вать, — задумчиво проговорил Эйнштейн, — но, по-моему, дело это яйца выеденного не стоит.
Он махнул головой, указывая вверх.
Петрушка и Эйнштейн проследили за его взглядом. С ветки дерева на них, косясь, поглядывала чёрно-белая сорока. У неё в клюве поблёскивал какой-то продолговатый предмет.
— Это же колышек для палатки! — воскликнула зоркая Петрушка. — Птица и есть вор!
— Но зачем ей колышек? — удивился Чубчик.
— Наверное, у неё нет ни кола ни двора, нужно же с чего-то начинать, — пошутил Эйнштейн.
Петрушка захихикала, но Чубчик озадачился ещё сильнее:
— Чего? Птица будет строить себе дом? Она и молоток стащила?
Эйнштейн тяжело вздохнул. Чубчик совершенно не понимал шуток.
— Сороки любят всё, что блестит, — объяснил он чёрному ламе. — Даже если им этот колышек ни к чему, они просто не могут устоять и не сцапат
