя,
на солнце золотятся днем.
Ворох листьев под ногами,
желтым ковриком тропинка.
На траве, видна, местами,
паутинок — серебринка.
Вот уже снежок ложится
нежным пухом, не спеша.
По распадку снег пуржится,
заметает склон, шурша.
Осень поздняя в разгаре.
Местами листья сбились в кучи.
Натекли туманов хмари,
укрывая скалы, кручи.
Странным звуком отозвался
взлетевших уточек косяк.
Сквозь тучи еле луч пробрался
и тут же свет его иссяк.
И палатка одиноко
приютилась на камнях.
Верховик шумит жестоко,
нагоняя ложный страх.
Осень поздняя в разгаре,
в линзовидных облаках.
Эта осень на Байкале,
на прибрежных берегах.
ОЛЬХОН
На широких просторах,
Где гуляют ветра,
Где торосы в узорах,
Золотятся с утра.
Где туман наплывает,
Застилая Хобой,
«Деве» грудь прикрывает,
Возлежащей нагой.
Это остров Ольхон
На Байкале стоит.
И в веках испокон
Его сторожит.
Под пунцовым закатом,
Как под пологом красным.
Отдыхают «Три брата» —
Ветрам неподвластных.
Как алмазы сверкает
Россыпь твёрдой воды.
А натеки сползают,
Словно космы, седы.
У «Шаманки» отроги —
Неприступные скалы.
А уступы, как ноги,
Вода омывала.
Вновь торосы звенят,
По ночам осыпаясь.
Льды сурово трещат,
Как по швам расползаясь.
И топорщатся складки
Ледяного нажима.
Словно после усадки,
Порвало у прижима.
И глазами пропарины
Смотрит в небо Байкал.
А дыханьем испариной,
Как художник ваял.
ЛЕДОВЫМ ТУРИСТАМ
Идет по торосам турист одиноко,
Он тянет на санках поклажу свою.
А ветер лицо обжигает жестоко,
Его, осаждая, как будто в бою.
А под ногами лёд с перемётами.
Сани врезаются, точно в песок.
Смерчи кружат, словно дворники с мётлами,
И путь у туриста очень далек.
Как будто с цепи сорвалась, завывает,
Несется навстречу, как стая собак.
Это «Сарма» за собой всё сметает,
Но крепко привязан к санкам рюкзак.
Палатка на льду, и поклажа внутри.
Холод промозглый уснуть не дает.
И за санями лучше смотри,
Иначе их ветром в Байкал унесет.
Утром поклажа увязана снова.
Держит на льду подошва с шурупами.
Только вперед, и пути нет иного,
Тащить свои сани ледяными уступами.
Наградой — восход расцветёт небом алым,
И заискрятся торосы звенящие.
Ходят туристы зимним Байкалом,
Солнца, встречать, лучи восходящие.
Ходят туристы суровой порой,
Чтобы узоры на льду посмотреть,
Закат проводить за прибрежной горой,
Чтоб жизнь ценить и жить захотеть.
ПЕРВЫЙ СНЕГ
С неба летят букашки,
Как белые паучки.
Как беленькие бумажки,
Разорванные. В клочки.
Спокойно, неторопливо,
Как будто на паутинке,
Спустились на землю лениво.
На лужах смерзаются в льдинки.
Топчут следы прохожие,
От машины чернеет след.
Облака, на перину похожие,
Затянули в небе просвет.
Солнце уже не греет.
Пар изо рта струится.
В воздухе первый снег реет,
И до весны ложится.
ОСЕННЕЕ
Осень громко хлопнула форточкой в окошке,
Застучала дождичком по собачьей плошке.
И стекая струйками с верхнего карниза,
Растянулись струнами до самого низа.
По стеклу насечками часто застучала,
Раскачала ставни, громко заворчала.
Зашуршала листьями в оголённой роще.
И скромнее стала, надев наряд попроще.
БОЛЬШОЕ ГОЛОУСТНОЕ
Забыто богом захолустье,
Коровы медленно блуждают.
На рукава разбилось устье,
И в озеро река впадает.
Стоит часовня в отдаленье,
Издалека заметен крест.
И чаек стоны, их круженье —
Родной пейзаж для этих мест.
Мыс Ушканий дельту прячет,
От ветра с севера и с гор.
И вышки издали маячат,
Статью сваренных опор.
К воде сползает часть угодий,
Прижавшись к берегу забором.
Здесь нет весенних половодий.
Лишь звуки лодочных моторов.
Накатом плещется Байкал,
На мелководье в самом устье.
И кто хоть раз здесь побывал,
Уезжает с нежной грустью.
ВОКРУГ ОЛЬХОНА
Тишина в замёрзшем царстве.
Укрощенный спит прибой.
Он застыл в своём коварстве,
Когда бился о Хобой.
В схватке замер он жестокой,
И в неравной пал борьбе;
В странных образах натёков,
По береговой канве.
Здесь туман живёт в ущелье,
Возле скальников «Три брата».
Кружит в танце он с метелью,
И окутывает ватой.
Будь же путник осторожней,
Собираясь в путь с утра.
Тут с дороги сбиться можно,
Когда бесятся ветра.
Да и нет дорог торёных,
Среди царства льда и снега.
Вмиг метелью заметённых,
Не найти чужого следа.
Неприступные торосы,
Возле берега дыбятся.
И морщинятся наносы.
Смерчи в облаке кружатся.
Гладкий лёд неоднородный,
Всюду трещины, нажимы,
Грандиозностью природной,
Как шедевр — неповторимы.
С моря высится Ольхон
Ограждением из скал.
Не пропустит дальше он,
Если отдых здесь искал.
Вход единственный — в Узуры,
Приглашает отдохнуть.
Но ледовые узоры,
Зазывают дальше в путь.
Здесь зимой не вскрикнет птица,
Тишина в ушах звенит.
Лёд сверкает и искрится,
Солнце катится в зенит.
Ольхон закрыл собой закат,
Луна, как блюдо на стене.
На льду в палатке люди спят,
И видят озеро во сне.
Вдох и выдох, спит Байкал.
Исполин, как люди дышит.
Он за лето так устал!
Но сквозь сон Байкал всё слышат.
1 ОКТЯБРЯ
Город к зиме готовится.
Деревья как будто устали.
Дорога дождём моется,
Становится цвета стали.
Сквозь сеть оголённых веток
Унылое небо сереет.
Таких же унылых расцветок
Дома. И солнце не греет.
Лист за листом гоняется,
Вихрами кружа на пути.
Синички к жилью слетаются.
Вот-вот может снег пойти.
Уныло, бесцветно и грустно.
Мой город к зиме готовится.
Стало как будто пусто.
Как будто чуть-чуть нездоровится.
ДЕКАБРЬ
Как же красивы гирлянды на ели!
То постарались шальные метели.
Ветки накрыли снега охапки,
Их превратили в белые лапки.
Пушистые ели как будто набухли,
Развесив на хвою белые букли.
Сугробы такие, что некуда встать,
Не хочется даже ногами примять.
И сыплются хлопья повсюду с небес,
Собой, убеляя смешанный лес.
Для дикой Сибири сугробы — не новь.
М
