Пролог
Вас разыскивает Интерпол
Я шла среди сверкающих витрин, посматривая на свое отражение в них, и оно мне нравилось: скоро пятьдесят, своего возраста я совершенно не ощущала, полжизни впереди, меня переполняло чувство счастья, уверенности в себе, сознания, что все по плечу, душа пела — жизнь удалась!
Объявили посадку: сейчас купить что-нибудь в Duty free, что-нибудь вкусненькое, пересесть на другой рейс, и через час на месте. А там, в Бремене, ждёт не дождётся любимая дочь и приятные хлопоты: совсем скоро должна появиться на свет наша малышка, уже и имя есть: Эмма-Мари. Тобиас — прекрасный человек, а то, что в загс не торопятся — это уже их дело.
«Я очень тебя люблю, я страшно счастлив, что у нас будет ребенок, но обещать тебе, что я буду с тобой всегда, так „что только смерть нас разлучит“ я не могу». Серьезный молодой человек, немец, преподаватель университета: все аргументировано, все выверено, «застраховано» до конца жизни от всех форс-мажоров. Заболел — страховка, машина сломалась — страховка, чашку в магазине разбил — она же, не дай бог умер — семья получит денежку! А тут женитьба, а страховки никакой. Хотя… Может и есть… Может и есть такая: от неудачной женитьбы. Например, юридическая, она «от всего».
Мне вспомнилось, как один знакомый получил штраф за превышение скорости: его фото за рулем, день, час, место, показания скорости — все зафиксировано. Казалось бы, не поспоришь. Но у него была юридическая страховка, которой он ни разу не пользовался (обидно!). Знакомый обратился к адвокату и тот выяснил, что полицейские использовали новый прибор измерения скорости, для которого у них еще не было разрешения. Поторопились…
Я задумалась: почему мы, русские в Германии, говоря между собой по-русски, используем некоторые слова исключительно на немецком: «ферзихерунг» — страховка. Никто никогда не говорит «страховка», а только «ферзихерунг». Наверное, потому что мы его, это слово, раньше не использовали: ни слово, ни саму страховку. В Германии же это одно из первых слов, которые надо знать.
В офисе наших друзей я опрокинула чашку с кофе на телекс… и остолбенела, а хозяева даже обрадовались.
— Ничего страшного, у тебя же есть «ферзихерунг» от нанесения ущерба по неосторожности?
Тогда такого ферзихерунга у меня еще не было, но сами «пострадавшие» предложили выход.
— Сегодня же застрахуйся, а завтра мы сообщим, что ты по неосторожности испортила наш телекс… А послезавтра мы купим новый!
Пограничник в окошке паспортного контроля улыбнулся:
— Гутен таг!
— Гутен таг!
Долго проверяет мой немецкий паспорт, посматривает на меня, я улыбаюсь ему в ответ, мол, давай-давай, проверяй, знаем мы вас, дотошных.
— Куда летите?
— Лечу в Бремен.
Обычно немцев, прилетающих домой из курортных стран, пограничники пропускали, лишь бегло просматривая паспорта или удостоверения личности, приветливо улыбаясь и каждому говоря: «Добро пожаловать домой, хорошо отдохнули?» Мне эта неформальность очень нравилась — можно же быть приветливым даже на такой работе!
А этот уж чересчур старается.
— Билет Ваш можно посмотреть? — пограничник предельно вежлив.
Даю ему билет. Делать тебе нечего? Думаешь, я без билета собралась лететь? Пообщаться захотелось?
Пограничник посмотрел билет.
— У Вас проблемы с полицией были?
— Проблем с полицией у меня не было, — уверенно, на хорошем немецком, отвечаю я и улыбаюсь. Что-то увлекся ты, парень. Они всегда задают какой-нибудь вопрос, чтобы, возможно, проверить знания языка: вдруг ты нелегально паспорт получил? А может, просто заскучал на службе.
— Подождите минутку, — он встает, проверяет кобуру на боку и выходит из своей кабинки, — пройдите, пожалуйста, со мной.
В полицейском офисе аэропорта царила рабочая атмосфера: пограничники, некоторые с оружием и в бронежилетах, входили и выходили, работали за компьютерами, говорили по телефонам. Мне предложили присесть. Тяжелая дверь надежно захлопнулась за спиной.
— Я хотела бы знать, в чем, собственно, дело.
Пограничник посмотрел внимательно.
— Вас разыскивает Интерпол, точнее, разыскивал, и сейчас мы посмотрим, по какому поводу.
Он отошел к компьютеру.
Тяжелая тревога начала зарождаться во мне. Это же ошибка. Я ничего не совершала, но, с другой стороны, разве они могут ошибаться в таких серьезных делах? Интерпол. Они меня искали… Но я ведь и не скрывалась. Выписались, уехали из Германии, прописались на Кипре. В Бремене осталась действующая фирма: дочка ею занимается, ведется бухгалтерия, платятся налоги. Нет, это просто недоразумение…
Стражи порядка посматривали на меня тайком и с интересом.
— Ну вот… Ознакомьтесь с этим документом, — он протянул мне лист бумаги.
Сердце трепыхалось, пробежалась глазами по тексту. Интерпол… Моя фамилия… Предыдущий адрес… А вот и обвинение… Аж в глазах потемнело.
— Тут какая-то ошибка… Я не пряталась… Я въезжаю в Германию, если бы я скрывалась, то зачем же мне сюда прилетать?!..
— Пройдемте со мной… Пожалуйста, — с легким нажимом произнес он.
В следующем кабинете уже стоял мой чемодан. Значит, не лечу.
— Фрау Петров, Вы задержаны по подозрению в неуплате налогов на сумму два с половиной миллиона немецких марок.
— Этого не может быть.
— Все может быть. Хотите позвонить? Куда? Кому? Говорить только по-немецки.
— Мужу, — я замешкалась. Какой у нас номер? Не могу вспомнить… Не могу вспомнить свой домашний номер телефона!… Наверное, он подумает, что я не хочу его давать, но я действительно… Не помню.
Я взяла ручку, написала код страны и, наконец, наверно чисто автоматически, цифры выстроились в ряд.
— Кажется, такой, — неуверенно сказала я.
Представила: сидит муж перед телевизором, просматривает свои программы: спорт, Euronews, и сейчас я ему сообщу.
Гудки, долгие гудки.
— Привет, Саша, ты только не волнуйся… Слушай очень внимательно, меня арестовали во Франкфурте. Обвинение: неуплата налогов на сумму два с половиной миллиона. Тебя тоже ищут.
— Ну и шуточки у тебя, Танюшка, — дочь, наверно, уже в аэропорту, звонила.
— Саша, я не шучу, слушай внимательно, меня а-рес-то-ва-ли, — по слогам произнесла я, — ты понимаешь? Арестовали! Нас разыскивал Интерпол!.. За неуплату налогов. Срочно ищи адвоката.
— Ты серьезно? Что за ерунда?
Представляю, как трудно осознать такую новость, но тут, видимо, до него доходит. Не верит… Не понимает…
Полицейский не торопит, слушает внимательно.
— Адвоката ищи, срочно. За меня не волнуйся, — я положила трубку.
— Имя, фамилия.
— Татьяна Петров.
— Место рождения.
— Челябинск.
— Челябинск? Где это?
— Россия, Урал.
— Профессия?
— Дирижер хора, преподаватель музыки.
Посмотрел с интересом.
Подумал, наверно: «Где ж столько денег-то нагребла, дирижер»…
— У меня нет фирмы, я не занимаюсь бизнесом, фирма принадлежит моему мужу. Почему меня задержали?
— Это не в моей компетенции.
— Имя, фамилия мужа, по какому адресу он сейчас находится, его профессия.
— Александр Петров. Проживает на Кипре. Бизнесмен.
Еще несколько вопросов.
— Подождите.
Показал на стул в коридоре.
— Посидите.
— Можно мне походить? Не могу сидеть.
— Ходите.
Я стала мерить шагами длинный коридор, и мысли начали выстраиваться. Наша фирма была оформлена на мужа, я не числилась там ни кем, хотя, фактически, только я одна и работала на ней в Германии. Муж закупал сырье и производил товар в Казахстане. Все продажи в Европе осуществляла я — значит ли это, что я должна отвечать? Помню, что Алекс дал этот совет: не оформлять меня как совладелицу фирмы, чтобы, если что, я не несла бы ответственности. А в бизнесе всякое бывает, так что пусть хотя бы кто-то один отвечает. И вот вам, пожалуйста… Подстраховались.
Пришли две женщины-полицейские: посмотрели равнодушно, надевая перчатки. Обыскали мои вещи, прощупывая каждый шов. Унизительный личный осмотр был произведен в соседней комнате. Ушли.
— Пройдемте со мной, — все тот же полицейский подхватил мой чемодан.
Идти было недалеко. Он привел меня в камеру два на два:
— Если что, позвоните в этот звонок, но только если действительно очень нужно. Мне некогда тут бегать к Вам. Завтра утром будет ясно, что с Вами делать.
В комнатке все было обито мягким светло-синим кожзаменителем: стены, откидная полка-кровать, на ней тоненькая одноразовая простынка… и целая ночь впереди.
