октора, правда, очень ее хвалили, считали невероятно умной и ответственной, а туповатому Васе, может, как раз необходима мудрая спутница жизни. Ладно, что там стесняться, не туповатому, а просто нереалистичному дураку. Ян с Димой Лившицем до кровавого пота объясняют ему азы медицинской науки, а Васька, что называется, слушает, да ест. Димка так прямо и заявил однажды: «Лазарев, ты такой тупой, что точно станешь начальником академии». И, зная нынешнего начальника, Ян, ей-богу, не стал бы сбрасывать со счетов этот вариант.
Он вдруг понял, что совсем отвык от культуры, мир театров и музеев, в который его ввели родители в детстве, сделался ему чужд, не то чтобы неприятен, просто Ян перестал ощущать себя его частью.
Знаешь, меня пугает, что у военных самый идиотский путь решения проблемы, самый долгий, запутанный и энергозатратный воспринимается не только как наилучший, но и как единственно возможный.
– Да, что есть, то есть, – с гордостью согласился Ян, – это сбивает с толку наших врагов.
В этом неверном свете Соня казалась особенно красивой, смотрела ласково, и Ян подумал, как хорошо и слаженно им сейчас работалось вместе. И любви, такой, чтоб сердце раскололось, конечно, не бывает, но, черт подери, нельзя допускать и того, чтобы твои лучшие порывы души вязли во всяких страхах перед папой-профессором и прочих житейских обстоятельствах.
Ян помнил, как однажды после автомобильной аварии к ним одновременно доставили двенадцать человек, пятеро из них в тяжелом состоянии. Ответственный дежурный, молодой майор, растерялся, занервничал, но тут в приемник спустился Сергей Васильевич и спокойно, без криков и паники, как-то очень буднично разрешил ситуацию.
Настроился на страшный разнос, но Игорь Михайлович вдруг обнял его, сказал, что слышал о страшной утрате, и пусть Ян остается со своей девушкой столько, сколько нужно. Перед начальством его прикроют, если что, спишут на библиотечные дни, которых у него с начала года накопилось на целый отпуск.
Ян слегка удивился, с какой скоростью распространилась информация в их мужском коллективе, и доброта Князева тоже показалась странной, но выяснять времени не было.
