Егор наклоняется ближе, я чувствую его горячее дыхание на своих губах и уже жду поцелуя, но боковым зрением выхватываю силуэт в стороне. На нас кто-то смотрит, это точно. Лицо его скрыто за капюшоном, он стоит на углу здания, но я ощущаю его взгляд, он тяжелый, липкий и неприятный. Меня передергивает от отвратительного и непрошеного внимания. Поджимаю губы и касаюсь щеки Егора ладонью. Дымов хмурится и ждет пояснений, но при этом не перестает сокращать расстояние.
– У нас зритель появился, – шепчу, застигнутая врасплох, и киваю в сторону. Егору нужно мгновение, чтобы глянуть и вновь вернуться ко мне. Он даже позу не меняет – сразу ясно, профессионал, а у меня от этого по спине мурашки бегут. Дымов на самом деле хорошо натренированный боец, но я не чувствую опасности, исходящей от него, хотя она заметна для остальных людей.
– Идиот какой-то, – подмигивает мне Егор совсем по-мальчишески и крепче к себе прижимает. – Завидует, что я с такой красоткой. – На моем лице улыбка глупая растягивается, и Дымов ее сладким поцелуем стирает.
Он снова весь мой мир собой заполняет. Прямо посреди улицы целует, наплевав на прохожих, которые наверняка думают, что мы извращенцы. Нам ведь не по восемнадцать уже, чтобы так ярко чувства у всех на виду выражать. Но от ласки Егора и скользящего по моим губам языка мурашки бегут и ноги подкашиваются. Я и сама не замечаю, в какой момент висну на нем – обнимаю так крепко, что удивляюсь, как его кости не хрустят.
– Необязательно это было делать у всех на виду, – бурчу, когда он отстраняется.
– Обязательно. Я в лучшем случае тебя теперь до среды не увижу, так что это я еще поскромничал. – Егор наконец меня отпускает и кивает на входную дверь центра. – Иди, пока я не украл препода прямо перед занятием.
Отвожу взгляд и тихо посмеиваюсь, потому что это уже какой-то запредельный уровень. Переступаю с ноги на ногу, думая, что только обрадуюсь, если он меня украдет. Но между нами еще так много «но», что я тихо отступаю, боясь снова ошибиться, и в спешке поднимаюсь по ступенькам, оборачиваясь, только когда опускаю ладонь на дверную ручку, и понимая, что в Дымове я утонула окончательно.
«коль гореть, так уж гореть сгорая».
Но, как сказал Есенин, «коль гореть, так уж гореть сгорая».
Потому что такая любовь не проходит, как бы сильно ни хотелось, она может только спрятаться, затаиться до определенного времени, пока окончательно не перегорит или не сожжет дотла.
пальцем помещение, хмурится. – И персонал пренебрегает формой, – кивает
Мне без Дыма дышать легче.
С Викой как на американских горках: никогда не знаешь, как скоро начнется новый вираж,
Викой как на американских горках: никогда не знаешь, как скоро начнется новый вираж,
Сгореть как спичка, но раз подожгли, то светить нужно ярко, а не тлеть, угасая на середине пути.
начинаю с «Лонг-Айленда», решая сразу максимально поднять градус нашей встречи.
