В Паддингтоне меня охватила паника — оттого что путешествие неминуемо подходит к концу, оттого что после одиннадцати месяцев, проведённых в постоянном движении, придётся столкнуться c инертностью и постоянством любимого дома. Свершилось: с отъезда из Кабула прошло 19 с половиной дней. Подбежали собаки. За ними спешила моя мать, ей я теперь отдаю все свои записи; то, что я увидел, научила меня видеть она, пусть она теперь оценит, усвоил ли я её уроки.
Мы подружились с мистером и миссис Чичестер и мисс Уиллс. Увидев Кристофера, расхаживающего по палубе в шортах и той красной рубашке, которую он купил в Аббасабаде, мисс Уиллс поинтересовалась у него:
— Вы путешествуете по неисследованным местам?
— Нет, — ответил Кристофер, — но я побывал в Афганистане.
— Ах, Афганистан, — отозвался Чичестер, — это где-то в Индии?
Вот наконец Азия без комплекса неполноценности. Рассказывают, будто Аманулла-хан хвастался Марджорибанксу, что он привьёт в Афганистане западные ценности быстрее, чем тот превратит Персию в европейскую страну. Аманулла потерпел неудачу, возможно, подобные заявления будут губительны и для его последователей.
Простой перс, чтобы соблюсти законы о роскоши, придуманные Марджорибанксом, одевается в нечто унижающее человеческое достоинство, кажется невозможным, чтобы эта толпа в лохмотьях, напоминающая стаю дворняг, была действительно тем народом, который покорил многочисленных путешественников своими манерами, любовью к литературе, искусством верховой езды и создания парков.
Не так давно Марджорибанкс впервые посетил Систан. Чтобы угодить его пристрастию к современной планировке улиц, перепуганные местные власти, следуя хитрости Потёмкина, построили целый новый город, стены которого, хотя и были подсвечены электричеством, не окружали ничего, кроме полей. За день до его визита привезли грузовик детской одежды. На следующее утро собрали целую школу, одетую как французский детский сад. Подъехал монарх, пробыл достаточно долго, чтобы уволить директора школы за отставшую от моды форму, и покатил дальше. Но не успел он выйти из школы, как детей вытряхнули из одежды, запихнули вещи обратно в грузовик, который, обгоняя монарха, помчался к месту его следующего визита
Оставляя милю за милей позади, мы ехали по прямому пути между параллельными горными цепями. Купол Султанеи возвышался над пустыней. Чтобы добраться до него, нам пришлось разрушить целую ирригационную систему. Здесь мы увидели другую Персию. Всего несколько миль от главной дороги, но тут уже не носили современные шляпы Пехлеви, их заменяли стародавние шапки в форме шлема, которые изображены на рельефах в Персеполе
Нельзя говорить о шахе громко. Зови его мистер Смит.
— Я всегда называю Муссолини мистером Смитом в Италии.
— Хорошо, мистер Браун.
— Нет, это имя Сталина в России.
— Тогда мистер Джонс.
— Джонс тоже плохой вариант. Теперь, когда Примо де Ривера почил, так будут называть Гитлера. И всё равно я путаюсь в этих обычных именах.
Все города одинаковы на рассвете: как даже опустевшая Оксфорд-стрит может быть прекрасна, так и Венеция казалась теперь не кричаще, а умеренно живописной. Дайте мне Венецию, какой её впервые увидел Рёскин
[1]
, — без железной дороги — или предоставьте взамен быстрый катер и все сокровища мира. Этот людской музей ужасен, как те острова у побережья Голландии, где жители носят национальную одежду
